Сериал «Елизавета», который телеканал «Россия» планировал запустить еще в марте, наконец-то вышел на телеэкраны.
«Елизавета» открывает очередную главу цикла «История любви. История России». И буквально первые же кадры ярко продемонстрировали — на этот раз центр тяжести круто смещен. Нам показывают только и исключительно историю любви. История России в данном случае — нелюбимое дитя, а то и вовсе подкидыш, с которым можно не церемониться. А если надо, то и поступить с этим подкидышем в стиле воспетых Виктором Гюго компрачикос — воров и скупщиков детей, которые умышленно уродовали малышей, а потом перепродавали как шутов, акробатов или певцов-кастратов.
Создатели сериала «Елизавета» с историей России поступают именно так. Охотно допускаю, что не по злобе. Найти хороший двигатель сюжета, не противоречащий историческим фактам — задача очень сложная и дорогая. Гораздо проще действовать по лекалам «эффективных менеджеров». Товар-деньги-товар, рынок, конкуренция, просмотры, лайки, трафик... Качество? Нет, не слышали. А зачем оно? Пипл и так хавает, обойдемся без вашего умничанья.
И потому в поисках двигателя сюжета принесли в жертву историю России. Пружиной сериала, повествующего о молодых годах Елизаветы, стало завещание ее отца, императора Петра I. «Император, умирая, подписывает завещание в пользу дочери, но документ тайно похищают, и он исчезает с лица земли. Эта версия научно не доказана, но и не опровергнута», — заявляют создатели фильма.
На самом деле это не версия, а байка. И она опровергнута не раз и не два. Но зачем об этом думать? Пусть будет завещание в пользу Елизаветы. Пусть оно станет яблоком раздора между Екатериной и Елизаветой — матерью и дочерью. Пусть мать, ставшая с помощью переворота императрицей, лупит дочь по сусалам и рычит: «Сама хотела царствовать? Не доросла еще! Завещание, ну?»
А коль скоро главной пружиной действия можно сделать явную ложь, то и дальше все развивается по принципу «сгорел сарай, гори и хата!» Исторические реалии попросту уродуют, либо подгоняя под некий «авторский замысел», либо вообще от балды — так, чтоб было веселее, красивее или отвечало представлениям обывателя о XVIII столетии. На выходе имеем следующее.
В кино:
15-летняя Елизавета носится по дюнам в окружении неких «пажей», каждый из которых готов обнажить шпагу для защиты чести своей дамы.
В реальности:
Не бывает. Пажи полагались только и исключительно правящей государыне. И это были мальчики 8-14 лет.
Возможный мотив создателей:
Но мы же снимаем про любовь! Значит, во-первых, пусть «пажи» будут, а во-вторых, пусть это будут половозрелые жеребцы.
В кино:
Тихий и трепетный голштинский принц Карл Фридрих знакомится с дочерьми русского императора. И очаровывается младшей из сестер, озорной шалуньей Елизаветой, которая облачилась в мужской костюм.
В реальности:
Все было иначе. Карлу-Фридриху понравилась как раз старшая из сестер — Анна. И его восхищение вовсе не было тихим и трепетным: «Его высочество, когда много уже было выпито, приказал подать самый большой бокал, наполнил его доверху и предложил тост за здоровье старшей императорской принцессы Анны, а чтобы тост этот шел живее, он приказал у большого бокала отбить ножку, отчего его нельзя было выпустить из рук, не выпив дочиста...» А что Елизавета? А ей в тот момент было всего лишь 11 лет, и она не могла не то что самовольно надеть мужское платье, но и отойти от мамок-нянек.
Возможный мотив создателей:
Повторяем — мы снимаем про любовь. Значит, пусть в кадре будет оторва-Елизавета. А ее старшая сестра пусть сделает выражение лица из серии: «Ах, Лизка-змеища, жениха увести хочет!»
В кино:
Медик Иоганн Лесток пользует пострадавшего в поединке, приговаривая: «Мой отец был мушкетером при дворе Людовика XIII, я не выдам царю Петру раненого на дуэли».
В реальности:
Отец Лестока никогда не служил при французском дворе — он был лекарем у герцога Люнебургского. К тому же конкретно в тот момент сам Лесток никак не мог находиться в окрестностях Петербурга. Потому что сидел под стражей в Казани. В ссылку его отправил Петр I — за то, что Лесток разом обольстил и жену, и нескольких дочерей придворного шута Яна Лакосты.
Возможный мотив создателей:
Самое успешное кино про Елизавету — «Гардемарины, вперед!». После него наш зритель привык, что Елизавета и ее лейб-медик Лесток вроде Ленина и партии — говорим одно, подразумеваем другое. Так что не будем обманывать ожиданий почтеннейшей публики и покажем Лестока сразу. Ну а до кучи еще и напомним про мушкетеров — с ними веселее.
В кино:
Александр Меншиков дерет глотку на плацу, агитируя рядовых и младших офицеров Преображенского полка выступить в поддержку вдовы императора Петра I Екатерины и помочь ей занять престол: «Кампанию Персидскую помните? А Прут? А кто всегда с государем рядом был? Кто походные беды делил с царем? Супружница его, Екатерина Алексеевна! Брюхатая шла, огня не боялась!»
В реальности:
Полуправда. И в Персидском походе, и во многих других делах Екатерина была вместе с Петром, невзирая ни на что. И даже «шла брюхатая». Будучи на седьмом месяце, Екатерина в 1711 году вместе с Петром угодила в «котел» — русскую армию прижали к реке Прут. Нервное потрясение матери убило ребенка — он родился мертвым.
Однако на плацу Меншиков не орал. Зачем распинаться перед солдатней, когда можно заранее заручиться поддержкой преображенских командиров? Именно так и поступил Александр Данилович — загодя занес «отцам-командирам» весьма солидные суммы, попросту купив гвардию на корню. Такие штучки ему были не впервой — в Европе он устраивал дела и похлеще, успев проявить себя и удивительно хладнокровным шпионом, и умным, прозорливым политиком.
Возможный мотив создателей:
Наш зритель привык, что Алексашка Меншиков не столько умен, сколько хитер, как и положено бывшему московскому базарному горлопану и торговцу пирогами. Вот пусть и здесь он ведет себя соответствующим образом...
Продолжать можно бесконечно — начав уродовать историю и подгонять ее под некий «авторский замысел», очень легко войти во вкус. И оправдаться: «Ну мы же снимали приключенческое кино!» Более того, у создателей сериала нашлись заступники, которые предсказуемо ссылаются на фильм «Гардемарины, вперед!». Дескать, там тоже было все не слава богу: «Историческая реальность служила фоном, исторические факты первостепенного значения не имели, а реальные герои гонялись за выдуманными».
И садятся в лужу. Потому что как раз-таки вся драматургия «Гардемаринов» строилась на вполне реальных исторических фактах. Да, ни Лешки Корсака, ни Александра Белова, ни де Брильи, ни даже Василия Лядащева не существовало в природе. А вот «бабий заговор» был. И инициировал его расследование действительно курляндец Бергер. И Анну Гавриловну Бестужеву секли кнутом и, урезав язык, сослали в Сибирь. И Лесток по-настоящему враждовал с вице-канцлером Бестужевым. Словом, все честь по чести. Выдумка не подменяет собой историю, а дополняет ее. Сериал «Елизавета» пока что демонстрирует строго обратное.
