Удивительная порой бывает биография у человека. В истории известен «трусливый Куропаткин, бежавший от японцев», «жестокий Куропаткин, палач киргизов и казахов», «нерешительный Куропаткин, антипод Брусилова». А еще был и «советский помещик Куропаткин».
И это все об одной и той же личности, которую, кстати, высоко оценивал генерал Скобелев. Как же все это сложилось и кем на самом деле был человек, именем которого националисты в Средней Азии продвигают теорию «имперского геноцида»?
Сорви-голова
Даже с местом рождения его путаница. Одни указывают на современную Белоруссию, другие на Псковщину, третьи — на древний русский город Торопец, вотчину тверских князей.
Как бы то ни было, но в 1848 году в семье мелкопоместного дворянина, капитана в отставке Николая Емельяновича Куропаткина родился мальчик, которого назвали Алексеем. Дед Алеши служил унтер-офицером, отец добрался до чина капитана, так что стезю ему наметили в раннем детстве, как и цель — выйти в генералы.
После окончания 1-го кадетского корпуса и 1-го военного Павловского училища молодой подпоручик Куропаткин был распределен в 1-й Туркестанский батальон. И сразу он оказался в гуще среднеазиатских походов, входил в Бухару, штурмовал Самарканд, демонстрируя невероятную личную смелость. Отчаянный сорви-голова за пару лет пробился в штабс-капитаны и был удостоен орденов св. Станислава и св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. Командование сочло офицера перспективным, отправив его на обучение в Академию Генштаба, пока в своем рвении он не расстался с жизнью.
Куропаткин — это голова
В выпуске Академии 1874 года фамилия Куропаткина значилась первой. На стажировку он был отправлен к союзным на тот момент французам, с которыми участвовал в экспедиции в Сахару. За нее Куропаткину был вручен орден Почетного легиона.
По возвращении офицера определили в Генштаб, но он замучил начальство, требуя настоящего дела. Такое для него нашлось опять в Средней Азии, где его и приметил Скобелев.
При штурме Уч-Кургана Куропаткин первым ворвался в укрепление, ведя за собой казачью сотню. За этот успех его отметили орденом Св. Георгия 4 степени.
Михаил Дмитриевич Скобелев полагал, что главный талант Куропаткина все-таки заключался не в личных штурмах, а в планировании действий и аналитической работе. То есть Скобелев был убежден, что Куропаткин — идеальный начальник штаба. Им Куропаткин и являлся во время русско-турецкой войны 1877/78 годов, ставшей реваншем за Крымскую кампанию. Но даже там начштаба умудрился едва не погибнуть, получив тяжелую контузию в бою под Плевной.
Потом снова была Средняя Азия, где он воевал со Скобелевым. При штурме Геок-Тепе полковник Куропаткин, командуя главной штурмовой колонной, ворвался по минному обвалу в крепость, решив исход сражения.
«Я — Куропаткин, меня все бьют»
В январе 1882 года мечты отца сбылись — Алексей Николаевич Куропаткин в возрасте 37 лет был произведен в генерал-майоры.
Но тот год был окрашен в черные тона — летом при до конца так и невыясненных обстоятельствах ушел из жизни Скобелев, лучше других понимавший и знавший достоинства Куропаткина в военном деле. Со смертью друга и соратника удача словно покинула его.
В 1890-х годах дела шли относительно успешно — Куропаткин возглавил вновь созданную Закаспийскую область, которая под его началом развивалась быстрыми темпами. Куропаткин в этом качестве оказался настолько хорош, что Николай II счел его лучшей кандидатурой в военные министры.
Шесть лет он занимался реформированием армии, и с тем, что получилось, вступил в русско-японскую войну. И не просто вступил, а возглавил, стал главнокомандующим русскими силами на Дальнем Востоке.
Мукден, Ляолян, Шахэ — Куропаткин проиграл все битвы. И заслужил частушку:
Я — Куропаткин, меня все бьют,
Во все лопатки войска бегут.
Закон мой — не жалеть своих
Тикать умею за троих.
Как уже понятно из сказанного выше, ни о какой личной трусости не может быть и речи. Да и вряд ли Скобелев прикипел бы душой к бездарности. Так в чем причина неудач? Одни считают, что в Куропаткине в самый неподходящий момент прорезался классический штабник, не имеющий навыков немедленных практических решений. Другие считают, что генерал действовал в условиях системы, которая уже не вывозила против более модернизированных японцев.
Брусилов — герой, Куропаткин — с дырой
Как бы то ни было, отставить его от армии с понижением в должности попросил сам Куропаткин. После чего уехал в родовое имение, где занялся литературной работой, описывая собственный опыт, перспективы развития русской армии, а также русско-китайские отношения.
Когда началась Первая Мировая война, он попросил отправить его в действующую армию, но разрешение получил только через год. А позднее ему поручили командование Северным фронтом.
Когда летом 1916 года гремел Брусиловский прорыв, войска Северного фронта успех не подхватили. Действия Куропаткина были настолько осторожными, что напоминали бездействие.
Сам Алексей Алексеевич Брусилов в воспоминаниях констатировал: «Вся Россия ликовала, имена Эверта (генерал Алексей Эверт, на тот момент — главнокомандующий войсками Западного фронта, — прим. Aif.ru) и, в особенности, Куропаткина осуждались».
Вскоре после этого Куропаткина отправили в знакомую ему атмосферу в Туркестан. Где в этот момент ничего хорошего не происходило.
«Восток дело тонкое»: был ли Куропаткин «кровавым палачом»?
Царское правительство старалось не вовлекать в войну Среднюю Азию, но к 1916 году дефицит рабочих рук стал таким, что от прежних установок решили отказаться.
25 июня 1916 года Николай II подписал указ о «реквизиции инородцев» в возрасте от 19 до 43 лет включительно на тыловые работы в прифронтовых районах Первой мировой войны. Из Туркестана и Степного края собирались привлечь полмиллиона человек. Началось брожение, подогреваемое местными радикалами. А 4 июля 1916 года начались столкновения в Ходженде, подхваченные и в других городах. К 17 июля дело дошло до того, что в Туркестане пришлось объявлять военное положение.
В этот самый момент Куропаткин и был назначен Туркестанским генерал-губернатором.
Как говорил товарищ Сухов, «Восток дело тонкое». Думается, что Алексей Николаевич Куропаткин мог бы под этим подписаться. Но когда начинается резня, тут уж не до вежливости. А повстанцы, надо сказать, не делали разницу между «сатрапами и палачами» и обычными людьми.
Вот, к примеру, одно из донесений Куропаткина в Петербург: «В одном Пржевальском уезде в имущественном отношении пострадало 6024 семейства русских поселенцев, из коих большинство потеряло всю движимость. Пропало без вести и убито 3478 человек».
Страна ведет тяжелейшую, кровопролитную войну, а у нее в тылу разгорается костер бунта. Который Куропаткин стал, что уж тут стесняться, давить всеми имеющимися средствами. И ожесточение одних не было лучше озверения других.
Правда, однако, заключается в том, что генерал-губернатор умел работать с местными, знал обычаи и нравы и сумел остановить мятеж в краткие сроки. Что не предотвратило массового бегства местного населения в соседний Китай. Но снова нужно сказать — Куропаткин прибыл тогда, когда кровь уже лилась, и не он эту ситуацию допустил. А вот роль пугала, и слава «кровавого палача» досталась ему.
Колхоз «Заветы Куропаткина»: как царский генерал строил новый мир
После февраля 1917 года с поста генерал-губернатора его сместил местный Совет рабочих и солдатских депутатов, и вскоре Куропаткин уехал в Петроград, после чего снова уехал в свое имение. Которое вскоре перестало ему принадлежать.
Как же могла сложиться судьба царского генерала с такой репутацией после Октября 1917-го? Совсем не так, как можно подумать. Генерал Куропаткин в деревне Шешурино обладал среди крестьян невероятным авторитетом и в 1918 году создал из них трудовую артель. Причем строго официально, утвердив все решения в местном органе советской власти. А в 1922 году и вовсе создал Шешуринское трудовое опытно-полевое хозяйство. По структуре самый настоящий колхоз, образованный по инициативе снизу.
В 1918 году Куропаткин основал в деревне школу для крестьянских детей, и сам же там преподавал. На базе этой школы затем был создан техникум.
У местных советских руководителей царский генерал пользовался доверием, и вот почему. В 1918 году в окрестностях вспыхнул контрреволюционный мятеж, и его участники пришли к Куропаткину за помощью и поддержкой. На что генерал ответил: «Знаете, я командую регулярными войсками, а не бандитами». После чего посоветовал участникам мятежа разойтись по домам, пока не поздно.
В 1922 году историк Михаил Покровский, начавший печатать попавшие ему в руки дневники Куропаткина в журнале «Красный архив», написал, что генерала убили бандиты. А вскоре редакция журнала получила письмо от генерала, в котором он потребовал опровержения и... гонорара за публикацию.
Алексей Николаевич получил и то, и другое, но версия о его смерти от руки бандитов до сих пор гуляет в разных источниках. На самом деле генерал Куропаткин умер в январе 1925 года от естественных причин.
Ученики той самой школы, которую он основал, в самые что ни на есть советские годы установили на могиле памятник с надписью: «Основателю сельскохозяйственной Наговской школы. Высокая честь любить землю и научно уметь трудиться на ней». Ни трусом, ни палачом, ни дураком, ни эксплуататором трудового народа Алексей Николаевич Куропаткин не был. Родине служил честно, как умел, при любой власти.
