Группа «А» была создана в КГБ 29 июня 1974 г. «Альфой» ее назовут позднее. Алексей Филатов в группе с 1992-го, воинская специальность — пулеметчик. В запас ушел в 2003 г. в звании подполковника. Видимо, он самый высокопоставленный пулеметчик в мире.
Спасибо Сирии
— Алексей Алексеевич, что вы, как профессионал, можете сказать о ходе спецоперации?
— Серьезным экспертам с самого начала было ясно, что легкой прогулкой спецоперация не будет. Но такого серьезного сопротивления со стороны противника не ожидали. Хорошо, что у нас в последние годы был опыт войны в Сирии. Сейчас все признают, что именно он очень помогает при проведении спецоперации в Украине. Ведь единственный способ готовиться к войне — это воевать. Например, меня часто спрашивают, какой спецназ можно назвать самым крутым. Я отвечаю: тот, который постоянно «в деле». Можно в спортзале показывать чудеса ловкости, стрелять на полигоне, как ковбой Мальборо, ломать головой кирпичи. Но это не говорит о том, что в реальном бою ты не потеряешь голову, банально испугавшись свистящих у виска пуль.
Сирия, район Пальмиры, 2017 г. Бойцы элитных Сил специальных операций — современный образ спецназовца, превосходно обученного и прекрасно вооруженного. Каждый солдат — как мини-армия. Фото: Александр Коц/Комсомольская правда
— А ничего, что Сирия — это все-таки скорее контрпартизанские действия, а Украина — противодействие регулярной армии иностранного государства с тяжелой техникой, артиллерией, баллистическими ракетами?
— Разумеется, любой бой, любая спецоперация, любая война — это отдельная история со своей спецификой. Но опыт Сирии показал, что победа достанется тому, кто обладает лучшими технологиями, более качественными разведданными, у кого оружие точнее и так далее. Мир идет к тому, что скоро на поле боя все будет зависеть не от солдат и офицеров, а от технических средств. Давайте вспомним. В 2011 году, чтобы ликвидировать бен Ладена, американцам пришлось посылать спецназ своих ВМС. Была перестрелка, один вертолет разбился, все вообще могло сорваться... Прошло совсем немного времени, и вот в 2020 году генерала Корпуса стражи исламской революции Ирана Касема Сулеймани уничтожил на территории Ирака американский беспилотник. Вот так на наших глазах развивается искусство войны.
Возможно, скоро воевать между собой будут не люди, а роботы: летающие, шагающие, гусеничные, подводные и надводные. А управлять ими будут при помощи джойстиков операторы, которые в жизни ничего тяжелее ноутбука не поднимали. Или вовсе искусственный интеллект. Не так давно мы видели это в Нагорном Карабахе. Теперь видим на примере Украины: сколько необученных резервистов и теробороновцев с одними автоматами Калашникова ни нагоняй, войны этим не выиграть. Подчеркну: если противник лучше оснащен технически, ему все равно, сколько вражеской пехоты надо перебить для достижения победы.
— Но если скоро, как вы говорите, воевать будут одни роботы с другими, спецназ, которому вы отдали жизнь, тоже уйдет в прошлое?
— Не совсем так. Роль спецназа тоже меняется. Сейчас Силы специальных операций — это уже не как в мое время, когда главным было умение быстро бегать, метко стрелять и лазать по горам с грузом в полцентнера. Хотя и тогда бытовало мнение, что самая главная «мышца» у спецназовца должна быть в голове. Как говорил мой первый командир в «Альфе» Анатолий Николаевич Савельев, «в нашем деле без мозгов ты покойник». Он погиб в 1997 году при освобождении заложника у посольства Швеции. И не от пули террориста, а от сердечного приступа.
То есть бегать, стрелять и ходить по горам современный боец спецназа тоже должен уметь, но добавились такие функции, как умение точно наводить на цель авиацию, высокоточные ракеты и БПЛА. То есть эффективно взаимодействовать с прочими родами войск. Современный спецназовец — это вдобавок к тем навыкам, которые нужны были раньше, еще и офицер управления, который решает более широкий круг задач, нежели физическое устранение противника при помощи личного оружия. Он должен быть в состоянии принимать очень сложные решения на стыке разных родов войск в условиях ограниченного времени. То есть уровень решений, который еще недавно числился за генералами, теперь спустился на уровень майоров и капитанов.
Но при этом, чтобы подсветить цель для удара по ней дроном или крылатой ракетой, до этой цели надо сперва добраться. По чужой земле добраться.
Приходилось «ботать по фене»
— «Альфа» создавалась для противодействия терроризму. Тем не менее группа поработала на всех войнах и конфликтах, начиная с Афганистана. Почему?
— Группа создавалась под Олимпиаду-80. Тогда у всех на слуху была трагедия на Мюнхенской Олимпиаде 1972 года, когда палестинская группировка «Черный сентябрь» перебила почти всю сборную Израиля, а немецкая полиция и спецслужбы ничего не смогли сделать. Первичной целью «Альфы» были операции по спасению заложников в зданиях и на транспорте. Вскоре число таких терактов в СССР стало расти, так что создание группы было шагом весьма своевременным.
Но все в этом мире меняется, в том числе и террористы. В последние годы захваты заложников с выдвижением политических требований стали явлением довольно редким. Соответственно, приходится меняться и спецназу. Именно участие в боевых действиях дает нам бесценный опыт, который больше негде приобрести. Если бы опыт продавался за деньги в магазине, нам бы его купили. Но чудес не бывает. Конечно, за этот опыт приходится платить кровью. Насколько мне известно из открытых источников, последний случай гибели бойца «Альфы» произошел в Сирии.
— Помнится, был такой период, когда группа «А» занималась совсем непрофильной работой — боролась с криминалом. Это тоже был бесценный опыт?
— В 90-х годах сил правопорядка в России, считайте, не было вовсе. Все в стране решалось «по понятиям». Да, были времена, когда офицерам спецназа с высшим образованием для внедрения в некоторые ОПГ приходилось «ботать по фене». И делали они это виртуозно, так, что матерые уголовники отличить не могли.
«Больше всего страшит не гибель»
— Бывает так: офицер спецназа, который отдал службе лучшие годы жизни, получает ранение, которое с этой службой несовместимо. Что дальше?
— Некоторое время назад я защитил диссертацию по психологическим основам проведения спецопераций для освобождения заложников. Ездил в Чечню и практически в окопах проводил интервью с бойцами спецназа. На вопрос, чего они больше всего боятся, чаще всего отвечали: инвалидности, увечий, которые спишут с активной военной службы. Больше всего страшила не гибель, — раз, и ты на небесах, — а участь оказаться не у дел. Переносится это по-разному. Вот в 1995 году в Чечне мой сослуживец Сергей Милицкий в 26 лет потерял глаз. Боец «Альфы» не может быть без глаза. Малейшее падение зрения — уже повод для списания.
Для Сергея это была личная трагедия. Но он не сдался и вскоре вернулся в группу в качестве переговорщика. Надо сказать, он стал отличным переговорщиком. В некоторых операциях его роль была больше, чем у иного снайпера, который может попасть белке в глаз с 200 метров.
Еще один мой друг потерял часть ноги, но до сих пор бегает на лыжах не хуже полностью здоровых. Знакомый парень из «Вымпела» (еще одна группа родом из КГБ, которую готовили для спецопераций за границей) потерял обе ноги. Но сейчас он успешно защищает честь ветеранской команды на соревнованиях по плаванию.
Бывают, увы, и случаи противоположного характера. Вообще, хуже всего переносить не физические, а психологические травмы. Особенно если их наносят свои. При Борисе Ельцине «Альфу» собирались расформировать за отказ штурмовать здание Верховного Совета. При Михаиле Горбачеве говорили, что не посылали группу захватывать телецентр в Вильнюсе. А взять историю в Буденновске...
Летом 1995 г. террористы Шамиля Басаева захватили районную больницу этого ставропольского города и согнали туда более 1200 заложников. Спецназ туда послали, по сути, не для их освобождения, а чтобы продемонстрировать руководству страны, что «меры приняты».
Итог: кто-то проболтался в радиообмене о времени штурма, и террористы нас ждали. У «Альфы» трое погибших, 20 тяжелораненых... Некоторые после этого ушли, кто-то «сел на стакан»... О той страшной трагедии я написал книгу-расследование «Буденновский рубеж».
— А что пошло не так при освобождении заложников в Театральном центре на Дубровке в Москве в октябре 2002 г.? Кстати, до сих пор неизвестно, что за специальный газ был тогда применен.
— Заявлений, мнений и версий на этот счет много. Насколько мне известно, не было никакого «специального» газа. Было какое-то средство вроде тех, что применяются в больницах для наркоза. Действовало оно в тех условиях довольно избирательно. На кого-то слабее, на кого-то сильнее. Как и наркоз действует на всех по-разному. Но операцию по освобождению заложников на «Норд-Осте» считаю самой крутой в истории «Альфы». И это не только моя оценка. Знаю, что по многим параметрам именно как образцово-показательную ее изучают в спецназах Европы, США, Израиля...
— Ничего себе крутость: 130 погибших среди заложников!
— Боль родственников тех, кто погиб, я понимаю. Но и они нас пусть поймут. Зрительный зал был очень серьезно заминирован — вплоть до использования 152-мм осколочно-фугасных снарядов. Я присутствовал при отработке штурма в ДК «Меридиан», который был построен по тому же проекту, что и Театральный центр. Главный инженер ДК нам тогда сказал: «Если взорвется хотя бы один большой заряд, обрушение кровли гарантировано». То есть здание становится братской могилой для заложников, спецназа и террористов. Вероятность того, что без газа кто-то из них не успеет нажать на кнопку, стремилась к нулю.
Считаю, что штурм Театрального центра был проведен идеально. А вот операция по эвакуации заложников провалилась. Многие, находясь в медицинском сне, пролежали на холодном бетоне по 40 минут и умерли от переохлаждения. В транспорт бесчувственные тела грузили в несколько рядов, так что у нижних не было шансов.
Тех, кто руководил эвакуацией, тоже нельзя винить однозначно. В идеале, чтобы вывезти в больницы 800 человек без сознания, нужно не меньше полутысячи машин скорой помощи. А это колонна, которая протянулась бы через весь город, о которой обязательно узнали бы террористы. По той же причине было принято решение не очищать площадь перед Театральным центром от припаркованных машин.
Про применение газа я узнал постфактум. Провожая ребят на операцию, я был уверен, что не увижу в живых как минимум половину из них. И ведь ни один не отказался, не сказал, что у него жена на сносях или ребенок маленький. Просто пошли спасать совершенно незнакомых им людей только потому, что это их долг.
— Что за взрыв произошел в школе Беслана 3 сентября 2004 года? После этого начался спонтанный штурм здания.
— После «Норд-Оста» все понимали, что с террористами, как в Буденновске, никто договариваться не будет. Банда, захватившая школу, состояла из смертников. По крайней мере, так считали деятели ичкерийского подполья, которые послали ее в Беслан.
По моей версии, не все террористы были готовы принять смерть ради джихада. На третий день кто-то из руководителей банды произвел сознательный подрыв взрывчатки, чтобы сбежать при возникнувшей после этого неразберихе. Почти уверен, что кому-то из них удалось просочиться через все линии оцепления и уйти безнаказанным. Одного такого, если помните, поймали и чуть не убили. Значит, могли быть и другие, которым повезло больше.
— А как насчет версий о том, что взрыв произошел то ли после выстрела из танка, то ли из реактивного огнемета, которые вроде как должны были сигнализировать начало штурма?
— Никак. На момент взрыва в школе мы были к штурму не готовы. Большая часть личного состава тренировалась на похожем объекте в 20-30 минутах езды от Беслана. Начинать штурм без них было бы верхом глупости.
За что пьют спецназовцы?
— Террористами становятся тоже не от хорошей жизни, а когда бывают исчерпаны другие способы ведения войны. Не пойдет ли на проведение терактов в России руководство Украины, если ВСУ будут приперты к стенке в ходе спецоперации?
— Думаю, что на государственном уровне такого не случится. Теракты против мирного населения России точно поставят крест на интеграции Украины в Европу и вообще выведут ее из разряда рукопожатных государств. Конечно, буйные головы могут найтись, и кто-то решится на проведение терактов в рамках частной инициативы. Предпринимались же такие попытки в Крыму. К этому надо быть готовыми, особенно в тех субъектах федерации, которые примыкают к зоне проведения спецоперации. И, уверен, наши органы государственной безопасности эти риски осознают и готовы им противодействовать.
— Что изменилось на 49-м году жизни «Альфы»? Что за люди приходят в нынешний спецназ ФСБ?
— В «Альфу» и поныне огромный конкурс. Сказывается былая слава, хотя в Силы специальных операций Минобороны и попасть легче, и платят там больше. Это раньше одного звонка с Лубянки было достаточно, чтобы заполучить любого бойца из спецназа ВДВ или из «краповых беретов» Внутренних войск. Сейчас и армия, и Росгвардия все чаще отказывают: самим нужны. А ребята в «Альфу» приходят хорошие. Может, даже лучше, чем раньше. Некоторые представители нашего поколения спецназовцев баловались спиртным, а нынешние предпочитают минералку без газа. Хотя третий тост — за тех, кого с нами нет — пьют без колебаний. Говорят, кстати, он пошел тоже из «Альфы», со времени штурма дворца Амина в Афганистане.
— А четвертый тост в «Альфе» есть?
— Есть. Чтобы за тебя как можно дольше не пили третий.
