90 лет назад, 8 августа 1927 года, родился известный всему миру хирург-офтальмолог Святослав Фёдоров. О жизни и самой большой любви великого доктора накануне его юбилея АиФ.ru побеседовал с Ирэн Фёдоровой, его женой.
Мало кто знает, что Фёдоров стоял у истоков не только революционных технологий в микрохирургии глаза, но и еженедельника «Аргументы и Факты», а также телепрограммы «Вести». «Помню, в конце семидесятых мы со Славой пришли в гости к Алле (Пугачёвой — Ред.), — вспоминает Ирэн Ефимовна, — а у неё уже сидел Слава Старков. Мы с ним были знакомы раньше по каким-то совместным встречам. Святослав Николаевич тогда только начал заниматься политикой, наводил связи. Когда мы вошли, разговор как раз закрутился вокруг невероятной востребованности печатной продукции. Наступили горбачёвские времена, гласность, перестройка, люди с интересом читали газеты, искали информацию, которая отличалась от той, что подавалась в официальной прессе. Так вот, они обсуждали, каким должен быть стиль газеты, чем можно заинтересовать людей. Святослав Николаевич приложил руку и к появлению телепрограммы „Вести“. В начале девяностых к нему обратился председатель ВГТРК Олег Максимович Попцов с просьбой помочь в создании новой телепрограммы. У журналистов не было ни помещения, ни средств на организацию вещания. Так вот, Святослав Фёдоров тогда очень серьёзно помог финансово. Кстати, две из трёх лошадей на первой заставке программы были наши: арабский конь Шах и лошадь породы тракен Гром. Это были любимые лошади Святослава Николаевича, которых он когда-то купил за 300 рублей. И это было очень символично: скачущие во весь опор кони, несущие вести. Потом, правда, новое начальство потребовало заменить заставку: мол, куда это годится, несутся какие-то лошади без руля и без ветрил, седока нет. Глупости, конечно, только наши чиновники такое могут придумать. Святослав Николаевич был личностью необычайно разносторонней. Когда его захватывала какая-нибудь идея, неважно даже, своя или чужая, он с удовольствием развивал её, подхватывал, и так мечта превращалась в реальность».
Лошади были одним из многочисленных увлечений Святослава Фёдорова. А первым были самолёты. Его жизнь началась с мечты о небе. И небо же его погубило.
С небес на землю
С детства Святослав хотел стать лётчиком. Ведь он родился в 1927 году и принадлежал поколению мальчишек, которые бредили подвигами Чкалова, грезили о героических полётах. Казалось, именно в военные лётчики ему прямая дорога. Отец, комбриг Николай Фёдоров, прошёл Первую мировую и Гражданскую войну, дослужился до звания генерала. В 1938 году его по лживому доносу арестовали и репрессировали как врага народа. Поэтому семья переехала из украинского городка Проскурова (сейчас Хмельницкий) в Ростов-на-Дону к родственникам, чтобы избежать гонений. Вскоре Святослав поступает в лётное училище. И вот тут-то судьба решила недвусмысленно указать, что путь ему суждено пройти иной. «В 1945 году он спешил на праздничный вечер в училище, неудачно повис на подножке трамвая, оступился и попал ногой прямо под колесо, — говорит Ирэн Фёдорова. — Ступня оказалась раздроблена, ампутировать пришлось не только её, но и треть голени. Правда, он всегда передвигался такой удивительно лёгкой, стремительной походкой, что её отсутствие практически не было заметно».
Этот несчастный случай перевернул его жизнь. Высокие мечты о подвигах в небе пришлось сменить на более земные. И Фёдоров поступает в Ростовский медицинский институт. В отличие от многих врачей, которые всю жизнь лечат так, как их когда-то научили в медвузе, Фёдоров всегда стремился узнавать и применять новое, сам разрабатывал новейшие методики операций на глазах, хирургические инструменты и технику. «Поначалу операции по исправлению дальнозоркости и близорукости проводили не лазером, как сейчас, а обычным скальпелем, — рассказывает Ирэн Фёдорова. — Придумали разламывать бритвочку и острым концом делали насечки на роговице. Мой водитель Миша был пятнадцатым пациентом, которому сделали такую операцию. Слава придумал хирургические ножи из сапфиров, алмазов. Современные скальпели в хирургической офтальмологии уже другие. Но всё началось с этих, фёдоровских. Помню, американцы тогда как сумасшедшие их у нас скупали».
Он был первопроходцем везде: создал лучший в мире жёсткий хрусталик (линза Фёдорова-Захарова), впервые придумал, как терапевтически лечить глаукому на ранней стадии, открыл метод склерэктомии (операция для лечения глаукомы), который до сих пор применяется в ведущих клиниках мира, одним из первых начал делать лазерные операции на глазах, пересаживать донорскую роговицу. К слову, первый опыт врача-революционера чуть было не лишил его любимой профессии. Когда в 1960 году он впервые в СССР провёл операцию по замене хрусталика глаза на искусственный при катаракте, его уволили за... «шарлатанство». На Западе такие операции уже делались, а в Союзе не признавались. Затем работал в Архангельске, где продолжил операции по замене хрусталика. Сотни прозревших людей. Власти наконец оценили талантливого хирурга и вместе с командой пригласили в Москву.
«Липовая» аспирантка
Все, кто знал Святослава Фёдорова, говорили, что он был невероятно обаятельным человеком. В него влюблялись многие женщины. И он отвечал им взаимностью. Видимо, поэтому первые два брака распались. Как водится в русской традиции, Фёдоров нашёл-таки свою единственную женщину с третьей попытки. А точнее, нашла его она.
«Всё произошло случайно, — делится Ирэн Ефимовна. — Хотя по прошествии времени я уверена, что всё было предрешено к тому, чтобы нам встретиться и прожить вместе 26 лет. У моей тёти развилась катаракта, и она вычитала в журнале „Наука и жизнь“, что лучше всех в Советском Союзе операции по замене хрусталика делает где-то в Москве офтальмолог Фёдоров. А так как я сама тогда работала акушером-гинекологом в подмосковном Красногорске, тётя попросила меня помочь устроиться к нему на операцию. Это было начало семидесятых, Фёдоров был уже очень известен и уважаем в узких кругах офтальмологов, я же о нём ничего не знала. Хотя в 1968 году в „Известиях“ вышла статья М. Аграновского „Открытие доктора Фёдорова“, но не все прочитали, другие не запомнили. Ломала голову, где мне его найти в огромной Москве. И опять помог случай. Как-то прихожу к своей подружке Танечке, которая жила в коммуналке около Ленинградского рынка. Вышли мы с Таней на общую кухню выпить чаю. „Ну где мне найти этого Фёдорова?“ — спрашиваю. Но Таня была просто участковым врачом и тоже ничего о нём не знала. Наш разговор услышала как раз вошедшая на кухню танина соседка Ира. Оказалось, она только что прооперировалась по поводу аппендицита в 81 больнице. Она рассказала, что Фёдоров работает в отделении этой же больницы. „Но к нему дикие очереди, — добавила Таня. — Не знаю, как ты к нему попадёшь“. Телефон больницы быстро выяснила через справочную. Набрала офтальмологическое отделение. Трубку взяла его секретарь. Я попросила к телефону Святослава Николаевича. Секретарша спрашивает: „А вы кто?“ А кто я? Надо было что-то придумать. Тут сверкнула спасительная идея: „Я его аспирантка Иванова. Хочу прийти к нему показать свою диссертацию“. Потом уже, когда мы со Славой были вместе, он мне признался, что к телефону подошёл из чистого любопытства: выяснить, что за интрига, ведь у него тогда не было никаких учеников-аспирантов. Поэтому попросил секретаршу передать аспирантке, чтобы пришла в субботу в 10 часов утра. Ну, думаю, хорошо, главное — это до него добраться. А там уж уговорить всегда можно. Я врач, он врач, мы друг друга поймём.
В субботу надела на себя всё самое лучшее и пришла. Это было 23 марта 1974 года. Сижу в приёмной на стульчике. Вдруг пролетает мимо меня в кабинет какой-то вихрь. Только и успела разглядеть тёмно-коричневый плащ. Когда наконец встретились лицом к лицу, мгновенно поняла: „Это мой мужчина, человек, которого я всегда ждала“. Колени задрожали, чувствую — сейчас грохнусь на пол. Но взяла себя в руки и рассказала про тётю. В общем, тётя Вера вскоре прилетела из Ташкента. Все несколько дней, пока она лежала в больнице, я её навещала. А Святослав Николаевич, зная, что я врач, всякий раз предлагал пойти с ним на обход (он каждый вечер сам смотрел больных, которых оперировал) или звал к себе в кабинет. Я сидела и слушала, что они говорят на совещаниях, не в силах уйти. Влюблённая была до безумия! После выписки тётя Вера отправила меня отблагодарить доктора. Я купила лучшие французские коньяки, которые продавались тогда в гастрономе гостиницы „Москва“, цветы. А накануне мы с тётей посмотрели фильм „Цветы запоздалые“, где главная героиня, умирающая от туберкулёза, признаётся доктору в любви. „Вот! И ты так скажешь ему завтра, — выдала тётя Вера. — Ты ведь всё равно одна с ним в кабинете будешь. Даже если скажет „нет“, переживёшь, зато всё будет ясно“. С этим напутствием и пошла. Правда, объясняться не пришлось. Пока пыталась совладать со страхом и волнением, он сам спросил: „Где я могу вас найти?“ Дала ему свой телефон. А потом каждый день неслась домой с работы и садилась у телефона в ожидании звонка. Через месяц позвонила ему сама. А встретились мы только через два месяца. И встречались 4 года. Он то приходил, то уходил. Но ни разу его не упрекнула. После каждой очередной женщины он звонил мне: „Ириша!..“ И я летела к своему мужчине. В 1978 году я переехала к нему. И в 1978 чуть было не расстались. У мамы обнаружился рак 4 стадии, я так переживала, что решила уйти от Славы: слишком уж тяжело было. К тому же маме требовался постоянный уход. Но Слава меня тогда очень поддержал и помог. Расписались только в 1982 году, чтобы можно было вместе выезжать в командировки за границу».
Два лётчика
Но всё же главным в жизни Фёдорова была работа, а не женщины. Он проводил сложнейшие операции. Спас зрение нескольким миллионам человек по всему миру. В его институт приезжали оперироваться иностранцы. По всей стране было создано 11 филиалов, а в Индийском океане и Средиземном море курсировал корабль «Пётр Первый»: плавучая больница, на которой тоже выполнялись операции. Кстати, когда Институт микрохирургии глаза был уже построен, Фёдоров чуть было не лишился главного детища всей своей жизни.
«Все 4 года, пока строился институт, Слава ездил на стройку каждый день, как на работу, — делится Ирэн Фёдорова. — Контролировал, как идёт строительство, следил, чтоб не разворовали стройматериалы. И вдруг, когда уже всё было построено, руководство нашей страны засомневалось: в Москве уже есть два глазных института, зачем и третий отдавать офтальмологу? Решили передать здание под республиканскую больницу. Слава тогда очень рассердился. Снова вмешалась судьба. В СССР приехал с визитом президент Сирии Хафез Асад и решил проконсультироваться с Фёдоровым. Слава пригласил его в свой кабинет во вновь построенном институте. Они проговорили 4 часа! Асад ведь был профессиональный лётчик. Слава — несостоявшийся лётчик. А сын его — нынешний президент Сирии Башар Асад — врач-офтальмолог. Фёдоров оперировал его мать. Мы часто потом ездили в Сирию. Асад подарил Фёдорову кусок земли на берегу моря в Латакии, где Слава мечтал построить клинику для наших больных, чтобы они могли проходить там реабилитацию. Мечтал, но не успел... В том же разговоре Святослав Николаевич рассказал Асаду, что новый институт у него хотят отнять. На следующий день Асада провожал Косыгин. А вскоре вышел указ за подписью председателя Совмина, в котором говорилось о том, что здание принадлежит НИИ микрохирургии глаза».
Помимо института, Фёдоров руководил огромным производственным комплексом «Протасово-МГ» с собственным вертолётом. В него входили: молочный завод, предприятие по производству питьевой воды. Оправы для очков, линзы, хирургические инструменты изготавливались на территории института.
2 июня 2000 года вертолёт, на котором Святослав Фёдоров возвращался с конференции из Тамбова, разбился под Москвой. По официальной версии причиной авиакатастрофы стала техническая неисправность. Жизнь Фёдорова оборвалась в 72 года. Мир потерял гениального офтальмолога, который мог бы сделать гораздо больше, если бы оставался на земле...
