В ночь на 2 марта 1989 года весь Советский Союз прильнул к экранам телевизоров. Показывали сеанс прямой связи между Киевом и Тбилиси, в ходе которого врач Анатолий Кашпировский проводил дистанционное обезболивание хирургических операций двум пациенткам. Это был не первый для него подобный опыт: годом ранее он проделал то же самое с онкологической больной, которую оперировали в Киеве, в то время как сам психотерапевт находился в Москве, в телестудии программы «Взгляд». Однако именно телемост «Киев-Тбилиси», как заявлял позже Кашпировский, «вошёл в историю медицины», а «известие о проведённых операциях миллионами людей было встречено с восхищением».
Страна действительно была впечатлена. АиФ.ru вспоминает, как проходил сеанс дистанционной анестезии и что за ним последовало.
«Меня будут чтить как святого»
Сегодня в это трудно поверить, но в конце 80-х десятки миллионов человек собирались в назначенный час у экранов телевизоров не ради топового сериала, а чтобы посмотреть «сеансы здоровья», которые проводил брюнет с коротко стриженой чёлкой и немигающим взглядом исподлобья. Анатолий Кашпировский был суперзвездой перестроечного советского телевидения. За несколько часов эфира он умудрялся «вылечить» 10 миллионов человек, давая им «установку на исцеление». Кроме того, собирал концертные залы и футбольные стадионы, где устраивал сеансы массового гипноза, ставил людям диагнозы и тут же исцелял их.
Психотерапевта заваливали письмами и телеграммами из всех уголков Советского Союза и стран Восточной Европы. Женщины среднего возраста мечтали иметь от него детей. Поклонение Кашпировскому было сродни религиозному культу, и сам он в какой-то момент, похоже, стал терять связь с реальностью. «Духовная сила, водившая Иисуса Христа, скорее всего, живёт и во мне. Через 50 лет, думаю, меня будут чтить как святого», - рассуждал он в одном интервью.
Экономика некогда могучей страны катилась под откос, люди часами стояли в очередях за колбасой и кроссовками, а место парторгов и пропагандистов в их умах заняли колдуны и чёрные маги. На этой волне и происходил триумф Кашпировского. Чтобы утихомирить взбудораженные перестройкой и гласностью народные массы, партийные боссы решили увлечь их телевизионными передачами нового формата.
«В период величайшей политизации и раздражения мы пустили в эфир целый ряд программ, направленных на утешение. Среди них были и телесеансы Кашпировского», - пояснял позже Михаил Ненашев, который возглавил Гостелерадио в 1989 году.
«Пациента будет ожидать шок»
Перед тем, как взяться за дистанционное обезболивание пациентов, Анатолий Кашпировский пытался заручиться поддержкой академика Натальи Бехтеревой, возглавлявшей Институт мозга в Ленинграде. Не то что поддержкой – «благословением», как он пишет в своих воспоминаниях.
«Откровенно говоря, судьба телемоста не зависела от позиции Н. П. Бехтеревой. Операции я бы провёл в любом случае. И всё же, мне в равной степени хотелось как её понимания, так и «благословения». В конце концов, пожурив меня, она сдалась, сказав, что ещё один телемост она мне «разрешает». «Но чтобы это было в последний раз», - сказала Наталья Петровна, предупредив «ни в коем случае не проводить операций на брюшной полости», подчеркнув, что брюшная полость является самой шокогенной в организме. Поэтому, если я пойду на такую операцию, «пациента будет ожидать шок». Я прекрасно понимал опасения Н. П. Бехтеревой и с благодарностью отнёсся к её предостережению. Как и любому врачу, мне было очень хорошо известно, что вмешательство в брюшную полость может повлечь за собой шок и смертельный исход».
Обращался он не только к Бехтеревой. Другие учёные также отговаривали его от эксперимента. Как пишет Кашпировский, они «…не понимали, что для будущего телевизионного лечения крайне необходимо было создать мощный и непоколебимый настрой миллионов людей на реальность сильного воздействия на организм человека посредством телевидения. Поэтому мне требовались очень яркие доводы. Ничто не отвечало этой цели лучше, чем дистанционное обезболивание хирургических операций. Я хорошо помнил слова Н. Некрасова: “дело прочно, когда под ним струится кровь”».
Кровь заструилась в ночь на 2 марта 1989 года. Желающих лечь под нож хирурга без анестезии хватало: как уже было сказано, армия почитателей Кашпировского исчислялась десятками миллионов человек (в основном - женщин, многие из которых симпатизировали ему как мужчине). В итоге для участия в телемосте отобрали двух – Ольгу Игнатову и Лесю Юршову. У обеих были застарелые вентральные грыжи. То есть предстояло то самое вмешательство в брюшную полость, от которого предостерегала Бехтерева.
«Никому там ничего не надо отрезать?»
…Операционная забита людьми: здесь не только бригада хирургов, но и тележурналисты, а также многочисленные сотрудники Тбилисского НИИ экспериментальной и клинической хирургии, которые не смогли пройти мимо такого события в их институте. На столе – пациентка Ольга Игнатова, рядом – телевизор с лицом Кашпировского. Вместо наркоза он даёт установку не чувствовать боли. «Раз, два, три, поехали!» Скальпель режет плоть, камера показывает то лицо Ольги, то её вскрытую брюшную полость, то пронзительный взгляд Кашпировского в затемнённой киевской студии. Кашпировский постоянно дёргает хирургов, спрашивает о давлении и пульсе. Иногда шпыняет их: «Ну что вы там, оглохли? Рану покажите!»
С Ольгой, наоборот, любезен. Говорит ей комплимент: «Глаза как у лани». Или такой: «Красивая грыжа у тебя». Операция длится минут пятьдесят, после чего в операционную привозят вторую пациентку. Флирт выходит на новый уровень. «Леся, я внушу тебя сейчас наслаждение, ты будешь наслаждаться... Какая ты прекрасная!» - «Я очень капризная». – «Но зато талантливая».
Леся Юршова – более сложная пациентка, чем Ольга Игнатова. У неё избыточный вес, огромная брюшная грыжа и тяжёлый перитонит. Её оперируют три часа. Пока хирурги копаются в её животе, она признаётся в любви Кашпировскому («Анатолий Михайлович, смотрите мне в глазки, я до вас соскучилась») и поёт «Подмосковные вечера».
Кашпировский окрылён. «Я так раскуражился, - произносит он в перерыве. - Может, там ещё кто-то хочет лечь? Никому там ничего не надо отрезать?» А когда телемост окончен, сообщает на всю страну: «Теперь все, кто меня смотрел, могут пойти к зубному врачу и удалить зуб. Больно не будет, заверяю вас».
В своих воспоминаниях целитель пишет, что после эфира вышел в 7 утра из Киевской телестудии, направился пешком домой и ...заплакал. «Больше всего я опасался, что в этот момент меня вдруг кто-то увидит», - признаётся он.
Сеанс «разоблачения» от Леси Юршовой
Прошло несколько месяцев, и в нимбе, засиявшем вокруг Анатолия Кашпировского, появились первые пробоины. Леся Юршова рассказала журналистам, что на самом деле во время операции она испытывала «чудовищную боль», но терпела, потому что «не хотела подводить Кашпировского». Сначала вышел сюжет на украинском ТВ, затем «Литературная газета» опубликовала статью «Цена сенсации», где утверждалось, что пациентка, лёжа на операционном столе, притворялась. Журналисты предполагали, что врачи тайком использовали местный наркоз (дескать, они сами в этом признались), но он не мог полностью заглушить боль, и несчастные женщины были вынуждены терпеть.
Кашпировский организовал пресс-конференцию и позвал на неё Лесю Юршову. Та каялась и сетовала, что её слова переврали. Дескать, у неё накопилась обида на Анатолия Михайловича (он перестал уделять ей столько внимания, сколько выпало на её долю сразу после памятного телемоста, и отправился гастролировать по стране), и она решила излить душу «акулам пера». А тем только дай палец…
«Наводящие вопросы, туда-сюда, давай быстрей-быстрей... Я расстроилась, разнервничалась и наговорила лишнего, - с видом провинившейся школьницы объясняла женщина. - Я хотела сказать, что Анатолий Михайловича отнёсся ко мне без внимания. Хотела это подчеркнуть и наговорила». При этом Леся напомнила Кашпировскому, что во время операции «некоторые моменты были тяжёлые», и он сам это знает.
Как не почувствовать разрез в 40 сантиметров?
Так чем же на самом деле был телемост «Киев-Тбилиси»? Демонстрацией человеческих возможностей или хитрой инсценировкой? Действительно ли пациентки были обезболены силой внушения или врачи применяли анестезию (возможно, для подстраховки)? Сам Кашпировский обходится общими и не очень понятными словами: «Моей опорой был колоссальный опыт и ставка на законы Природы. А самое главное - на закон, как этими законами распорядиться. Именно это последнее и остаётся до сих пор загадкой».
Не будем всё-таки забывать, что по специальности он врач-психотерапевт. 25 лет отработал в психиатрической больнице. В том, что Кашпировский способен воздействовать на людей определённого психотипа (внушаемых, инфантильных), сомневаться не приходится. Пока они есть на свете, не остаются без куска хлеба экстрасенсы, колдуны и уличные гадалки. Внушить человеку можно многое. Возможно, и мысль о том, что ему не больно (или не очень больно).
Психолог Ростислав Прокопишин объясняет это так: «Человеку на самом деле больно. Но под воздействием нестандартных обстоятельств мозг начинает по-другому реагировать. Боль воспринимается как нормальное или даже приятное ощущение и притупляется. То есть вопрос в том, как организм интерпретирует поступивший болевой сигнал».
Медикам хорошо известно, что в ответ на стресс нейроны головного мозга способны вырабатывать эндорфины – своего рода «подушку безопасности» для нервной системы. Они снижают боль и притупляют чувство страха. Не исключено, что с помощью того же внушения можно добиться определённого выброса эндорфинов. Но хватит ли этого, чтобы человек не чувствовал боли от 40-сантиметрового разреза (такой был сделан Юршовой) и последующих манипуляций с его внутренностями?
Михаил Ненашев, давший Кашпировскому «зелёный свет» на телевидение, признавался, что «очень скоро от него пришлось отказаться, поскольку стало ясно, что это прохиндейство чистой воды». Трудно сказать, что имел в виду бывший руководитель Гостелерадио под прохиндейством, но телевизионный этап карьеры украинского целителя и впрямь оказался недолгим. Зато весьма запоминающимся – как для самого Кашпировского, так и для миллионов телезрителей.
