«Побежал прямо в ГУМ, прямо к дяде Моне — нужен финский костюм, нужен плащ болонья и, конечно, мохер». В советской блатной песне Аркадия Северного перечислены самые вожделенные вещи 1960-х.
Выхухоль из пса
Революция 1917-го была своеобразным «водоразделом» между старой модой (времён царского режима) и новой (рассчитанной на неприхотливых товарищей). Правда, тягу москвичек к роскоши и заморским туалетам сразу истребить не удалось. Например, в разгар НЭПа в столице можно было купить полный женский гардероб, привезённый прямо из Парижа. Как писал в 1922 г. Михаил Булгаков, «то с портфелями едут, то в шлемах краснозвёздных, а то вдруг подпрыгнет (в машине. — Ред.) на кожаных подушках дама в палантине, в стомиллионной шляпе с Кузнецкого».
Ну а те, у кого не было в кармане пачки «лимонов», поступали как Эллочка-людоедка, незабвенная героиня Ильфа и Петрова: «Фима Собак принесла с собой французский журнал мод. Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильта в вечернем платье. "Ого!" — сказала Эллочка сама себе. По рабкредиту была куплена собачья шкура, изображавшая выхухоль. Эллочка приобрела шиншилловый палантин (русский заяц, умерщвлённый в Тульской губернии) и перешила новый пиджак мужа в модный дамский жакет».
Ну а потом наступили 30‑е гг., когда поступила чёткая директива сверху: считать особо нарядных граждан тунеядцами, которые украшаются вместо того, чтобы работать. Элегантность и шик в одежде дозволялись только жёнам и любовницам партийцев высшего эшелона. Ну и кинозвёздам. И тех и других обшивала уже пожилая Надежда Ломанова, которой «простили» дворянство и суперкарьеру, сделанную ещё в царские времена, когда она творила наряды для самой императрицы. Кстати, Ломанова умудрялась создавать настоящие шедевры из ничего, ведь в магазинах не было ни красивых тканей, ни кружев, ни швейной фурнитуры.
Что произошло с модой в 1940-е гг., ни для кого не секрет. Продукты, швейные иголки, мыло и прочная обувь ценились намного выше, чем шёлковые платья, шляпы и изящные туфельки. Единственным исключением из правил было изготовление фотокарточки, которая отправлялась на фронт любимому мужу или жениху. Подчёркивающую достоинства кофточку брали на пару часов у подруги, на лице наводился полный марафет, а причёска укладывалась самыми причудливыми волнами. Для того чтобы боец не пропустил ни одного важного нюанса (фотографии-то были чёрно-белые), женщина писала на оборотной стороне карточки, какого цвета у неё кофточка и помада, и даже поясняла, что «причёска после бигудей».
А в 1944 г. в столице заработал Московский дом моды, задача которого была заблаговременно придумать модели для послевоенного времени. Но... москвичи упорно не хотели считать товары советской лёгкой промышленности модными.
За шмотки — за решётку
И импортные вещи, которые везли все, кого выпускали за границу, на долгие годы стали одеждой класса люкс (при этом на родине производителя те же вещи считались обычным ширпотребом). Даже реальная угроза оказаться за решёткой не могла отпугнуть стиляг от покупки брюк-дудочек у иностранца или барыги. Во время Всемирного фестиваля молодёжи и студентов (1957 г.) стиляги круглосуточно дежурили во всех местах, где хотя бы гипотетически могли оказаться представители других стран. Ну а товарищи из органов должны были пресекать любые контакты между нашими и ненашими, будь то интимные или торговые. Стиляг в Москве насчитывалось немного, а вот тех, кто хотел выглядеть как любимая киноактриса, — миллионы. Но найти в магазине платье а-ля Гурченко из «Карнавальной ночи» было невозможно. И народ выходил из положения, перешивая и перекрашивая (!) ту одежду, какую мог достать.
В 1959 г. в столице произошло невероятное — коллекцию показал дом Кристиана Диора, а потом манекенщицы отправились гулять по Москве. Прямо в том виде, в каком вышагивали по подиуму. Горожане смотрели на моделей, словно на марсианок, потому что их наряды действительно были как с другой планеты.
Очередь за бурдой
В 1960-е хитом из-за границы были болоньевые плащи. Именно этот непромокаемый и абсолютно не дышаший предмет одежды увековечил Владимир Высоцкий: «Мои друзья хоть не в болонии, зато не тащат из семьи, а гадость пьют из экономии, хоть поутру — да на свои!» А потом наступила эпоха джинсов, за которые граждане отдавали по две зарплаты или стипендию за полгода. Больше всего ценились «родные американские» (в народе гулял неприличный стих, который начинался: «Я пришёл к тебе на хаус в модных джинсах «Леви Страус»). Югославские «штаны рабочих» котировались намного ниже, как и польские.
А в конце 1980-х в СССР начали продавать журнал «Бурда моден», выкройки из которого ценились на вес золота (был даже такой анекдот: «За чем очередь?» — «Да бабы за какой-то бурдой стоят»). Ведь не у всех были знакомые на торговых базах, зато шить и вязать умели практически все. Это было таким же обыденным навыком, как умение варить борщ. Москвички щёлкали спицами даже в метро (не говоря уже про рабочее место).
Годы перестройки стали последним периодом, когда страсть к определённой одежде охватывала все слои населения вне зависимости от возраста. Последним ударом из-за бугра было нашествие лосин. В 1990-е в спортивных штанах в облипку (самых ядовитых расцветок) ходили и девочки в школу, и студентки на экзамены, и 50-летние тёти в ресторан. Мужчины по достоинству оценили эротичный прикид, ведь с ним обычно надевали короткий свитер или кофточку, не закрывавшую попу. Свидетельство тому — забытый хит группы «Попугай», полностью посвящённый этому предмету гардероба: «Твои зелёные лосины — забуду с ними всё и вся! Твои зелёные лосины во мне самом родят лося!»
В нынешнем веке таких «всенародных» вещей уже нет, как и чёрного рынка одежды. Как раньше носили джинсы, так сегодня носят последнюю модель айфона. Изменчивая штука — мода...
