Несмотря на то что нынешний год в отношении Октября 1917-го не юбилейный, революция вновь в топе обсуждаемых тем.
Согласно соцопросам, количество наших сограждан, считающих, что у революции было больше положительных последствий, чем отрицательных, достигло максимума за всё время наблюдений. О том, почему так меняются оценки события, которое ещё сравнительно недавно называли «национальной катастрофой», актуальны ли в современных реалиях фигуры Ленина и Маркса и нужна ли нам тотальная декоммунизация, рассуждает научный руководитель Института всеобщей истории РАН, академик Александр Чубарьян.
Герои или антигерои?
– Быть может, это прозвучит нескромно, но в подобной переоценке исторической роли и последствий Октября 1917 г. есть определённая заслуга историков. В 1990-е гг. российское общество по отношению к Октябрьской революции было настроено крайне негативно. Всё советское не просто отрицалось – подвергалось высмеиванию, а иногда и проклятиям. А революция Октября 1917-го, которая, собственно, и создала Советское государство, рассматривалась как нечто чудовищное, принёсшее исключительно боль, горе и большую кровь.
Разумеется, этот подход несправедлив. Историкам пришлось проделать огромную аналитическую работу, и к столетнему юбилею тех событий был достигнут определённый консенсус. В СССР считалось, что революция у нас может быть только одна – Великая Октябрьская социалистическая. А то, что произошло в феврале 1917-го, – это так, что-то буржуазное, никчёмное. В 1990-е гг. произошёл разворот – нет, «настоящая» революция состоялась именно в феврале, а большевики – это узурпаторы и тёмные силы, которые «всё испортили». Мы же предложили рассмотреть революцию не как одномоментный взрыв, а как процесс, который длился с 1917 по 1922 г. Февральская революция как начало, потом Октябрь как важный этап – приход к власти крайне левых сил. Потом Гражданская война как часть революции. Ведь непонятно было: большевики – герои или антигерои? Теперь многие поняли, что большевики – такие же участники этого длительного процесса, как и остальные, их не надо ни прославлять, ни демонизировать. И у красных, и у белых была своя правда.
– И всё же, Александр Оганович, идеи и лозунги революции сейчас у многих вызывают симпатию. Почему?
– Это вполне естественно. Времена трудные, положение определённой части нашего общества ухудшилось, и закономерно возник запрос на социальную справедливость, на поиск такого общественного устройства, в котором человек человеку будет не волком, а братом. Разумеется, у людей старшего поколения срабатывает рефлекс: а зачем искать, когда можно просто посмотреть назад? Ведь всё это у нас вроде как было.
Спору нет, революция очень много дала нашей стране в социальном плане. Большевики использовали лозунги, которые выдвигались на протяжении очень длительного времени, и прежде всего – идею социальной справедливости. Массы приняли её с воодушевлением. Мысль о том, что все бедные станут богатыми или, во всяком случае, получат равные стартовые права, чрезвычайно вдохновляла людей. И вдохновляет сейчас, и будет вдохновлять завтра – это из серии вечных ценностей.
Но человеческая память имеет свойство вытеснять всё плохое на периферию сознания. Да, революция очень многое дала в социальном плане. Однако сочувствующие ей должны понимать и что она отняла. А отняла она миллионы жизней. И подняла небывалую волну насилия. А это неприемлемо – ни под какими лозунгами.
Каким был Ленин
– Революция неотделима от фигуры Владимира Ленина. И тут снова возникают любопытные цифры. Согласно опросу, проведённому фондом «Общественное мнение», 56% граждан России в 2020 г. считали его роль в истории нашей страны положительной. Причём среди молодёжи давших ему положительную оценку набралось ещё больше – 57%.
– И эти цифры тоже объяснимы. Молодые люди, так оценивающие Ленина, – это дети и внуки тех, кто ностальгирует по советскому прошлому. Естественно, Ленин для них будет мифической фигурой, так сказать, «Человек, который хотел добра».
С одной стороны, хорошо, что общество постепенно избавляется от точки зрения: «Ленин – исчадие ада». Эта точка зрения поверхностная. Но ведь и нынешняя, когда его снова изображают «добрым дедушкой», – тоже поверхностная. Не был он ни тем ни другим. К сожалению, нам здесь можно записать минус – молодёжь плохо представляет себе, кем на самом деле был Ленин.
– И кем он был?
– Ленин – это крупный выдающийся политик. Причём откровенно экстремистского толка. Его попытка реализовать идеи Маркса на русской почве сопровождалась откровенным насилием в отношении интеллигенции, Церкви, преследованием всяческого инакомыслия. Кроме того, в исторической перспективе она всё же не удалась. Но есть Ленин до революции и есть – после. Его последние работы – это крик отчаяния человека, который увидел и осознал, что происходит. Засилье бюрократии, чиновничества, перерождение партии… Но все его попытки усилить демократические начала ни к чему не привели. Это знаковая и трагическая фигура нашей истории.
– Вы говорите, что попытки реализовать идеи Маркса провалились. Как же тогда быть с тем, что сейчас к его наследию на Западе появился интерес?
– Для начала – интерес к Марксу никогда там не исчезал. Сейчас он просто усилился – теоретические работы Маркса не устарели и действительно могут помочь разобраться с кризисной ситуацией, которая наблюдается в мировой экономике. Можно даже сказать, что старый советский лозунг, над которым многие смеялись, – «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно» – в некоторой степени правдив. Подчеркну – в некоторой. Его идеи об усилении роли государства в экономике весьма перспективны и неплохо применяются на практике.
Я ведь говорил не о том, что следовать Марксу – значит обречь себя на провал. А о том, что в наших условиях его идеи построения нового общества реализовывались на крайне жёстких, крайне ортодоксальных принципах. У нас ведь и речи не шло о вмешательстве государства в экономику. У нас кроме государственной экономики и планового хозяйства не было и не предполагалось вообще ничего! Ленин ведь был экстремистом не только в политике, но и в экономике. То, что советская экономика к 1980-м гг. сползла к кризису, было закономерным итогом такого вот негибкого, ортодоксального понимания Маркса.
Память и памятники
– Когда всплывает тема революции, рано или поздно беседующие стороны вспоминают о переименовании улиц, возвращении им дореволюционных названий. 76% против подобного переименования. А как считаете вы?
– Я против так называемого переименования. И тем более против сноса памятников. Для меня в этом плане пример – Париж. Я там всегда останавливался в гостинице с видом на памятник Марату и Робеспьеру. Огульная декоммунизация, которую демонстрируют некоторые наши соседи, у меня не вызывает ничего, кроме возражения. К тому же она напоминает по своей сути «войну с памятниками» в США. Полное отсутствие всякого здравомыслия, переходящее в глумление над историей, совершенно непотребное.
Другое дело, что и у нас в советское время был достаточно серьёзный перекос. В каждом городе были улицы Ленина, Дзержинского, Фрунзе, Свердлова, Калинина, переименовывались даже целые города. Я понимаю, когда есть, например, Ленинский проспект или улица Рылеева, – замечательно, пусть остаются. Но достаточно скупой набор одних и тех же имён, связанных с конкретной идеологией, – это явный перебор. Правда, этот перебор был в значительной мере ликвидирован лет 30 назад – многим городам и улицам вернули исторические имена. И я считаю, что дальше ничего менять не надо. Конечно, нехорошо, когда памятники Ленину были в каждом парке или сквере. Но ведь их там больше нет, правильно? Вот давайте на этом и остановимся.
Времена трудные, и закономерно возник запрос на поиск такого общественного устройства, в котором человек человеку будет не волком, а братом.
