«Отличный офицер и совершеннейший джентльмен» - Так о Корнилове отозвался его наставник, адмирал Михаил Лазарев, открывший на пару с Беллинсгаузеном Антарктиду.
Та война, что по инерции несправедливо называется Крымской, на самом деле представляла собой удивительное событие. Формально Россия противостояла коалиции Турции, Англии, Франции и непонятно откуда взявшейся Сардинии. Фактически же она была мировой - союзники, если считать их с колониями, покрывали территорию примерно в 2/3 планеты. Бои шли сразу на пяти театрах военных действий - на Балтике, в Белом море, Петропавловске, на Кавказе и собственно в Крыму. Причём Россия потерпела относительную неудачу только в Крыму.
Справедливости ради надо сказать, что Корнилов был не первым и не последним полководцем, павшим в эту кампанию. Счёт открыл главнокомандующий союзников Сен-Арно. Открыл позорно - умер от «кровавого поноса», как тогда называли дизентерию. Лорд Реглан, в честь которого назвали известный крой рукава, исполнительно последовал примеру начальства - умер от холеры. Командующий нападением на Петропавловск адмирал Дэвид Прайс, видимо, чтобы поднять боевой дух войск, застрелился за пару часов до боя. Его преемник, француз Феврие Де Пуант, после того как «немытые русские» с позором вышвырнули его с Камчатки, «умер от стыда и огорчения» по пути домой.
Козёл и бастионы
На этом фоне наши военачальники выглядят настоящими офицерами - погибли не на горшке, а на поле боя. Корнилов, Нахимов, Истомин. Если считать только по потерям среди высшего командования, то Россия свела войну практически к ничьей.
Обычно говорят, что последними словами вице-адмирала были: «Отстаивайте же Севастополь!» Звучит патриотично. Но не является правдой. После этих слов Корнилов, которому ядром раздробило бедро и тазобедренный сустав, жил почти шесть часов. Мучения были до того жестоки, что временами он терял сознание. Однако продолжал отдавать распоряжения. Сказал даже, что будет жить, пока лично не спихнёт англичан в море. И когда ему донесли, что наши метким огнём и безумно смелой вылазкой заставили замолчать не только три французские, но и две английские батареи, да ещё и подорвали неприятельский пороховой погреб, произнёс: «Ура! Ура!» На третье «Ура!» сил уже не осталось - через полминуты Владимир Корнилов умер.
«Мало мне приходилось видеть подобных похорон. Плакали не только офицеры, к нему приближённые. Плакали чужие, плакали угрюмые матросы, плакали и те, которым слеза была незнакома с пелёнок...» - это цитата из воспоминаний унтер-офицера Егера. Преемник Корнилова, Павел Нахимов, сознавая, что на слёзы нет времени, оставил такую запись: «Владимира Алексеевича нет больше. Он умер как герой. Завтра снова дело. Я не знаю, что будет с Севастополем без него и на флоте, и в деле на берегу».
Основания для пессимизма были. Севастополь до того, как Корнилов встал во главе его обороны, представлял собой довольно жалкое зрелище. Обычно, оценивая состояние укреплений, пишут осторожно. В целом все сходятся в одном - для ведения войны они были малопригодны.
Это сказано слишком слабо. За год до осады был написан рапорт с жалобами на некоего попа. Оказывается, козёл, принадлежавший священнослужителю, пять раз подряд разрушал укрепления на Третьем бастионе. Впоследствии в эти укрепления, грамотно и быстро перестроенные Корниловым, безуспешно колотились силы мировой коалиции. На протяжении 349 дней.
Первый в мире
Об этой войне часто говорят нечто вроде: «Первая в истории, где появилось...» И далее можно подставить всё что угодно: массовое нарезное оружие, санитарное обслуживание солдат, полевая хирургия, присутствие на фронте фотокорреспондентов, регулярное освещение в прессе... Кстати, пресса тогда ещё не была совсем уж жёлтой. Английская газета «Таймс» через несколько дней после смерти Корнилова честно писала: «Из повреждённых фортов русские почему-то стреляют сильнее, чем когда-либо. Севастополь гораздо более сильная крепость, чем думали. Запас орудий у русских, кажется, неистощим. Сотни пушек продолжают извергать ядра без перерыва, без замедления. Сила их гарнизона, несмотря на гибель командующего, не менее удивительна».
К сожалению, на этой войне встречались и антигерои. Главнокомандующий Александр Меншиков, потомок прославившегося под Полтавой героя, категорически велел отказаться от корниловского плана активной наступательной войны. А перед самой высадкой союзников хотел даже его сместить. Если бы это произошло, Владимир Алексеевич, возможно, остался бы жив. Но Севастополь пал бы через 3 дня, а не через 349.
Пётр Румянцев: как хулиган и дебошир стал лучшим полководцем Европы 
Горечь Инкермана. Как Россия ощутила неизбежность поражения в Крыму 
Панорама «Оборона Севастополя». История шедевра Франца Рубо 
«Три фронта Крымской войны» 
Андрей Сидорчик: Патриотизм и «атака лёгкой кавалерии» 
