Мятеж, поднятый 24 июня главой ЧВК «Вагнер» Евгением Пригожиным, не мог не навести на мысли об исторических аналогиях. Чуть ли не после первых же известий о намерениях мятежников стало ясно, что мы имеем дело с хрестоматийным сюжетом отечественной истории: «Боевой холоп пытается поднять Юг и идти на Москву».
Название, конечно же, условное — крупных выступлений подобного рода, оставивших след в сознании современников и в истории, можно насчитать четыре. Возглавляли их, соответственно, Иван Болотников, Степан Разин, Кондратий Булавин и Емельян Пугачёв. Разин и Пугачёв были казаками, Булавин — дворянином, а вот Болотников, давший старт этому забегу, — как раз боевым холопом. В его честь имеет смысл назвать и сюжет.
Самое интересное, что этот сюжет из раза в раз разыгрывался, как по нотам — пусть с некоторыми вариациями по ходу действия, но зато с более чем определённым финалом. И в свете того, что история Пригожина ещё не завершена, есть смысл напомнить, что же это был за финал, повторявшийся с завидным постоянством.
Восстание Ивана Болотникова. 1606-1607 гг.
Оно было первым и самым успешным с чисто военной точки зрения. Только Болотникову удалось не просто ближе всех подойти к Москве, но и осадить город. Причина такого успеха сложилась сразу из нескольких факторов. Для начала это сам Иван Исаевич. Одно то, что его имя в те годы писалось с отчеством, уже говорит о многом. Да, он был боевым холопом князя Андрея Телятевского. Сейчас этот социальный статус представляется чем-то чрезвычайно низким, почти оскорбительным. Однако современники отлично понимали разницу между холопом пашенным и холопом боевым. Первые — простые мужики, абсолютно бесправные и забитые. А вот вторые — совсем другое дело. Боевые холопы часто имели самое что ни на есть благородное происхождение. Разорённые дворяне и дети боярские, чтобы хоть как-то остаться на плаву и продолжать заниматься единственным, что они умели, давали на себя «кабальную запись». То есть шли служить более успешным и богатым дворянам и боярам — на условиях потери личной свободы, но с получением коней, оружия и всей «воинской справы». Разумеется, господин обязывался их кормить-поить, а также предоставлял им долю военной добычи.
Судя по всему, Иван Болотников был из таких вот разорённых дворян — профессиональный военный и военачальник немаленького калибра. О чём, кстати, говорит очевидец событий — немец Конрад Буссов в своей «Московской хронике»: «Вскоре после Мартынова дня прибыл опытный витязь Иван Исаевич Болотников, пройдя со своими силами через Комарицкую волость, Калугу и далее к Москве». Между прочим, одним из воевод этих самых сил Болотникова был — внезапно — князь Андрей Телятевский. Тот самый, что формально считался хозяином своего боевого холопа. Подчиняться мужику князь бы не стал. А вот человеку, равному по рождению, — вполне.
В общем, это было, конечно, не восстание, и уж тем более не «крестьянская война», как писали в учебниках советского времени. Это был самый настоящий мятеж, во главе которого стоял боевой холоп, а основу ударных сил составляли казаки — донские, волжские и «украинные». Плюс — дворяне южных губерний и корпус иностранных наёмников.
А если к этому прибавить, что на дворе стояло Смутное время, то нет ничего удивительного в первоначальном успехе мятежников — многие были уверены, что те стоят за «правду и справедливость». На самом же деле истинные цели Болотникова ясны из его прокламаций, адресованных таким же, как он: «Побивати своих бояр, гостей и всех торговых людей, и животы их грабити, и завладети всем их имением и добром, и поместьями, и вотчинами и дьячествами». Никакой «правдой» там и не пахнет — сплошное стремление убрать конкурентов и сесть на их место.
Закончилось всё вполне ожидаемо. По версии историка Александра Зимина, когда первые успехи мятежников сменились пробуксовками, Болотникова сдали свои же. Судя по всему — князь Андрей Телятевский, который единственный из всех воевод мятежников не понёс наказания. Болотников же был ослеплён и утоплен в проруби.
Восстание Степана Разина. 1667-1671 гг.
До поры «удалой казак Стенька Разин» был удачливым пиратом Каспийского моря. Его флотилия брала и грабила такие крупные персидские города, как Решт, Астрабад и Баку. С русскими властями он, в общем-то, ладил. Да, имели место грабежи и даже убийства «государевых людей», но астраханские воеводы Семён Львов и Иван Прозоровский предпочитали закрывать на это дело глаза. Уж слишком велика была добыча, которую Разин сбывал в Астрахани. Сквозь пальцы смотрели даже на основание им Кагальницкого городка, который быстро стал своего рода русской «речной Тортугой», то есть откровенным пиратским гнездом.
Но в определённый момент Разина, что называется, занесло. После очередного успешного похода в Персию он обогатился настолько, что, по словам очевидца, голландского парусного мастера Яна Стрейса, «вёл себя в Астрахани как представитель законной власти». Тогда же у него созрел план «тряхнуть Москву», сделав своей базой юг страны — низовья Дона и Волги. Тогда же наш пират вспомнил и о «справедливости», бросив лозунг «Я пришёл дать вам волю». Многие на это купились, и мятеж перерос в восстание. А дальше видим ровно то же самое, что и в случае Болотникова. Как только успехи сменяются пробуксовками, Разина сдают свои же. Причём самые близкие — войсковой атаман Корнелий Яковлев приходился ему крестным отцом. Итог — четвертование и усечение головы.
Восстание Кондратия Булавина. 1707-1708 гг.
Булавин родился в привилегированной семье «сына боярского», то есть был дворянином. Потом вступил в донское казачье войско и даже стал атаманом Бахмутского городка. То есть с властью не просто ладил, а был, по сути, одним из её представителей. Но, как это часто бывает, этой власти ему было маловато. К тому же он очень сильно проникся корпоративным духом казачества. И когда на Дон явился царский полковник Юрий Долгоруков с указом о розыске беглых крестьян, атаман возмутился до глубины души. Как же так? Какой-то там царь смеет лезть в наши внутренние казачьи дела и нарушать вековую традицию «с Дона выдачи нет»?
В общем, на отряд Юрия Долгорукова было совершено нападение, полковника убили, а Булавин провозгласил поход на Москву через Воронеж. При этом интенсивно писал начальству, что ничего плохого он не замышляет и остаётся верным слугой царя-батюшки. Просто его неправильно понимают — он, дескать, воюет за справедливость, за то, чтобы регулярные войска не притесняли казаков. Правда, писал он и другие письма — к запорожцам, а также в Ногайскую орду и в Турцию, пытаясь сколотить коалицию для удара по Москве. И даже затеял поход на Азов — иначе с турками войти в контакт не получалось. Правда, под Азовом он потерпел поражение. То есть у мятежа начались пробуксовки. Что за этим следует? Правильно — Булавина сдают свои. Вернее, хотят сдать, но слегка перегибают палку и стреляют на поражение.
Восстание Емельяна Пугачёва. 1773-1774 гг.
Иногда это называют «крестьянской войной». Но стоит только взглянуть на статистику Походной канцелярии Пугачёва, станет ясно, что ни о какой «крестьянской войне» не может быть и речи. Из 200 выпущенных манифестов и указов крестьян касаются только два — сотая часть. К тому же появились эти документы уже под занавес, когда стало ясно, что нужно как-то увеличить социальную базу мятежа и поддержать необходимый накал.
Первоначально же Пугачёв преследовал вполне конкретные цели, которые не имеют никакого отношения ни к «справедливости», ни к народу: «Когда всю Россию завоюю, сделаю Яик столицей, яицких же казаков буду производить в первое достоинство». В общем, налицо то же самое желание убрать конкурентов и занять их места. О «справедливости» вспомнили, лишь когда был провозглашён поход на Москву — в августе 1774 года Пугачёв издал тот самый манифест о вольности крепостных крестьян. И всё бы ничего. Но этот манифест стал следствием пробуксовок мятежа — в июле того же года войска подполковника Ивана Михельсона нанесли Пугачеву серьёзное поражение.
А что бывает вслед за пробуксовкой мятежа? К гадалке не ходи — в сентябре того же года Пугачёва пленили и сдали властям его сообщники. Итог — отсечение головы и посмертное четвертование.
Можно видеть, что мятежные вожди заканчивают по-разному — кто прорубью, кто плахой, кто пулей. Но предварительно их сдают или пытаются сдать свои. И происходит это, как правило, дуплетом с объявлением некоего «справедливого» похода. Разумеется, история не ставит своей целью делать прогнозы. Но у неё есть свои законы, обойти которые чрезвычайно сложно. И когда в одном сюжете звучат слова «мятеж», «марш справедливости» и «поход на Москву», как это было 24 июня, поневоле задумаешься о том, что может произойти в обозримом будущем.
