125 лет назад, 1 мая 1895 года, в польском Люблине в семье профессора права Михаила Андреевича Рейснера родилась дочь Лариса. По семейным преданиям, один из предков девочки Николаус Рейснер был сподвижником Эразма Роттердамского. Её мать происходила из старинного знатного рода Хитрово, тогдашний военный министр Сухомлинов приходился ей близким родственником. Отец же увлекался идеями социал-демократии, был знаком с Августом Бебелем, Карлом Либкнехтом и Владимиром Ульяновым-Лениным, участвовал в разработке первой конституции советской России. Неудивительно, что юная Лариса уже в 14 лет прочитала «Капитал» Маркса. А после переворота стала Женщиной революции и едва ли не главным секс-символом Октября.
С синей помадой на губах
Окончив гимназию с золотой медалью, Рейснер поступила в Психоневрологический институт, где преподавал её отец. В 1915 году вместе с ним стала выпускать полуреволюционный журнал с декадентским уклоном «Рудин», названный так в честь тургеневского героя. В 1916-1917 годах сотрудничала с рядом других подобных изданий. Лариса органично вписалась в разношёрстную декадентскую поэтическую компанию, став в ней одной из самых ярких фигур. Но не из-за стихов, которые критики считали тяжеловатыми и перегруженными «красивостями». В фантастических декадентских нарядах, с синей помадой на губах, она привлекала внимание окружающих. Но не только своей экстравагантностью. Во всех воспоминаниях о Ларисе Рейснер отмечалась прежде всего её эффектная внешность. Сын писателя Леонида Андреева Вадим с восхищением писал: «Когда она проходила по улицам, казалось, что она несёт свою красоту, как факел... Не было ни одного мужчины, который прошёл бы мимо, не заметив её». Писатель Юрий Либединский сравнивал ее «не то с античной богиней, не то с валькирией древнегерманских саг».
В 1916 году Лариса познакомилась с Николаем Гумилёвым. Бурный роман с известным поэтом, состоявшим в то время в действующей армии, продолжался с перерывами. Несколько месяцев они лишь писали друг другу письма. Гумилёв отличался тем, что предлагал своё сердце любимым женщинам вне зависимости от их и своего семейного положения. Он-то и оказался первым мужчиной Ларисы Рейснер. Она рассказывала, что Гумилёв пригласил её в какую-то «мерзкую гостиницу» и там «всё сделал». Кто-то из общих друзей пошутил, что это знаменательное свидание произошло в петроградском борделе на Гороховой. Сама Лариса признавалась, что пошла бы с Гумилёвым куда угодно. Она оставила для него конверт с письмами, на котором собственной рукой написала: «Если я умру, эти письма, не читая, отослать Н. С. Гумилёву».
Покорила самого Троцкого
В 1917-м Лариса Рейснер связала свою судьбу с большевиками, работала под началом наркома просвещения Луначарского, отвечая за охрану сокровищ Зимнего дворца, а вскоре вступила в партию. Как корреспондент газеты «Известия» в ноябре 1917 года она поехала в одном эшелоне с видным большевиком Фёдором Раскольниковым, которого с отрядом матросов послали в Москву. Через несколько дней Раскольникова вызвали назад в Петроград, с поезда они сошли уже мужем и женой. Вместе с мужем, членом Реввоенсовета и командующим Волжской военной флотилией, комиссар Рейснер участвовала в боевых действиях.
Но этим список её увлечений на ограничился. Лариса состояла в длительных отношениях с моряком, прозаиком и поэтом, пропагандистом джазовой музыки в СССР Сергеем Колбасьевым. В некоторых исторических источниках упоминается, что во время работы советской дипмиссии в Афганистане, главой которой был её муж, у Ларисы Рейснер приключился роман с «афганским принцем», правда, имя принца не называется. Расставшись с Раскольниковым, Лариса вернулась в Москву, где стала возлюбленной видного деятеля Коминтерна Карла Радека. Некрасивый, лысеющий и низкорослый человек, он вряд ли произвёл на Ларису впечатление своей внешностью. Но как поэтическая натура Рейснер «любила ушами», а Радек, публицистический талант которого ценил Ленин, считался необыкновенно остроумным человеком. Не смущало её даже то, что на свидания женатый Радек приходил со своей дочерью. В 1923 году как журналистка Лариса вместе с Радеком ездила в Гамбург, когда там было коммунистическое восстание. Во время поездки навестила в Берлине Ольгу Чехову. Кстати, с этого времени, по мнению некоторых исследователей, и началась работа Чеховой на советскую разведку.
Барыня-комиссар
В пламени революции Лариса Рейснер предпочитала сгорать с комфортом. На царской речной яхте «Межень», превращённой Раскольниковым в свой плавучий штаб, она наряжалась в одежду членов царской семьи. Узнав, что императрица нацарапала алмазом своё имя на оконном стекле каюты, Рейснер зачеркнула его, а рядом, тоже алмазом, вывела своё. Лариса Михайловна не стеснялась говорить: «Мы строим новое государство. Наша деятельность созидательная, а поэтому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достаётся людям, стоящим у власти». В полуголодном Петрограде 1920 года она раздражала окружающих своим праздным видом и дорогими нарядами, пышными приёмами в Адмиралтействе. В партийных кругах тех лет судачили, что однажды она попросила мужа взять её на заседание Совнаркома, что тот и сделал. Лариса нарядилась как на праздник, была вызывающе красива и благоухала тонкими духами. Ленин неоднократно косился на неё, а затем приказал вывести из зала заседаний всех посторонних.
При всём этом она могла часами работать на коммунистическом субботнике, ходить в разведку. Однажды матросы решили устроить проверку своему комиссару. Они посадили её в шлюпку и вывезли туда, где шёл бой, в полной уверенности, что «барыня» скоро испугается и попросит вернуть её обратно. Но Ларису пули не страшили, а матросы в итоге сами решили повернуть назад. Рейснер послужила прототипом комиссара в пьесе «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского, который во время Гражданской служил на канонерской лодке «Ваня-коммунист» Волжской флотилии.
Сама она тоже не оставляла литературных занятий. Первую книгу о женских типах Шекспира написала ещё в 18-летнем возрасте. Потом сочиняла очерки о Гражданской войне, об Афганистане, о восстании в Гамбурге, о Донбассе. Последняя серия очерков комиссара Рейснер была посвящена декабристам.
Умерла она 9 февраля 1926 года от брюшного тифа, выпив стакан сырого молока.
