Большинство чехов считают, что их надежды не оправдались: раньше страна зависела от СССР, а теперь имеет ещё меньше прав в союзе с ЕС и США. Обозреватель «АиФ» попросил жителей республики, участвовавших в митингах 1989 г., рассказать о своих впечатлениях: тогда и сейчас.
49-летний водитель трамвая Франтишек Дворжак прекрасно помнит, как ходил на митинги в Праге. «Меня всё достало. В Советском Союзе реформы, а у нас болото сплошное. Дряхлый 76-летний президент, не желающий уходить в отставку. Пустые магазины, рассказы об изобилии от тех, кто ездил в ФРГ и Австрию.
Что я делал? Ну кричал: «Коммунисты, убирайтесь!» Далее Франтишек извиняется и признаётся — против русских он тоже бунтовал. «Я молодой был, только после школы. Там всякое орал: заберите ваших солдат, сваливайте из Чехословакии, оккупантами называл... Все кругом вопили, и я вопил — 250 тыс. человек буйствовало на площади, вы поймите». 30 лет назад «бархатная революция» в Чехословакии смела режим «стариков-коммунистов» и президентом стал драматург Вацлав Гавел. Люди пребывали в полном экстазе. Прошло 30 лет, и всё изменилось: согласно недавнему соцопросу, 54% чехов и 70% словаков разочарованы в итогах свержения социализма.
«Ожидали бархат, а получили наждак, — вздыхает Дворжак. — Чего мы добивались? Пан журналист, я не знаю. Просто нового и хорошего. Такого состояния, как сейчас, не хотел никто». Прежде всего чехи не верили в ликвидацию государства — однако 31 декабря 1992 г. страна распалась на Чехию и Словакию. И это было только начало. Множество предприятий закрылись, оставив людей безработными, а на Западе пришлось занимать огромные суммы денег.
«Представляли себе рай»
— Самое смешное: те же самые люди, страстно боровшиеся против социализма и мечтавшие как можно скорее упасть в объятия Запада, вскоре повели себя иначе, — улыбается другой участник тех событий, Александр Кржестян, — в возрасте 24 лет он протестовал в Праге и даже подрался с милиционером. — Например, диссидент Вацлав Клаус приветствовал крах коммунистов и стремление Чехословакии в «цивилизованную Европу». А потом, уже в качестве президента Чехии (2003–2013 гг.), он яростно выступал против членства в ЕС, отказался вводить в республике евро и оставил чешскую крону. Чехи представляли ликвидацию социализма раем. Типа всё хорошее от коммунистов сохранится — доступность работы для каждого, неплохая зарплата, милиционеры на всех углах и ноль преступности. Зато стейки появятся в магазинах, сможем ездить, куда захотим, а Европа и США будут слушать наше ценное мнение — не то что русские, растоптавшие нашу свободу. О, как же мы были молоды и наивны...
От России никуда не деться
Следует отметить, Чехия — это вовсе не Болгария, откуда мыть посуду на Запад уехала треть населения. Чешская экономика справилась с трудностями 90-х, безработицу снизили, с мафией разобрались. Средняя зарплата в республике — 1242 евро (87 тыс. руб.). Почему же чехи скучают по прошлым временам? Ностальгия в моде даже среди молодёжи, никогда не жившей в социалистической Чехословакии. Мы проходим мимо популярной пивной у Карлова моста, и мой собеседник — 19-летний студент Карел Новачек — раздражённо смотрит на пьяных туристов. «Чехия в представлении Европы — убогий кабак с разливным пивом. Только „пенное“ помогает нам зарабатывать деньги. И всё! Наша культура никому даром не нужна. Отец вспоминал — русские не указывали Чехословакии, как следует развивать свою экономику. Зато после наступления капитализма многие предприятия позакрывали в угоду Евросоюзу.
Мы производим прекрасное вино, вы где-то видели его в продаже в ЕС? Правильно, и не найдёте». Заглядываем в продуктовый магазин. «Вот, пожалуйста! — гневается Карел. — Ветчина немецкая, масло французское. Запад захватил наши рынки полностью. И что мы экспортируем к ним? Пиво. Лейте и больше ни о чём не мечтайте». — «А „Шкода“?» — удивляюсь я, вспоминая о чехословацком автомобиле. Карел машет рукой. «Шкода» куплена немцами, — сообщает он. — Прежде мы были хозяевами у себя дома, а теперь горбатимся на чужих. Русские небось не забирали наши заводы, производящие трамваи и троллейбусы, честно покупали чешскую продукцию«. Я пытаюсь доказать Карелу, что в принципе у Чехии дела-то идут весьма неплохо: растёт экономика, да и людей по уровню жизни бедными никак не назовёшь. Но он не хочет меня слушать, засыпая Запад обвинениями. Надо ли упоминать, что отец студента тоже протестовал в 1989 г. на площадях Праги и кидал банки с красной краской в памятник советским танкистам?
Смена флага на сапоге
Я спрашиваю в Праге дорогу на русском — старый чех берёт меня за руку (!) и отводит к нужной улице. Здесь, естественно, не забыли 1968-й — но стараются его без повода не вспоминать: власти Чехии не кидаются обвинениями, как Польша, Прибалтика или Грузия. «Раньше говорили: мы марионетки Советского Союза! — смеётся бизнесмен Томаш Свобода. — А в наше время что? Чехия не имеет права отменить санкции против России: так велит Евросоюз. Ничего мы сделать не можем — тут же раздаётся окрик хозяев из ЕС. Чешское правительство отказывается принимать арабских беженцев, и нам угрожают миллионными штрафами. СССР не требовал от Чехословакии посылать свои войска умирать за чужие интересы в Афганистан, но вот Америка заставила нас это сделать. 14 чешских солдат уже вернулись из Кабула в гробах. За что они погибли?»
На днях староста пражского района Ржепорые Павел Новотный заявил, что установит памятник предателю Власову (власовцы в мае 45-го поссорились с немцами и на 2 дня поддержали восстание в Праге): ВСЕ мои знакомые чехи назвали Новотного психически ненормальным. «Повстанцы подписали капитуляцию, пражан спас приход советских танков, — сказал мне учитель Вацлав Томашек. — Красноармейцы и есть наши освободители». Это ещё помнят. Но по социализму в Праге скучают скорее по инерции — тоскуют о временах приятной молодости. Гораздо больше огорчений вызвали распад страны и роль Чехии как бессловесного слуги Евросоюза и США, чьим мнением вообще не интересуются. Две трети из опрошенных мной участников «бархатной революции» сказали: знай они, чем всё завершится, не вышли бы на площадь.
«На нас стоял сапог с советским флагом, — хмыкает бизнесмен Томаш Свобода. — Сейчас стоит с американским. Так в чём смысл падения социализма? Сменить этикетку на сапоге?» Вот это уж точно.
