895 лет назад, 19 мая 1125 г., скончался человек, на смерть которого был написан удивительный некролог: «Облагодетельствовал Русскую Землю, Слух о нём прошёл по всем странам мира, больше же всего был он страшен поганым. Братолюбец, добрый страдалец за Русскую Землю».
За стандартными формулами можно видеть отношение современников к покойному. «Добрый страдалец». Такого определения не удостоился, пожалуй, ни один древнерусский князь. За исключением Владимира Мономаха.
Последние лет триста самым узнаваемым, самым «главным» князем Древней Руси, если не считать Владимира Красно Солнышко и, вероятно, Ярослава Мудрого, был, конечно, Александр Невский. За что надо сказать спасибо Петру Великому. Ему, основавшему новую столицу на Балтике, до зарезу нужно было найти в русском прошлом новый образ идеального государя. Александр Невский, победитель шведов, подходил для этой роли идеально. Он и был избран небесным покровителем Санкт-Петербурга и святым защитником империи в целом. А от Владимира Мономаха осталась только одноимённая шапка – как главная династическая регалия. Да и то до тех пор, пока её не заменили Большой императорской короной. И если бы не Пушкин с его бессмертным: «Тяжела ты, шапка Мономаха», от князя Владимира не осталось бы в памяти народной ровным счётом ничего.
Дело не в шляпе
А ведь именно он на протяжении столетий был идеалом русского государя как такового. Кстати, так считал и сам Александр Невский, и его потомки, создавшие из маленького Московского княжества огромную Россию. Недаром государи Московского дома, задумав объединить и сплотить вокруг себя Русскую землю, создали легенду о той самой шапке. Дескать, дед Владимира Мономаха, византийский император Константин Мономах, проиграв русскому внуку войну, передал ему свою шапку и трон. Как символы высшей – царской – власти.
В реальности Константин Мономах умер, когда его внуку Владимиру было всего два годика, так что легенда никакой критики не выдерживает. Да легенде этого и не нужно – её смысл был в другом. В том, что регалии высшей власти назвали именем достойнейшего из достойных. Если кто-то сел на трон Мономаха и венчан его шапкой, значит, на того падает отсвет силы и славы величайшего человека русской истории.
Он прожил 72 года – даже по нынешним меркам неплохо, а уж для рубежа XI–XII вв. более чем почтенно. Однако в Киеве, тогдашней столице Руси, он княжил всего 12 лет. С формальной точки зрения этого слишком мало для достойного места в летописях, которые львиную долю внимания должны уделять делам того, кто занимает киевский престол, – он же главнее!
Князь-неудачник?
Но в случае с Мономахом всё наоборот. Киевские князья в летописях того времени где-то на периферии. А сердцем, мозгом, нервом и душой Руси все летописцы считают князя, который вроде как политический неудачник. В самом деле, добровольно уступил Киев, а через год – и второй по престижу город Руси, Чернигов, своим двоюродным братьям и в возрасте 40 лет довольствуется Переяславским княжеством. Носится с какими-то странными идеями братской любви, пытается всех мирить и даже не мстит черниговскому князю Олегу, в битве с которым погиб его сын: «Дивно ли, что муж умер на войне?» А ко всему прочему ещё и «марает пергамент» – пишет непонятно кому нужные наставления и поучения. По «пацанским» понятиям того времени – не князь, а тряпка.
Однако в действительности Владимир Мономах был непревзойдённым политиком и мастером пиара. Уступая престолы старшим в роду родственникам, он подчёркнуто поступал согласно закону и по справедливости. И каждый, от боярина до последнего мужика-смерда, это видел и понимал. В глазах всей Русской земли Мономах был единственным, у кого есть Закон и Правда. Это давало безграничный кредит доверия. Будучи формально лишь одним из многих, сидящих на второстепенных престолах, Мономах умудрился стать самым влиятельным правителем Руси и одним из самых авторитетных государей Европы.
Пол-Европы свояков
Сочиняя автобиографические произведения вроде «Поучения детям своим», он предвосхитил европейскую традицию подобного жанра лет на сто. В Германии, где памятников средневековой словесности, мягко говоря, хватает, считают его «Поучение» высочайшим образцом: «Во всей немецкой литературе того времени нет ничего, что можно было бы поставить рядом с грустным и благородным завещанием славянского Марка Аврелия». Кстати, западные историки оценивают Мономаха прежде всего как «русского короля-рыцаря». Отчасти потому, что он был женат на Гите Уэссекской, дочери английского короля Гарольда, павшего в Битве при Гастингсе. Отчасти потому, что его сестра Евпраксия была замужем за германским императором Генрихом IV. Но основная причина – его рассказ «О путях и ловах», где многодневные кровавые битвы с язычниками сменяются сценами благородной охоты: «Два тура метали меня рогами вместе с конём, олень меня бодал, вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бёдра и коня со мною опрокинул. И Бог сохранил меня невредимым…»
Степная гроза
Ну а в том, что касается попыток помирить всю многочисленную родню, занимающую княжеские престолы, был особенный смысл. Недавние слова Владимира Путина, который упомянул половцев, терзавших Русь, кому-то показались смешными. И совершенно напрасно. Половецкая угроза была тогда более чем серьёзной. По большому счёту это было четвёртым масштабным вторжением кочевников Великой степи в Европу. Первые три окончились плачевно. Гунны проломились почти до самого Парижа и заняли Рим. Авары засели на Дунае – их каганат, экономика которого строилась на грабежах и набегах, триста лет насиловал Европу. Венгров удалось цивилизовать, но до этого они терзали соседей лет сто.
Половцы запросто могли сделать то же самое. Могли. Но на их пути встала Русь. Правда, поначалу без особого успеха. Казалось, вот-вот – и Русь падёт, открыв степным ордам путь за запад.
Русский ответ
И тут в полной мере проявился гений Мономаха. Он был политиком – ему удалось где уговорами, а где и угрозами объединить русских князей и получить впечатляющие силы. Он был стратегом – ему удалось нащупать слабые места кочевников. Так, по мнению Мономаха, идти на них надо было ранней весной, когда их кони ослабли после скудных зимних кормов. Он был тактиком – в поход брали не только кавалерию, но и пехоту, которую везли по мартовскому снегу на санях без потери в скорости и мобильности.
Результат стал ошеломляющим. Впервые в вековом противостоянии Европы и Степи последняя была сначала остановлена, а потом попятилась назад. Мономах, что называется, «сломал систему» – под его началом были взяты и выжжены гнездовья хищников, их «города» Шарукань и Сугров. Расклад примерно такой – в общей сложности около трёхсот половецких ханов и вождей попали к Мономаху в плен. Около ста он отпустил восвояси за выкуп. Остальных просто перебил, чем внушил половцам суеверный ужас. В 1120 г. сын Мономаха Ярополк был отправлен в поход за Дон посмотреть, нет ли опасности. Выяснилось, что половцы, устрашённые Мономахом, вообще оставили русские границы и откочевали на Кавказ.
Милостивый со своими, грозный для врагов, соблюдающий законы, превыше всего ставящий справедливость и правду, умный, образованный, просвещённый государь. Таких тогда не было в Европе. Да и на Руси был только один.
