90 лет назад, 8 августа 1927 года, родился известный всему миру хирург-офтальмолог Святослав Фёдоров. О жизни и самой большой любви великого доктора накануне его юбилея АиФ.ru побеседовал с Ирэн Фёдоровой, его женой.
Мало кто знает, что Фёдоров стоял у истоков не только революционных технологий в микрохирургии глаза, но и еженедельника «Аргументы и Факты», а также телепрограммы «Вести». «Помню, в конце семидесятых мы со Славой пришли в гости к Алле (Пугачёвой — Ред.), — вспоминает Ирэн Ефимовна, — а у неё уже сидел Слава Старков. Мы с ним были знакомы раньше по каким-то совместным встречам. Святослав Николаевич тогда только начал заниматься политикой, наводил связи. Когда мы вошли, разговор как раз закрутился вокруг невероятной востребованности печатной продукции. Наступили горбачёвские времена, гласность, перестройка, люди с интересом читали газеты, искали информацию, которая отличалась от той, что подавалась в официальной прессе. Так вот, они обсуждали, каким должен быть стиль газеты, чем можно заинтересовать людей. Святослав Николаевич приложил руку и к появлению телепрограммы „Вести“. В начале девяностых к нему обратился председатель ВГТРК Олег Максимович Попцов с просьбой помочь в создании новой телепрограммы. У журналистов не было ни помещения, ни средств на организацию вещания. Так вот, Святослав Фёдоров тогда очень серьёзно помог финансово. Кстати, две из трёх лошадей на первой заставке программы были наши: арабский конь Шах и лошадь породы тракен Гром. Это были любимые лошади Святослава Николаевича, которых он когда-то купил за 300 рублей. И это было очень символично: скачущие во весь опор кони, несущие вести. Потом, правда, новое начальство потребовало заменить заставку: мол, куда это годится, несутся какие-то лошади без руля и без ветрил, седока нет. Глупости, конечно, только наши чиновники такое могут придумать. Святослав Николаевич был личностью необычайно разносторонней. Когда его захватывала какая-нибудь идея, неважно даже, своя или чужая, он с удовольствием развивал её, подхватывал, и так мечта превращалась в реальность».
Лошади были одним из многочисленных увлечений Святослава Фёдорова. А первым были самолёты. Его жизнь началась с мечты о небе. И небо же его погубило.
С небес на землю
С детства Святослав хотел стать лётчиком. Ведь он родился в 1927 году и принадлежал поколению мальчишек, которые бредили подвигами Чкалова, грезили о героических полётах. Казалось, именно в военные лётчики ему прямая дорога. Отец, комбриг Николай Фёдоров, прошёл Первую мировую и Гражданскую войну, дослужился до звания генерала. В 1938 году его по лживому доносу арестовали и репрессировали как врага народа. Поэтому семья переехала из украинского городка Проскурова (сейчас Хмельницкий) в Ростов-на-Дону к родственникам, чтобы избежать гонений. Вскоре Святослав поступает в лётное училище. И вот тут-то судьба решила недвусмысленно указать, что путь ему суждено пройти иной. «В 1945 году он спешил на праздничный вечер в училище, неудачно повис на подножке трамвая, оступился и попал ногой прямо под колесо, — говорит Ирэн Фёдорова. — Ступня оказалась раздроблена, ампутировать пришлось не только её, но и треть голени. Правда, он всегда передвигался такой удивительно лёгкой, стремительной походкой, что её отсутствие практически не было заметно».
Этот несчастный случай перевернул его жизнь. Высокие мечты о подвигах в небе пришлось сменить на более земные. И Фёдоров поступает в Ростовский медицинский институт. В отличие от многих врачей, которые всю жизнь лечат так, как их когда-то научили в медвузе, Фёдоров всегда стремился узнавать и применять новое, сам разрабатывал новейшие методики операций на глазах, хирургические инструменты и технику. «Поначалу операции по исправлению дальнозоркости и близорукости проводили не лазером, как сейчас, а обычным скальпелем, — рассказывает Ирэн Фёдорова. — Придумали разламывать бритвочку и острым концом делали насечки на роговице. Мой водитель Миша был пятнадцатым пациентом, которому сделали такую операцию. Слава придумал хирургические ножи из сапфиров, алмазов. Современные скальпели в хирургической офтальмологии уже другие. Но всё началось с этих, фёдоровских. Помню, американцы тогда как сумасшедшие их у нас скупали».
Он был первопроходцем везде: создал лучший в мире жёсткий хрусталик (линза Фёдорова-Захарова), впервые придумал, как терапевтически лечить глаукому на ранней стадии, открыл метод склерэктомии (операция для лечения глаукомы), который до сих пор применяется в ведущих клиниках мира, одним из первых начал делать лазерные операции на глазах, пересаживать донорскую роговицу. К слову, первый опыт врача-революционера чуть было не лишил его любимой профессии. Когда в 1960 году он впервые в СССР провёл операцию по замене хрусталика глаза на искусственный при катаракте, его уволили за... «шарлатанство». На Западе такие операции уже делались, а в Союзе не признавались. Затем работал в Архангельске, где продолжил операции по замене хрусталика. Сотни прозревших людей. Власти наконец оценили талантливого хирурга и вместе с командой пригласили в Москву.
«Липовая» аспирантка
Все, кто знал Святослава Фёдорова, говорили, что он был невероятно обаятельным человеком. В него влюблялись многие женщины. И он отвечал им взаимностью. Видимо, поэтому первые два брака распались. Как водится в русской традиции, Фёдоров нашёл-таки свою единственную женщину с третьей попытки. А точнее, нашла его она.
«Всё произошло случайно, — делится Ирэн Ефимовна. — Хотя по прошествии времени я уверена, что всё было предрешено к тому, чтобы нам встретиться и прожить вместе 26 лет. У моей тёти развилась катаракта, и она вычитала в журнале „Наука и жизнь“, что лучше всех в Советском Союзе операции по замене хрусталика делает где-то в Москве офтальмолог Фёдоров. А так как я сама тогда работала акушером-гинекологом в подмосковном Красногорске, тётя попросила меня помочь устроиться к нему на операцию. Это было начало семидесятых, Фёдоров был уже очень известен и уважаем в узких кругах офтальмологов, я же о нём ничего не знала. Хотя в 1968 году в „Известиях“ вышла статья М. Аграновского „Открытие доктора Фёдорова“, но не все прочитали, другие не запомнили. Ломала голову, где мне его найти в огромной Москве. И опять помог случай. Как-то прихожу к своей подружке Танечке, которая жила в коммуналке около Ленинградского рынка. Вышли мы с Таней на общую кухню выпить чаю. „Ну где мне найти этого Фёдорова?“ — спрашиваю. Но Таня была просто участковым врачом и тоже ничего о нём не знала. Наш разговор услышала как раз вошедшая на кухню танина соседка Ира. Оказалось, она только что прооперировалась по поводу аппендицита в 81 больнице. Она рассказала, что Фёдоров работает в отделении этой же больницы. „Но к нему дикие очереди, — добавила Таня. — Не знаю, как ты к нему попадёшь“. Телефон больницы быстро выяснила через справочную. Набрала офтальмологическое отделение. Трубку взяла его секретарь. Я попросила к телефону Святослава Николаевича. Секретарша спрашивает: „А вы кто?“ А кто я? Надо было что-то придумать. Тут сверкнула спасительная идея: „Я его аспирантка Иванова. Хочу прийти к нему показать свою диссертацию“. Потом уже, когда мы со Славой были вместе, он мне признался, что к телефону подошёл из чистого любопытства: выяснить, что за интрига, ведь у него тогда не было никаких учеников-аспирантов. Поэтому попросил секретаршу передать аспирантке, чтобы пришла в субботу в 10 часов утра. Ну, думаю, хорошо, главное — это до него добраться. А там уж уговорить всегда можно. Я врач, он врач, мы друг друга поймём.
В субботу надела на себя всё самое лучшее и пришла. Это было 23 марта 1974 года. Сижу в приёмной на стульчике. Вдруг пролетает мимо меня в кабинет какой-то вихрь. Только и успела разглядеть тёмно-коричневый плащ. Когда наконец встретились лицом к лицу, мгновенно поняла: „Это мой мужчина, человек, которого я всегда ждала“. Колени задрожали, чувствую — сейчас грохнусь на пол. Но взяла себя в руки и рассказала про тётю. В общем, тётя Вера вскоре прилетела из Ташкента. Все несколько дней, пока она лежала в больнице, я её навещала. А Святослав Николаевич, зная, что я врач, всякий раз предлагал пойти с ним на обход (он каждый вечер сам смотрел больных, которых оперировал) или звал к себе в кабинет. Я сидела и слушала, что они говорят на совещаниях, не в силах уйти. Влюблённая была до безумия! После выписки тётя Вера отправила меня отблагодарить доктора. Я купила лучшие французские коньяки, которые продавались тогда в гастрономе гостиницы „Москва“, цветы. А накануне мы с тётей посмотрели фильм „Цветы запоздалые“, где главная героиня, умирающая от туберкулёза, признаётся доктору в любви. „Вот! И ты так скажешь ему завтра, — выдала тётя Вера. — Ты ведь всё равно одна с ним в кабинете будешь. Даже если скажет „нет“, переживёшь, зато всё будет ясно“. С этим напутствием и пошла. Правда, объясняться не пришлось. Пока пыталась совладать со страхом и волнением, он сам спросил: „Где я могу вас найти?“ Дала ему свой телефон. А потом каждый день неслась домой с работы и садилась у телефона в ожидании звонка. Через месяц позвонила ему сама. А встретились мы только через два месяца. И встречались 4 года. Он то приходил, то уходил. Но ни разу его не упрекнула. После каждой очередной женщины он звонил мне: „Ириша!..“ И я летела к своему мужчине. В 1978 году я переехала к нему. И в 1978 чуть было не расстались. У мамы обнаружился рак 4 стадии, я так переживала, что решила уйти от Славы: слишком уж тяжело было. К тому же маме требовался постоянный уход. Но Слава меня тогда очень поддержал и помог. Расписались только в 1982 году, чтобы можно было вместе выезжать в командировки за границу».
Два лётчика
Но всё же главным в жизни Фёдорова была работа, а не женщины. Он проводил сложнейшие операции. Спас зрение нескольким миллионам человек по всему миру. В его институт приезжали оперироваться иностранцы. По всей стране было создано 11 филиалов, а в Индийском океане и Средиземном море курсировал корабль «Пётр Первый»: плавучая больница, на которой тоже выполнялись операции. Кстати, когда Институт микрохирургии глаза был уже построен, Фёдоров чуть было не лишился главного детища всей своей жизни.
«Все 4 года, пока строился институт, Слава ездил на стройку каждый день, как на работу, — делится Ирэн Фёдорова. — Контролировал, как идёт строительство, следил, чтоб не разворовали стройматериалы. И вдруг, когда уже всё было построено, руководство нашей страны засомневалось: в Москве уже есть два глазных института, зачем и третий отдавать офтальмологу? Решили передать здание под республиканскую больницу. Слава тогда очень рассердился. Снова вмешалась судьба. В СССР приехал с визитом президент Сирии Хафез Асад и решил проконсультироваться с Фёдоровым. Слава пригласил его в свой кабинет во вновь построенном институте. Они проговорили 4 часа! Асад ведь был профессиональный лётчик. Слава — несостоявшийся лётчик. А сын его — нынешний президент Сирии Башар Асад — врач-офтальмолог. Фёдоров оперировал его мать. Мы часто потом ездили в Сирию. Асад подарил Фёдорову кусок земли на берегу моря в Латакии, где Слава мечтал построить клинику для наших больных, чтобы они могли проходить там реабилитацию. Мечтал, но не успел... В том же разговоре Святослав Николаевич рассказал Асаду, что новый институт у него хотят отнять. На следующий день Асада провожал Косыгин. А вскоре вышел указ за подписью председателя Совмина, в котором говорилось о том, что здание принадлежит НИИ микрохирургии глаза».
Помимо института, Фёдоров руководил огромным производственным комплексом «Протасово-МГ» с собственным вертолётом. В него входили: молочный завод, предприятие по производству питьевой воды. Оправы для очков, линзы, хирургические инструменты изготавливались на территории института.
2 июня 2000 года вертолёт, на котором Святослав Фёдоров возвращался с конференции из Тамбова, разбился под Москвой. По официальной версии причиной авиакатастрофы стала техническая неисправность. Жизнь Фёдорова оборвалась в 72 года. Мир потерял гениального офтальмолога, который мог бы сделать гораздо больше, если бы оставался на земле...
Чипы вместо глаз. Наши учёные вернули зрение слепому слесарю 
Все впервые. Как Ефрем Мухин стал основоположником отечественной хирургии 
Все как в тумане? 5 заблуждений о катаракте 
Доктор Снегирёв. Как юнга стал известным врачом 
Жизнь до пенициллина. Было ли открытие Александра Флеминга случайным? 
