Пока девушки запасаются косметикой, чтобы санкции встретить во всеоружии, «АиФ» решил разобраться, как обстояли дела с индустрией красоты во времена, когда европейцы с опаской косились на «дикую Московию».
Чем пахла Россия
Вот типичное мнение «просвещённого европейца», только-только познакомившегося с нашими предками XVI столетия: «Русские ужасно нечисты. Они насквозь пропахли самыми подлыми и зловонными овощами – луком и чесноком, которые поедают в неимоверных количествах… Многие знатные дамы имеют зубы отвратительно чёрные и гнилые».
О зубах разговор впереди, а пока придётся признать – тут нет ни слова о телесной чистоте. Только о запахе лука и чеснока. Но на вкус и цвет товарища нет. В конце концов русский посол Пётр Потёмкин, посетивший в XVII в. Испанию и Францию, тоже не был в восторге от царящих кое-где ароматов: «В Париже в королевском дворце великой смрад и сугубое зловоние, само же его величество Лудовик XIV смердит, аки дикой зверь. Паче же прочего в великую досаду нам стали воши, коих здесь называют «Божьим жемчугом» и не находят в них никакой нечистоты. Сие удивительно и премерзко».
К тому же не все европейцы, посещавшие Русское царство, ограничивались поверхностным взглядом. Стоило им приглядеться и принюхаться тщательнее, как накатывало внезапное откровение – в плане гигиены у русских всё в порядке. Шведский посол Пётр Петрей де Ерлезунда, бывавший у нас в начале XVII в., делился впечатлениями: «В деревнях в зимнее время крестьяне держат вместе с собою разную мелкую скотину, оттого у них и дурной запах. Однако ж своё платье держат они очень чисто: от него совсем нет дурного запаха».
Умыть Европу
Отметим – это о крестьянах, то есть о самых бедных людях. Да, их жилища не благоухали. Но сами они были чисты, а одежда выстирана. Что уж говорить о «посадских людях», особенно о тех, кто жил в крупных городах? Здесь скотину дома держали редко, а чистоту тела и платья поддерживали с помощью довольно широкого ассортимента моющих средств.
Причём значительная их часть была своего производства. Об этом говорят расходные книги палат царевны Ирины Михайловны, старшей сестры царя Алексея Михайловича. Между прочим, она «отоваривалась» в тех же самых «мыльных рядах», где и обычные москвичи. Записи вроде: «Июня 25 торговому человеку мыльного ряду за косяк мыла простого доброго большого 30 алтын в портомойню к государеву и к царицыну платью на мытьё» в расходных книгах встречаются не реже двух раз в месяц. Косяками тогда называли стандартную плиту мыла весом около 3 пудов, то есть 48 кг. Жалованье рядового стрельца составляло около 1 рубля, то есть 33 алтына и 2 деньги в месяц. Так что «портомойное» мыло было вполне доступным товаром – его варили и в Москве, и в Нижнем Новгороде, и в Туле, и в Твери, и даже в Сольвычегодске.
То, что сейчас называется туалетным мылом, тоже было более или менее доступно почти для всех. Тот же Петрей де Ерлезунда упоминает: «В Костроме варится лучшее во всей их стране мыло». И вот извольте – запись в расходной книге: «Июня 15 за три бруса мыла костромскова дано 15 алтын». В ходу также было мыло «грецкое», «гишпанское», «индейское», но это всё уже из категории люкс: «Июня в 19 день мыльнику Ларьке Олексееву за брус мыла индейского да за 3 бруса мыла грецкого, что взято к царице, 25 алтын».
Впрочем, отечественное «духовитое» элитное мыло им не уступало – оно было не менее дорогим и желанным товаром. Так, в описи имущества арестованного гетмана Самойловича фигурирует «два мыла круглых русских». Шло оно и на экспорт – в 1663 г. купец Волнянка жаловался, что у него в Риге «силой отняли косяк мыла костромскова духовитого белого» ценой в 3,5 руб.
Не родись красивой
Словом, моющие средства из Европы у нас хоть и присутствовали на рынке, но погоды не делали. Примерно то же самое можно сказать и о декоративной косметике.
Самуил Коллинз, личный врач царя Алексея Михайловича, писал о русских женщинах: «Красотою они, как и итальянки, считают полноту и руководствуются пословицей: Дай мне, Бог, полноту, а я себе дам красоту». Святая правда! Русские женщины умели «дать себе красоту» с помощью косметики ещё в XII столетии – именно тогда духовный писатель Даниил Заточник ополчился на макияж: «Видел жену безобразную, приникнувшую к зеркалу и мажущуюся румянами…» Эту обличительную традицию в XVII в. продолжил «Кружок ревнителей древнего благочестия», куда входил и знаменитый протопоп Аввакум: «Иные же жонки лицо своё безобразят и паки красок накладут – ино червлёно, ино бело, ино сине, что суть подобно мерзкому зверю облизьяну».
Как ни странно, многие иноземцы были с протопопом согласны, например англичанин Энтони Дженкинс, путешествовавший по России лет за сто до Аввакума: «Женщины в Московии имеют изящную наружность и благовидную красоту лица. Но они так намазывают свои лица, что почти на расстоянии выстрела можно видеть налепленные на лицах краски. Брови они раскрашивают в чёрную краску под цвет гагата».
Тут, опять же, дело вкуса – макияж русские женщины ценили всегда, а на злословие внимания не обращали. Другой вопрос – чем же конкретно они красились? Дженкинсон, равно как и другие иностранцы, был уверен, что какими-то подручными средствами: «Всего лучше сравнить их с жёнами мельников, потому что они выглядят, как будто около их лиц выколачивали мешки муки». В памяти невольно возникает Марфушенька-душенька из киносказки «Морозко» – напудренная мукой, нарумяненная свёклой и с бровями, вычерненными сажей.
Химия, вперёд!
В реальности всё было куда интереснее. На Руси уже тогда применялись самые передовые достижения прикладной химии. Самуил Коллинз отмечал: «Румяна и пудра их похожи на те краски, которыми мы украшаем летом трубы наших домов. Они состоят из красной охры и испанских белил». Собственно, этим сказано всё. И красная охра, и висмутовые, или испанские, белила широко используются в современной индустрии косметики. И вся эта радость свободно продавалась либо в овощных, либо в белильных рядах, о чём свидетельствуют те же расходные книги царевны Ирины Михайловны: «Овощного ряду торговому человеку за шесть золотников румянцу лекового дано по шести денег за золотник», «За пять золотников румянцу бакану турского дано по восьми денег за золотник». И наконец: «Белильному мастеру Микифору Карпову за пять с половиною золотников румянцу русского дано по четыре деньги за золотник, к царице в хоромы».
Здесь нужны пояснения. «Румянец лековый» – это румяна, привезённые из Голландии. «Бакан турский» – румяна турецкие. И наравне с ними идут румяна русского мастера, произведённые непосредственно в Москве. Расклад очевиден – на долю европейского импорта приходится едва ли треть, так что о «косметической зависимости» говорить даже неловко. К тому же в русской индустрии красоты тогда случился реальный прорыв, связанный с теми самыми «отвратительными гнилыми зубами». Дело в том, что это были последствия сияющей белозубой улыбки. Русские аптекари в XVII в. разработали меркуриальные примочки – пасты на основе соединений ртути. Зубы становились белоснежными за два-три использования. Правда, через полгода, много – год, вся эта красота облезала вместе с эмалью, оставляя грязно-серые, а при условии усердного применения и чёрные пеньки. Печально, конечно. Но вспомните несчастных женщин, доверившихся неумелым пластическим хирургам уже в наше время, – тут урон иногда серьёзнее, чем чёрные зубы…
