В конце сентября в Конгресс-центре «Сколково» прошел двухдневный экологический форум ECUMENE-2021, посвященный внедрению принципов ESG в работу правительств и бизнеса. В частности, много говорилось и о принципах «зеленого» финансирования. Организаторами Конгресса выступили Всероссийское общество охраны природы (ВООП), Представительство ООН в Москве и Газпромбанк.
В приветственном слове глава ВООП, посол программы ООН по окружающей среде Вячеслав Фетисов сказал: «Сегодня уже мало кто сомневается в том, что при развитии бизнеса нужно учитывать экологические и социальные факторы, однако правила этого учета пока везде разные: у Евросоюза свои, в США свои, в Китае свои и в Росси — тоже свои. Но нельзя играть в футбол по разным правилам. Это будет манки-футбол — весело, но безрезультатно. Нам, всем странам на нашей планете, чтобы избежать экологической катастрофы, необходимо выработать единые правила игры. И наш Конгресс сегодня, и большая часть деятельности Всероссийского общества охраны природы посвящены именно этому — сбору мнений, выработке конкретных решений о единых критериях при оценке ESG-факторов и внедрении этих новых принципов в жизнь. Пора переходить от слов к делу».
О том, что такое ESG, каково влияние этих факторов на бизнес и общество, и об их роли при развитии капитализма АиФ побеседовал с одним из организаторов Конгресса EСUMENE-2021, экспертом по международным экологическим программам Сергеем Рыбаковым.
Николай Терещенко: Сергей, давайте начнем с «азов». Что такое ESG и почему именно в этом году в России начался такой ажиотаж, связанный с этим термином?
Сергей Рыбаков: На самом деле, этим принципам — ESG — уже больше 10 лет. Они появились в 2010 году, предложены Кофи Аннаном в первую очередь для борьбы с изменением климата, а информационный шум начал нарастать с 2015 года, когда было подписано Парижское соглашение по климату. После этого стало понятно, что экономическая модель меняется и потоки капитала в ближайшее время также изменят своё направление. В 2019 году Россия ратифицировала это соглашение, но потом грянула пандемия коронавируса, и весь 2020 год мы боролись с этой напастью. Но вот наступил 2021 год, и российский бизнес наконец-то понял, что всё серьезно. Здесь нужно отметить: главный принцип Парижского соглашения заключается в том, что каждое государство, его ратифицирующее, должно представить свои предложения по действиям, направленным на борьбу с изменением климата. Добровольно. Никто никаких конкретных шагов никому не навязывает. Но если предложил — выполняй. Предложения превращаются в обязательства. И этот принцип подразумевает еще одно следствие: кто первый что-то предложит, будет убедителен, те принципы и лягут в основу конкретных совместных решений. При этом не возбраняется изменять и свои законодательства самостоятельно.
Что такое ESG? Это новые принципы развития капитализма. Можно образно сказать, что это Капитализм 2.0. Данные принципы включают в себя не только экологию. Есть капиталистическая модель развития общества, где есть главный постулат — должен быть обеспечен рост капитала на основе свободной конкуренции. В развитие общества заложена простая схема «работайте, богатейте и потребляйте». При ESG этот принцип не меняется: пожалуйста, работайте, богатейте, потребляйте, НО будьте добры учитывать еще пять факторов. Во-первых, ваша деятельность не должна наносить вред окружающей среде, а, если наносит, вы должны его компенсировать. Природные ресурсы не бесконечны, их нужно восполнять. Второй и третий факторы, это S — социум: будьте ответственными и перед каждой личностью, уважайте персональные права, и будьте ответственны перед обществом в целом. Человек отдельно и человек в толпе — это две разные части целого. Новая модель предусматривает ответственное отношение и к личности, и к обществу. Четвертый и пятый фактор — G — касаются корпоративного управления. Во-первых, максимально учитывайте в бизнесе все риски, перечисленные выше, когда готовите проекты. А во-вторых, учитывайте все регулирующие документы, которые ограничивают в чем-то вашу деятельность, или предписывают какие-то новые сборы, пошлины, штрафы или даже запреты. Если на особо охраняемых природных территориях ничего нельзя строить, значит, нельзя. Или если вы производите товар в пластиковой упаковке, значит, вы должны ее утилизировать или заплатить за переработку. Вот такие простые принципы.
А ажиотаж по теме ESG среди российского бизнеса в этом году вызван тем, что почему-то все думали, что Россия не ратифицирует Парижское соглашение. Но в 2019 году это произошло. Бизнес был реально не готов к такой новости. Потом случилась пандемия, были локдауны, ограничения и так далее, и вот в этом году все проснулись. И повестка оказалась в топе. И я бы здесь хотел подчеркнуть еще раз одну принципиальную вещь: ESG — это всё тот же капитализм. Никому не нужны экологически чистые, но убыточные предприятия. Заводы должны работать, приносить акционерам прибыль, а обществу доход в виде зарплаты и нужные продукты. Однако предприятия должны так перестроить свою деятельность, чтобы быть прибыльными, и одновременно учитывать новые факторы. Это просто новый капитализм.
— Кроме того, ЕС в этом году объявил о взимании «углеродного налога». Этот факт тоже, наверняка, подстегнул наши предприятия к перестройке?
— Здесь такая предыстория... Изначально — еще в 2015 году — гражданское общество в ЕС начало массовое давление на свои правительства по поводу экологической повестки. Суть давления: «Давайте уже что-то сделайте с климатом, хватит болтать. Мы хотим, чтобы у наших детей было будущее!» А раз избиратели требуют «зеленой» повестки, законодателям нужно продемонстрировать какие-то конкретные «зеленые» действия. Но бизнес ЕС сказал: «А как вы себе это видите? Вот моя продукция, она «зеленая», но на соседней полке обычная, она дешевле на 20%. Я терплю падение продаж, у меня убытки. Надо выравнивать ситуацию, как-то это всё регулировать». И так пошли первые разговоры о карбоновом регулировании. Дальше, если мне память не изменяет, в 2019 или уже в 2020 году появилась «зеленая» сделка. Это набор конкретных шагов, чтобы достичь к 2050 году углеродной нейтральности. Пятьдесят шагов к пятидесятому году. В этом году эти намерения еще более трансформировались. Еврокомиссия представила план по сокращению на 55% выбросов углерода по сравнению с 1990 годом. То есть уже через 9 лет. Это гигантские по масштабу и сложности изменения в очень короткие сроки. И они должны быть профинансированы. Кто будет платить? Избиратели? Отпадают, иначе переизбрания на новый срок у властей не получится. Европейский бизнес? Тоже полностью не оплатит. Мы же при капитализме живем, убытки противопоказаны. Значит, заплатить должна третья сторона, то есть бизнес зарубежный. Так появился «углеродный налог».
— То есть, грубо говоря, ЕС возьмет деньги с китайских, российских, индийских металлургов и профинансирует свою «зеленую сделку?
— Да, именно так. Понятно, что это будет только часть финансирования, но весьма весомая. Порядка 20-30% финансирования перехода на декарбонизацию. Соответственно, российскому правительству сейчас нужно думать, что делать, чтобы наш бизнес остался конкурентоспособным и прибыльным в этой ситуации. Экспортная составляющая и в бюджете РФ тоже весьма велика.
— Похоже, что ЕС сегодня выступает в качестве лидера всего экологического движения. А что происходит в США и Китае?
— В США — тяжелая история. В Штатах играют, словами Фетисова, в разный футбол в разных штатах. У каждого штата — своё законодательство. Есть, условно говоря, «продвинутая» Калифорния. И есть очень консервативный Техас. И им сначала нужно своё законодательство как-то унифицировать, прежде чем выступать лидером движения на мировой арене. ЕС в этом отношении двигается быстрее и более консолидированно. Россия внутри себя сейчас пытается создать свою методологию движения финансов. Тому пример — изменение законодательства по поводу экологического сбора, эти деньги будут «окрашены» и будут направляться только на «зеленые» цели. Китай создает свою методологию. Мало кто знает, что Китай официально отказался от инвестирования во все проекты, связанные с углём, за пределами своей страны. А до этого они финансировали угольные шахты в более чем 100 странах мира. Мы понимаем, да, что ждет угольную отрасль в мире? Мало того, Председатель Си сказал, что «зеленое» — это «новое золото». Мы этого не видим, не слышим и сконцентрировались пока на Евросоюзе. Но ЕС не одинок, в других финансовых центрах тоже происходят серьезные изменения. В тех же Штатах 2 трлн долларов будет направлено на перестройку бизнеса в сторону экологии за 4 года. И у них очень дешевые деньги, ставка ФРС — всего 0,25% годовых. Вообще то, что происходит в мире сейчас, очень напоминает сбор сложного пазла. Общей картинки пока нет. Каждой детали ищется свое уникальное место. А надо, по сути, придумать «Лего» — универсальную систему, которая способна и трансформировать цели, и быстро к ним двигаться с помощью универсальных деталей. То есть, проще говоря, мы сейчас от пазла пытаемся перейти к лего.
— Это серьезная, я бы сказал, нетривиальная задача…
— Иначе не получится. Мир стал глобальным. Мы сами так сделали. В мире бизнеса правят транснациональные компании, и для них очень сложно соблюдать 180 разных законодательств, это дорого, это рискованно, поэтому и нужно выработать единые правила игры. Иначе результата не будет. Пример в этом плане — МСФО — единые международные стандарты финансовой отчетности. Как только ты выходишь на международный рынок капитала, ты начинаешь играть по единым правилам. Так что с ESG будет примерно то же самое: будут выработаны единые стандарты, по которым ты можешь получить льготное финансирование, обычно финансирование или никакого финансирования. И будешь платить налоги по тому же принципу. Природе, нашему земному шару всё равно, каковы границы государств. Надо всем совместно работать над тем, чтобы уменьшать выбросы. Всем договориться со всеми и вести бизнес по единым правилам. ВООП и стремится создать сегодня площадки для таких переговоров в России.
— А как насчет образования? Что вообще могут сейчас сделать российские предприятия? Чему научиться?
— Очень хороший вопрос. Российские предприятия сами сейчас не сделают ничего. Все переговоры сейчас могут проходить только на государственном уровне. Поскольку мир глобальный, каждое действие ведет к каким-то последствиям. Например, даже просто само упоминание о скором переходе на «зеленую» энергетику вкупе с постоянным давлением на газопровод «СП-2» подтолкнуло рынок к трехкратному скачку цен на голубое топливо. Что там будет с «ветряками», не совсем понятно, а газом нужно запастись уже сейчас. Раз спрос повысился, трейдеры поднимают ценник. Это же капитализм. А «Газпром» не готов отгружать столько газа, да еще и сертификация «Северного потока – 2» затягивается. А у норвежцев — ремонт. Вот вам и дефицит. Вот вам и рост цен, в том числе за квт/ч для населения. Вот вам и перспектива холодной зимы. Всё взаимосвязано. С одной стороны ЕС говорит: мы возьмём с вас «углеродный налог», а с другой стороны — российский газ подорожал уже в три раза. Но, в конце концов, баланс будет найден. Надо понимать, что мировая экономика и та же «зеленая» энергетика не может пока существовать без того же коксующегося угля, металлов, газа, нефти, каких-то химических производств. Это же гигантские переделы. Что говорить, у нас двигателя на замену ДВС пока тоже не найдено. Надо искать баланс, договариваться. Нельзя что-то просто запретить без серьезных последствий.
Возвращаясь к вопросу об экологическом образовании... Я бы рекомендовал сейчас предприятиям изучать лучшие практики. Кстати, в рамках Конгресса была специальная панель на эту тему. Можно посмотреть запись. Модератором этой панели была Елена Борисенко, заместитель председателя правления Газпромбанка, а профессор Кембриджского университета Элис Чеппл рассказывала об ответственном финансировании. Основной её посыл был следующим: сейчас существует большое количество практик насчет того, что считать «зеленым», а что не считать. Что является факторами ESG, а что не является. Как я уже говорил, есть разные принципы такой таксономии (классификации) на разных рынках разных государств. Но! Примерно 60% принципов уже совпадают, то есть эксперты уже могут показать бизнесу, как выглядят эти 60% и куда идти смотреть про остальные 40%. И, очень важно, могут показать вектора развития, куда вся система будет двигаться дальше. Это очень важно, так как бизнес должен быть экспертом у Правительства РФ. Ведь Правительство будет защищать его интересы. А Правительству важно получать налоги тут, а не отдавать в Евросоюз. Второй момент: бизнес уже сейчас должен готовить специалистов для изменений, которые неизбежно произойдут. Специалисты готовятся не один год, поэтому роль экологического образования сейчас реально велика. Бизнес должен вкладывать в «S» — человека — развивая его, чтобы он дальше использовал тот самый конструктор «лего», реагируя на все изменения, которые грядут.
