18 февраля 1762 года был подписан манифест. Назывался он невинно: «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Подпись поставил император Пётр III.
«Из высочайшей своей к верноподданным отеческой милости соизволил дворянам службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают». Именно такое предложение было внесено царём в Сенат буквально сразу: через 11 дней после восшествия на престол.
Все при деле
На первый взгляд, никакой революцией и даже мало-мальски значительным бунтом здесь и не пахнет. Кому какое дело, служит ли их барское благородие, шатается по заграницам или сидит в своём поместье, сочиняя стихи и дегустируя наливки?
В действительности это была бомба, заложенная под стройное здание российской государственности. До «Манифеста о вольности дворянской» система была проста и логична.
Дворяне обязаны нести службу. Посольскую, военную, чиновничью — неважно. За это царь наделяет дворян землёй и прикреплённой к ней рабочей силой: крестьянами.
Крестьяне, в свою очередь, тоже обязаны нести службу: кормить дворян и работать на них.
За уклонение от службы карает царь. Причём тяжесть наказания для крестьян и для дворян была более-менее сравнима.
Вот что грозило беглому мужику: «Тех крестьян, что от владельца бегают, поймав, бить кнутом и взыскать с них все недоимки деньгами или работою».
Вот что ждало нерадивого дворянина: «А кто из дворян или боярских детей с ратного поля побежит или на смотр не явится, того бить кнутом на козле нещадно, сажать в тюрьму, а поместье его отнять и отписать на Великого Государя».
Все при деле. Все «переносят тяготы и лишения». Один надрывается с сохой на скудных суглинках. Другой запросто может получить турецкую пику в живот, шрам от польской сабли через всё лицо или шведскую картечь в грудь.
Жажда справедливости
И тут внезапно одним росчерком пера дворян освобождают от этой повинности. Хочешь — служи, хватай чины и награды. Нет — сиди дома. Поместье уже никто не отнимет. Очень хорошо. Но что насчёт крестьян?
Лучше прочих по этому поводу сказал историк Василий Ключевский: «На следующий день после Манифеста о вольности дворянской должен был последовать указ о вольности крестьянства». Но сделано этого не было. Крестьяне по-прежнему обязаны были работать на дворян. И постепенно их перестали вообще считать за людей. Своим имуществом они теперь отвечали за долги барина. Присяги государю не приносили. Спрашивается, с чего бы одним — волю, а другим — ярмо?
Отвечали на этот вопрос по-разному. Самый известный ответ дал Емельян Пугачёв. Он объявил себя «чудесно спасшимся от гибели Петром III» и вроде как продолжил его реформы: сделал для крестьян ровно то, о чём говорил Ключевский. Известны его манифесты 1774 года: «Всех, находившихся ранее в крестьянстве и в подданстве помещиков, жалуем быть верноподданными рабами собственной нашей короне и награждаем вольностью и свободою».
Замечательно, что этот пугачёвский тезис, только изложенный другими словами, был закреплён Манифестом об отмене крепостного права, который вступил в силу 19 февраля. По иронии судьбы — действительно на следующий день после Манифеста 18 февраля 1762 г. Но — вот незадача — 99 лет спустя, в 1861 г.
99 лет русский мужик жил, твёрдо зная, что с ним поступают чудовищно несправедливо. Можно ли было простить целый век унижения на пустом месте? Ответ на это даст 1917 год.
«Russac is Moscova». Какой увидели Россию первые гости из Европы? 
Жертва русофобии. Великий Иван Третий, о котором мы так мало знаем 
Мечты о загранице. Кому на Руси разрешали выезд за рубеж? 
Пётр III и Екатерина II. Битва за престол 
