Насмешить, починить, накормить. Как клоун, мастер и повар помогают детям

Они приходят туда, где их не ожидают, потому что кажется: никому до страдающих мам и их детей нет дела, кроме Бога, решающего, жить им или умереть… Клоун, мастер и повар ходят в самые страшные отделения детских больниц нашей страны. Зачем? Ни зарплаты, ни карьеры это не сулит - наградой может быть лишь улыбка ребёнка, балансирующего на грани жизни и смерти… Но их жизнь вдруг наполняется светом. Жизнь, в которой смерть не страшна, ибо за краткий миг бытия ты получил сполна. Смысла, радости, сопричастности тайне.

Смех против  страха

Костя Седов - первый российский больничный клоун. Когда новым знакомым приходилось объяснять, чем он занимался последние лет десять, Костя начинал издалека: «Понимаете, детский психолог… моральная поддержка… от смеха кровь насыщается кислородом…» Это сейчас никому не нужно объяснять, что положительный настрой играет в борьбе с болезнью немалую роль... Ему 33, он несостоявшийся юрист. Он запрещает себе привязываться к кому-то одному. Но это так непросто… Он помнит каждого ушедшего ребёнка. И никуда не уходит сам. «Всё очень просто - в жизни больничного клоуна  больше смысла, чем в жизни юриста». И это можно не расшифровывать. Ты уходишь «с работы», потеряв в отделении трансплантации миллиард нервных клеток, скрывая за клоунским носом собственные страх и боль, но знаешь, что чья-то «химия» сегодня пройдёт легче, что кто-то сегодня смеялся, хотя анализы заставляли рыдать... И всё из-за тебя.

И волшебство Мариана Куртовича - того же свойства. Дети, проходящие лечение в онкогематологических отделениях, часто отказываются есть. А это уже вопрос лечения, которое может оказаться под угрозой из-за того, что у организма нет сил бороться. И Мариан, бывший повар и бывший бизнесмен, отец троих детей, наполовину хорват, наполовину казах, оставивший семью на попечение родственников, приходит в больницу с полными сумками отборных продуктов, чтобы приготовить и накормить. Сев с ложкой на корточки перед маленьким существом, уже который день подряд питающимся через зонд, он умеет найти такие слова, что ротик открывается сам… «В 46 я понял, где моё место, - говорит Мариан. - Представьте: ребёнок не ест неделю, ему плохо, он теряет вес, приходишь, готовишь - и он начинает есть. И когда ты видишь глаза матери, слышишь её «спасибо» и видишь улыбку ребёнка - это экстаз, в божественном смысле этого слова».

Спасают  себя

Они все разные. 57-летний Валерий Александрович Алексеев, человек с чемоданчиком инструментов, и вовсе не умеет объяснить, зачем ему это нужно: в городе Перми после основной работы (водителем на предприятии) брать свой чемоданчик и идти не к семье, а в детский онкодиспансер, где его ждёт специальный блокнот, в который мамы и сотрудники (женское царство) записывают поломки, случившиеся за время его отсутствия: сломалась дверца шкафа, потёк кран, скрипят двери в палату, нужно починить замок, установить светильник, доводчик на двери, поправить полку…

И он чинит, смазывает, устанавливает, правит, красит, клеет… Молча. Даже не обернувшись на мам и детей, с любопытством разглядывающих его стрижку ёжиком и большие руки. Не слушая слов благодарности. Не рассчитывая на место в раю - он просто приходит и делает. «Кто-то же должен это делать… Время свободное вечером есть, так почему же не отдать частицу свою?..» Он не говорит - «частицу себя», он говорит - «частицу свою», и чувствуешь, как кусочек души каждый раз, когда он захлопывает за собой дверь онкодиспансера, остаётся там, витает среди кроватей и капельниц. Два года назад «дедушка», как зовут его дети в больнице, потерял сына, одного из трёх. Нет, не из-за рака. Боль ещё так велика, что он молчит в ответ на вопрос… «Когда смотришь на этих детей, душа переворачивается, понимаешь, что можешь помочь, - и уже не пройти мимо».

Эти люди, спешащие на помощь, молодые, старые, хлебнувшие своего горя или соприкоснувшиеся с чужим… Мыльные пузыри, приготовленные борщи и починенные стулья - у каждого своё - их спасательные круги, которыми они держатся на плаву в течении жизни. Это их оправдание, их смысл, их надежда. Которая умирает последней.