200 лет назад - в 1812 году - перестало биться сердце одного из самых выдающихся русских архитекторов.
Если вообразить такой абсурд, как конкурс на самую возвышенную смерть, полагаю, Матвей Фёдорович Казаков оказался бы главным номинантом. Перед вступлением наполеоновской армии в Москву 73-летний зодчий покинул город, пережидая оккупацию в Рязани. Там он заболел - но несмертельно. Пожар Москвы от больного скрывали: слишком много души он вложил в этот город. Но 7 ноября по новому стилю Казаков всё же узнал, что большая часть Москвы сгорела. Удар был столь сильным, что сердце не выдержало.
Лучший во всём...
Париж невозможно представить без сооружений Ардуэн-Мансара, Лондон - без построек Кристофера Рена, Санкт-Петербург - без ансамблей Карла Росси. Венеция - это Палладио, Рим - Сансовино, Москва - Матвей Казаков. Потому что прекрасным европейским городом старая столица стала в начале эпохи классицизма, когда на её улицах и площадях выросли особняки, дворцы, больницы, храмы в идеальных пропорциях золотого сечения, напоминающие непревзойдённые сооружения античной Греции. Зрелый Казаков был палладианцем, то есть воспринял как азбуку вдохновения принципы итальянского гения позднего Возрождения.
Классицизм потому и назван так, что вернул к жизни классику. А что такое классика? По определению немецкого архитектора Отто Фрая, которое мне нравится больше всех других, классика - это то, что нельзя улучшить.
Давайте проверим. Вот церковь Космы и Дамиана на Маросейке - разве можно вообразить более гармоничный храм? Казалось бы, проще не бывает: ровный цилиндр с полушарием купола, который венчает изящный фонарик, перекликающийся с верхним ярусом колокольни, по бокам такие же цилиндрические приделы с полушариями сверху. Из чистых геометрических форм, не нарушенных лепными деталями, зодчий создал идеальный ансамбль, который даже не смог «задавить» стеклянный параллелепипед, выстроенный позади церкви в советское время.
Превосходный городской дворец - пожалуйста, здание Благородного собрания в Охотном Ряду, функция и название которого ассоциируются с благородством стройного портика и мраморной колоннады интерьера.
Идеальная усадьба - милости просим на Мясницкую, 42, в усадьбу майора Барышникова, ныне арендуемую редакцией «АиФ». Найдите-ка ещё где-нибудь в Европе (что там Москва!) 12-колонный круглый зал столь совершенной формы и со столь великолепной акустикой!
.jpg)
Лучшая больница - конечно же, Голицынская (ныне Первая градская, в начале Ленинского проспекта). В центр ансамбля вписана ярусная церковь, придающая сооружению такую праздничность, что больным следовало бы ежедневно прописывать по четверти часа прогулки перед главным фасадом - гармония исцеляет лучше всех лекарств.
Ну и, конечно же, более величественного университетского здания, чем корпус на Моховой, не было полтора столетия до появления высотного здания на Воробьёвых горах.
Как удавалось Матвею Казакову становиться лучшим во всех жанрах, превосходить в искусстве облагораживания пространства всех коллег, включая учителей - одарённого Ухтомского и гениального Баженова?
Косвенный ответ на этот отнюдь не простой вопрос даёт один почти забытый эпизод.
На южном склоне Боровицкого холма кипела работа: десятки плотников сколачивали из брёвен каркас, сотни рабочих свозили в тачках землю - наращивали холм в сторону Москвы-реки. Здесь предстояло возвести невиданной красоты грандиозный дворец по проекту Баженова. Увлечённый планами, он раскрывал перед учениками картину преображённого Кремля: широкие марши лестниц и плавные пандусы спускаются к гранитной набережной. Глаза учеников горели, не терпелось поучаствовать в великой перестройке. И лишь один из них был спокоен, проектом будто не интересовался - зато скрупулёзно замерял и зарисовывал кремлёвские башни у подножия холма со всеми их деталями. Тайницкая, Первая безымянная, Вторая безымянная… Вскоре южную стену с башнями снесли. Никто не жалел - зато такой дворец вырастет! Но императрица неожиданно утратила интерес к проекту, разочарованный Баженов занялся другим делом. Опустел развороченный холм. И лишь один из учеников великого зодчего с горсткой каменщиков возводил по своим чертежам зубчатую стену и шесть разрушенных башен. Это был Матвей Казаков.
...умер бы второй раз
Представим себе, что произошло чудо и архитектор вдруг воскрес. Вот он вышел из метро «Китай-город», двинулся по левой стороне Маросейки, свернул в Большой Златоустинский, подошёл к своей усадьбе, перестроив которую открыл в угловом доме (Малый Златоустинский пер.,) архитектурную школу - предшественницу будущего МАрхИ. Вот увидел выбитые окна, ободранную лепнину, крошащийся брандмауэр (глухую противопожарную стену без окон), продавленные потолочные балки, сгоревший в пожаре (не в том, 1812 года, - в нынешнем, разгильдяйском) чердак… Уверен, он бы скончался вторично, у раздолбанного порога своего всеми брошенного дома.
А может, это случилось бы раньше. Когда Казакову налили бы кружку крушовицы в ресторане Дома приёмов, под который приспособили Путевой дворец - жемчужину русской псевдоготики.
Или позвали бы на Тверскую, 13, в бывший генерал-губернаторский дом, перестроенный после войны до неузнаваемости. Не исключено, что Казаков рухнул бы на перекрёстке проспекта Мира и Протопоповского переулка, увидев, каким бетонным монстром - стадионом «Олимпийский» - придавлена его изящнейшая церковь Филиппа Митрополита.
Так, может, уж лучше - как случилось: вдалеке от разрухи, в чужой, не сжимавшей сердце Рязани? Зато без стыда за потомков, которым оставил всё лучшее, всё, на что потратил полвека творческой жизни, всё, что нам сегодня не нужно?
Комментирует Рустам Рахматуллин, писатель, москвовед, координатор «Архнадзора»:
«Собственный дом Казакова находится в частной собственности, сейчас он ремонтируется после выезда арендатора. Кто в него въедет, неизвестно. Здание школы долгие годы находилось в поле спора между РФ и Москвой о собственности, что не позволяло приступить к его реставрации. Усилиями «Архнадзора» удалось добиться того, что Москва заказала проект консервации для предотвращения дальнейшего разрушения памятника. Однако в этом году распоряжением премьер-министра памятник был отнесен к федеральной собственности, и проект консервации не реализован. По нашим сведениям, здание находится на балансе хозуправления администрации Президента, о намерении которого ничего неизвестно».
Смотрите также: Самые яркие проекты Василия Баженова, фото →
