Неизвестная легенда
В русской истории есть немало героев, о чьей жизни крайне мало достоверной информации. Речь идёт не только о временах Древней Руси, но и о значительно более близкой к нам эпохе.
История Отечественной войны 1812 года сохранила имена двух женщин-героинь — Надежды Дуровой и Василисы Кожиной. Но если о жизни кавалерист-девицы Дуровой есть достаточно обширная информация, то сведения о Василисе Кожиной крайне скупы.
Вот, что о ней было написано в Большой советской энциклопедии: «Кожина Василиса (гг. рождения и смерти неизвестны), партизанка Отечественной войны 1812, крестьянка, старостиха хутора Горшкова Сычёвского уезда Смоленской губернии. Организовав из подростков и женщин отряд партизан, вооружённых косами, вилами, топорами и т. п., К. уничтожала и брала в плен солдат наполеоновской армии во время их отступления из России. Была награждена медалью и денежной премией».
Удивительное дело — в советское время было принято не просто возвеличивать имена народных героев, но порой и преувеличивать их значение. А здесь вдруг такая сжатость и скупость.
В школьных учебниках истории советской поры та же картина: в параграфах, посвящённых Отечественной войне 1812 года, имя Василисы Кожиной есть, но никаких подробностей нет.
Причина этого явления проста — сведений о крестьянском сопротивлении армии Наполеона на самом деле крайне мало потому, что сразу после Отечественной войны никто и не думал заниматься сбором этих данных.
Два мира в одной России
Известный русский советский историк Евгений Тарле в работе «Нашествие Наполеона на Россию» так описывал эту ситуацию: «Никто не позаботился систематически, внимательно сохранить для истории память об этих народных героях, а сами они не гнались за славой. Крестьянка деревни Соколово Смоленской губернии Прасковья, оборонявшаяся одна от шести французов, убившая вилами трёх из них (в том числе полковника), изранившая и обратившая в бегство трёх остальных, так и осталась для потомства Прасковьей, без фамилии».
Василисе Кожиной в этом отношении повезло — от неё в истории осталось имя и небольшие сведения о совершённых деяниях.
Но почему имена крестьян-партизан не были сохранены?
Тут стоит вспомнить, что из себя представляла Россия в начале XIX века. Роскошь высшего общества, красота балов, блеск дворцов, «хруст французской булки» — всё это стояло на базисе крепостничества. Мысль об отношении к крестьянам, как к равным, была уделом отдельных чудаков, заражённых передовыми европейскими идеями, признанными в России вредными.
Русский народ и русское дворянство говорили на разных языках в прямом смысле слова. Среди знати до войны 1812 года основным языком общения был французский, некоторые представители высшего российского общества не умели ни читать, ни писать по-русски.
Когда началось вторжение Наполеона, отношение российских властей к крестьянству было по меньшей мере настороженным. От него если и не ожидали предательства, то на помощь точно не надеялись.
Более того, с точки зрения высших кругов, включая императора Александра I, вооружённый крестьянин представлял опасность едва ли не большую, чем французская армия.
Мстители с большой дороги
В результате «дубина народной войны», о которой писал Лев Николаевич Толстой, возникала по инициативе снизу.
Визиты отрядов французской армии за продовольствием для солдат и фуражом для лошадей русскому крестьянству не понравились категорически. В России издавна не приветствовали вооружённых чужаков, а тем более, тех, кто пытался отбирать последнее у селян.
Поначалу сопротивление носило достаточно пассивный характер: фураж и продукты от французов прятали, когда не было такой возможности — сжигали. При появлении французов крестьяне поступали согласно вековой традиции — прячась в лесу.
Когда же раздражённые первыми неудачами французы начали применять к крестьянам силу, вешая и расстреливая ослушавшихся приказов, борьба с ними начала принимать иной характер.
Толчком к активным действиям служила жажда мести — за себя, за родных, за друзей, за соседей, пострадавших от французов.
Оружия у крестьян почти не было, но это никого не смущало. Лихие люди с кистенём отрабатывали технологию грабежей на большой дороге столетиями, и в деревнях хватало тех, кто был знаком с этим стилем не понаслышке.
Как раньше устраивали засады на богатых купцов, так в 1812 году стали охотиться на французские обозы и маленькие отряды, отставшие от основных сил.
Женщина с косой
Василисе Кожиной в 1812 году было примерно от 30 до 40 лет. Скорее всего, муж Василисы погиб от руки французов во время их очередной экспедиции в поисках продовольствия. Ненависть женщины к убийцам разделили односельчане и жители близлежащих деревень, поскольку муж Кожиной был далеко не единственной жертвой французских фуражиров.
Вооружившись топорами, косами и другим подобным инвентарём, отряд стал устраивать засады на дороге. Французы, совершенно не готовые к такому приёму, стали нести потери от действий решительной Василисы.
Кожиной удалось связаться с частями русской регулярной армии, в расположение которых передавали пленных.
Главным упоминанием о действиях Василисы Кожиной является заметка «Старостиха Василиса» в журнале «Сын Отечества» в 1812 году: «Староста одной деревни Сычёвского уезда повёл партию пленных в город. В его отсутствие крестьяне привели ещё несколько человек французов, захваченных ими, и отдали их старостихе своей Василисе для отправления куда следует. Василиса собрала крестьян, села верхом на лошадь, взяла в руки косу и, разъезжая вокруг пленных, кричала важным голосом: «Ну, злодеи французы! Во фрунт! Ступай, марш!» Один из пленных офицеров, раздражён будучи, что женщина вздумала повелевать им, не послушался её. Василиса немедленно ударила его косою по голове, он упал мёртвый к ногам её, и она вскричала: „Всем вам, ворам, собакам, будет то же, кто только чуть-чуть зашевелится! Уж я двадцати семи таким вашим озорникам сорвала головы! Марш в город!“».
С точки зрения представлений о войне той поры, подобное событие казалось совершенно невероятным и поэтому, разумеется, сохранилось в истории.
Как партизан Давыдов заслужил доверие народа
Как ни странно, но данная история — это всё, что мы знаем о Василисе Кожиной наверняка. Более поздние рассказы о её действиях вызывают сомнения, поскольку историки считают их вымышленными. В 1812–1813 годах Василисе Кожиной была посвящена серия лубков, и новые рассказы о боях с французами связывают именно с их появлением.
Во время Отечественной войны 1812 года параллельно существовали два партизанских движения — официальное, самым ярким представителем которого являлся Денис Давыдов, и крестьянское.
Отношения между «регулярными» партизанами и партизанами-крестьянами складывались сложно. В самом начале своей партизанской деятельности Денис Давыдов и сам едва не стал жертвой «коллег».
«Сколько раз я спрашивал жителей по заключении между нами мира: «Отчего вы полагали нас французами?» Каждый раз отвечали они мне: «Да вишь, родимый (показывая на гусарский мой ментик), это, бают, на их одёжу схожо». — «Да разве я не русским языком говорю?» — «Да ведь у них всякого сбора люди!» Тогда я на опыте узнал, что в Народной войне должно не только говорить языком черни, но и приноравливаться к ней и в обычаях, и в одежде. Я надел мужичий кафтан, стал отпускать бороду, вместо ордена св. Анны повесил образ св. Николая и заговорил с ними языком народным», — описывал происходящее сам Давыдов в «Дневнике партизанских действий».
«Пятак на водку»
Крестьяне-партизаны, такие как Василиса Кожина, сражались не ради наград, а из-за того, что не могли терпеть оккупантов на родной земле.
В конечном итоге вклад народных партизанских отрядов в борьбу с Наполеоном был отмечен. Ряд особо отличившихся командиров удостоился государственных наград. По одной из версий, среди награждённых была и Василиса Кожина. Однако найти достоверное подтверждение факта такого награждения до сих пор не удалось.
Крестьяне на самом деле мечтали о другой награде. Среди них ходили слухи, что по окончании войны император Александр I даст «вольную» — отменит крепостное право в России.
Этого, однако, не произошло. Сразу после изгнания Наполеона из пределов России власти издали указ о добровольной выдаче оружия, оказавшегося на руках у черни.
Для большинства участников крестьянского партизанского движения наград либо не было вообще, либо они были выдержаны в стиле «пятака на водку».
Подивившись подвигу Василисы Кожиной, русская знать очень скоро забыла о ней. О том, как прожила народная героиня ещё четверть века своей жизни (есть сведения, что умерла она около 1840 года), ничего не известно.
О Василисе и других народных героях 1812 года вновь заговорили в начале XX века, с приближением 100-летия победы над Наполеоном. Теперь к этим защитникам Родины уже готовы были относиться всерьёз и воздать им должное. Вот только реальные человеческие истории канули в вечность, остались лишь краткие обрывки сведений да легенды, в наше время легко трансформирующиеся в продукцию киноиндустрии…
