Впервые для отслеживания путей миграции белых медведей учёные надели передатчики со спутниковыми радиометками не только на самок, но и на самцов. Для этого на замену громоздким ошейникам создали компактные устройства, не вызывающие недовольства у «хозяев Арктики». А диких северных оленей с потомством участники исследований увидели на острове Сибирякова в Карском море. Сезон экспедиций окончен, но работа продолжается.
По одной из версий, название Таймыра произошло от древнетунгусского слова «тамура», что означает: ценный, богатый. Богатства Арктики – это не только углеводороды, но прежде всего её особая, ни с каким другим регионом на Земле не сравнимая экосистема. Наши нефтяники назвали свою экологическую программу сохранения биоразнообразия Арктики именно так – «Тамура».
Где ты, северный олень?
Новый четырёхлетний цикл научных исследований, стартовавший в этом году, поможет определить численность популяций важнейших для региона видов, уточнить их состояние и понять тенденции. Это, в свою очередь, даст возможность сделать выводы о влиянии глобальных климатических процессов и антропогенных факторов на состояние арктических экосистем.
Пока ведь что происходит? К примеру, дикий северный олень. Первый авиаучёт провели в 1959 году, и тогда на Таймыре оказалось немногим более 100 тыс. особей. Потом их стали проводить каждые 4 года и фиксировали, что популяция растёт. В 2000-м получили данные: от 800 тыс. до более чем 1 млн.
Результаты официального авиаучёта этого года пока не оглашены, но есть данные 2022-го, полученные учёными Сибирского федерального университета (СФУ): 324 тыс. С чем их сравнивать – с 1 млн или со 100 тыс.?
«И как ответить на вопрос: что происходит с популяцией северного оленя? Это природные циклы или что-то другое?» – говорит старший преподаватель СФУ Александр Муравьёв.
По программе «Тамура» он этим летом изучал оленей таймыро-эвенкийской субпопуляции. Зимой они обитают в Эвенкии, а на лето уходят на Таймыр на отёл. Раньше учёные отслеживали их в восточной и центральной частях полуострова, где особей достаточно много. В этом же году изучали западную, используя водный транспорт и малую авиацию, в том числе самолёт-амфибию. Прошли более 1 тыс. километров по реке Пясина и её крупным притокам, а вообще протяжённость лодочных маршрутов превысила 2,8 тыс. километров, площадь авианаблюдений – 360 тыс. квадратных километров.
Животных оказалось так мало, что надеть 10 ошейников стало большой проблемой (нужно не просто встретить оленей, а поймать момент, когда они переправляются через реки). Зато на острове Сибирякова обнаружили группировку численностью не менее 100 особей с маленькими оленятами. Как правило, на острова они попадают по льду, но в этом году зарегистрировали случай, когда олень переправлялся туда по воде, преодолев 12 километров.
«Буквально 10–15 лет назад северные олени, придя на территорию Таймыра, находились там по 3–4 месяца, а если взять данные 25-летней давности, то иногда и по полгода, – продолжает Муравьёв. – Сейчас же, по данным, которые мы получили благодаря спутниковым ошейникам, они пребывают на Таймыре в среднем 62–64 дня. То есть проделывают колоссальный путь, переплывают мощные реки и почти сразу после отёла с маленькими, ещё неокрепшими оленятами уходят назад».
Сначала учёные предположили, что не хватает кормовой базы. Но, изучив, поняли: она обширна. Жаркое лето 2020 года, когда тундра превратилась в «раскалённую сковородку», заставило подумать о климатических изменениях. Ведь на территории Эвенкии есть лесотундра, где олени могут спасаться от жары.
«Однако это только предположение, потому что пока у нас нет большого временного среза, чтобы делать выводы», – отметил учёный.
Казарка – соседка сапсана
Учёные из Института проблем экологии и эволюции имени Северцова РАН в устье Енисея на Бреховских островах изучали краснокнижных птиц – краснозобую казарку и сапсана. Почему такой выбор? Потому что казарка гнездится по соседству с сапсанами, чтобы те защищали от других хищников.
Наблюдения за птицами учёные вели из самолёта-лаборатории Ан-28, зафиксировав ещё 60 видов, среди которых водоплавающие синьга и морянка, а также сибирские теньковки, белобровики и бурые дрозды. Они отметили также перемещения малых лебедей, гусей, уток и чаек. Полученные данные позволят уточнить численность и видовой состав стай.
На лодках исследователи прошли 5,4 тыс. километров, пешком – 50 километров. Протяжённость авиамаршрутов при исследованиях дельты Енисея и крупных островов Енисейского залива превысила 4 тыс. километров.
Активный мигрант белый медведь
Другая группа учёных Института имени Северцова, которая занимается изучением белого медведя, поставила перед собой задачу – провести первый в российской практике тотальный авиаучёт его карской субпопуляции, данных о которой до сих пор не было.
Им они и занимались на северо-западном побережье Таймыра и островах Карского моря, налетав более 2,5 тыс. километров на вертолёте Ми-8АМТ и зафиксировав 50 медведей. Для мониторинга их сезонной миграции на нескольких самцов надели передатчики со спутниковыми радиометками.
«У самцов шеи толще, чем у самок, – они могут сбросить с себя ошейник. У самок он, застёгнутый на шее, через голову не пролезет. Поэтому ошейниками обычно метят именно самок. А они менее мобильны, потому что привязаны к своим родовым берлогам, – поясняет ведущий научный сотрудник института Светлана Артемьева. – Самцов же ничто не ограничивает в перемещениях. Это активные мигранты. Я одного видела даже в 2 километрах от Северного полюса. Компактные передатчики, прикреплённые к уху, позволяют отследить перемещения самцов».
Этим учёные сейчас и занимаются. Заряда батареек должно хватить до весны, а там они продолжат работы – уже не в безлёдный период, как в этом году, а на морских льдах – в более привычных для медведей условиях.
База геномов
Ещё одна задача, которую хотят выполнить учёные, изучающие белого арктического хищника, – собрать его полный и качественный референсный геном. Она оказалась не такой простой.
Клочок шерсти для этого не подходит, объясняет заведующий геномной лабораторией Биотехнологического кампуса МГУ Евгений Климук. Нужна кровь. Для этого огромного хищника надо обездвижить. А зоопарки своих животных подвергают медицинским воздействиям только в исключительных ситуациях.
«Мы сидели в режиме горячего старта – ждали, когда где-то что-то случится, – рассказывает генетик. – И когда в Красноярск с острова Диксон в 2022 году доставили медведя с повреждённой челюстью, которому нужна была операция, вылетели туда».
Зачем нужен геном? Он позволит не только оценить состояние популяции, но и сделать прогноз по её численности, а также разработать охранные мероприятия.
Биотек кампус – крупнейший в России центр полногеномного секвенирования (определения последовательности нуклеотидов или аминокислот в образцах ДНК или РНК). Он создан при поддержке «Роснефти». С ним и негосударственным институтом развития «Иннопрактика» крупнейшая нефтяная компания страны в этом году начала проект создания базы геномов живых организмов российской Арктики «1000 арктических геномов».
Задачка не из лёгких, ведь собирать геномы нужно «из вакуума», как говорит Климук. Но суперкомпьютер кампуса, выполняющий подсчёты, входит в топ-20 в России. Поэтому генетик спокойно рассуждает о перспективах, оценивая задачу как реальную.
Наука для всех
Учёные, принимавшие участие в полевом сезоне – 2024, знают, что гранты выдают чаще всего на прикладные исследования. Корпоративные программы крупного бизнеса тоже обычно сосредоточены на них.
«Роснефть» – одна из немногих компаний, поддерживающих фундаментальные научные исследования, – отмечает Светлана Артемьева. – И ещё важно, что от нас требуют публикаций. Ведь мы помним, как зарубежные компании, финансировавшие исследования, не позволяли нам публиковать результаты, считая их своей корпоративной информацией. Очень приятно работать с нашими нефтяниками, потому что они понимают: фундаментальная наука должна служить всем людям на нашей планете».
