«Мы, начавшие сорок третий год с прорыва блокады, встречаем сорок четвёртый с твёрдой уверенностью, что в этом году блокада будет снята полностью».
Так 31 декабря 1943 года закончила своё выступление по радио в блокадном Ленинграде поэтесса Ольга Берггольц. О том, что произошло 80 лет назад, 27 января 1944 года, Ольга Фёдоровна впоследствии напишет: «Первый раз за долгие два с половиной года мы увидели свой город вечером! Мы налюбоваться им не могли, одновременно суровым и трогательным в праздничных голубых, розовых, зелёных и белых огнях, в орудийном громе, и чувствовали, что нет нам ничего дороже этого города, где столько муки пришлось принять и испытать…»
В тот день в 20.00 был дан салют из 324 орудий. Вообще-то салюты в честь освобождения городов полагалось проводить в столице. Но для Ленинграда, который выдержал 872 дня блокады, было сделано исключение.
«Нет причины их жалеть»
Сражения, знаменующие серьёзные повороты в отечественной истории, были, как правило, оборонительными. Ледовое побоище, Куликовская битва, Бородино, Сталинград, Курская дуга… Задача, стоявшая перед русским воином, была и очень страшной, и неизмеримо высокой – стоять и умирать, истекая кровью. Но – стоять. В Ленинграде же героями, стоящими насмерть, стали не только военные, но и гражданское население. Потому что сдача города означала бы верную гибель для его жителей. Ту же Варшаву поляки сдали фактически без боя, и что? В годы войны её население сократилось с 1,3 млн до 400 тыс. человек.
В Ленинграде на момент начала блокады – 8 сентября 1941 года – проживали 2,45 млн человек. На момент её полного снятия в январе 1944 года – около 558 тыс. человек. С учётом эвакуированных – 841 тыс. человек – получается, что больше половины населения города удалось спасти.
А в случае сдачи произошло бы следующее. Вот фрагмент директивы от 22 сентября 1941 года. «После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населённого пункта не представляет никакого интереса. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения». А летом 1942 года в беседе с финским союзником маршалом Маннергеймом Гитлер заявил: «Следует уничтожить и гражданское население в Петербурге, поскольку русские являются такими коварными, в силу чего нет причины жалеть их».
«Горько!» под бомбами
Видимо, «коварство» русских состояло в том, что они не просто защищали свой город, а имели наглость ещё и пытаться жить полноценной жизнью. Пусть и в нечеловеческих условиях, шатаясь от голода. В течение всей блокады в Ленинграде работали отделы ЗАГС – Записи актов гражданского состояния. Приходили туда в основном для того, чтобы зарегистрировать смерть. И всё же за 872 дня блокады отделы зарегистрировали около 15 тыс. браков. «Студень из столярного клея – гадость полутерпимая, если есть с уксусом и горчицей, неопределённый бурый кисель, спирт из лака, суррогатный кофе с чёрными гренками (по квадратному дюйму на человека) и по квадратному сантиметру сыра. Совсем роскошно!» Так, судя по дневнику Всеволода Вишневского, выглядел свадебный стол писателей Александра Зонина и Веры Кетлинской в январе 1942 года.
Тогда уже вовсю работала «Дорога жизни», вступившая в строй в конце ноября 1941 года. Потому и хлеб был на свадебном столе. А вот как выглядело угощение в начале декабря того же года, когда «Дорога жизни» ещё не заработала в полную силу: «Свёкла – вот это сюрприз! Это деликатес! Но потом оказалось, что свёкла только сверху, тоненьким слоем, а внизу турнепс (кормовая репа)… Вместо хлеба у каждой тарелочки лежала небольшая чёрная лепёшка из дуранды (подсолнечный жмых), поджаренная, видимо, на постном масле… Фашисты посылали снаряд за снарядом, а мы плевали на них и танцевали». Это воспоминания актёра Анатолия Королькевича – он был приглашён на свадьбу своих поклонников. По дороге он попал под обстрел, но всё же дошёл. И, погуляв на такой странной свадьбе, сделал вывод: «Жизнь шла наперекор всему страшному. Скажите – можно было подождать? Нет. Это был вызов врагу. Это был удар по врагу».
14 рецептов соевой смеси
А после свадеб рождались дети. Часто недоношенные. Но и те, кто родился в срок, всё равно были меньше нормы на несколько сантиметров. По свидетельству сотрудников роддома № 2, который работал всю блокаду, матери и сами весили максимум по 38–40 килограммов. С теми, у кого не было молока, делились те, кто мог кормить грудью. А бывало и так, что матери, чей ребёнок умер, месяцами кормили грудью детей своих соседок по роддому…
В 1942 году нацистский министр пропаганды Йозеф Геббельс сказал: «Русские – это не народ в общепринятом смысле слова, а сброд, обнаруживающий ярко выраженные животные черты». Как известно, главная задача животного – выжить любой ценой. То есть нечто, прямо противоположное тому, что делали ленинградцы, которые не выживали, а жили. И давали новую жизнь.
В июне 1943 года корреспондент агентства United Press International Генри Шапиро оставил в книге почётных посетителей Ленинградского педиатрического мединститута запись: «Крайне счастливый случай позволил мне увидеть в истерзанном войною Ленинграде это учреждение, продолжающее работать. Ведение научной работы и в то же время активное участие в деле борьбы с врагом – замечательное достижение». Благодаря этой научной работе было изобретено 14 рецептов соевой смеси, которая худо-бедно заменяла молоко. Без них судьба 95 тыс. детей, рождённых в Ленинграде во время блокады, была бы крайне печальной. А так осталось в живых 85% родившихся детишек…
В октябре 2022 года Санкт-Петербургский городской суд признал блокаду Ленинграда актом геноцида советского народа. В ходе процесса прокурор города Виктор Мельник напомнил, что был доказан отсроченный эффект блокады – её условия негативно сказались на жизни и здоровье потомков блокадников. Страшно подумать, каким этот отсроченный эффект мог бы стать, если бы люди блокадного Ленинграда дали слабину.
