Спецназ — это не только те, кто умеет стрелять с двух рук по-македонски, прыгать ночью с парашютом и ломать кирпичи голыми руками.
24 октября в России — День подразделений специального назначения в Вооружённых силах. Праздник это новый — отмечается с 2006 г. А день старый: именно 24 октября 1950 г. военный министр СССР Василевский подписал секретную директиву о создании подразделений специального назначения (СпН). Так что в этом году легендарному спецназу Министерства обороны — 70 лет. О том, как воевал в этих частях, «АиФ» рассказал полковник запаса Александр Коваленко.
Сапёр спецназначения
Александр Коваленко: По военному образованию я сапёр: в 1983 г. окончил Каменец-Подольское высшее военно-инженерное командное училище. Ни про какой спецназ слыхом не слыхивал, как и подавляющее большинство населения СССР. Неудивительно: первоначально спецназ предназначался для действий в глубоком тылу вероятного противника, в основном в Европе. Война в Афганистане всё сильно изменила. Вместо выполнения основных задач советскому спецназу пришлось воевать с полуграмотными афганцами, а вместо английского языка учить пушту и дари.
Впервые о том, что в СССР существуют части СпН, я узнал только в Афганистане, когда сам попал служить в 668-й отряд СпН, который был сформирован в 9-й бригаде спецназа Главного разведывательного управления Генштаба. Уже тогда в каждом подразделении СпН обязательно были инженерные подразделения: группа минирования и инженерно-сапёрный взвод. Его-то я и возглавил.
Разведчики-сапёры сопровождали группы спецназа, которые уходили в горы, перехватывали караваны с оружием. Чуть позднее в Афганистане группу минирования и инженерно-сапёрный взвод объединили в роту минирования.
Сергей Осипов, «АиФ»: — В чём разница между минёрами и сапёрами?
— Сапёр обезвреживает мины, минёр их ставит. Очень часто, получив от разведки данные о путях движения душманских караванов из Пакистана, мы выходили в рейды и минировали эти тропы.
Выезжали обычно рано утром, за сутки могли отойти от базы километров на 30–40. Пока были хоть какие-то дороги, ехали на трёх бронетранспортёрах, что были в моём взводе. Дальше шли пешим порядком, ставили мины. Речь не о тех минных полях, которые всем известны по фильмам про Великую Отечественную войну, которые могут сработать хоть через 100 лет. Наши мины самоликвидировались через определённое время после установки вне зависимости от того, наступил на них кто-то или нет. Как правило, результат был всегда — это определялось по убитым вьючным животным, верблюдам или ишакам.
Афганские «итальянки»
— А сапёры?
— Сапёры всегда шли перед колонной бронетехники, чтобы расчистить дорогу. Первыми шли кинологи с собаками, за ними сапёры с миноискателями и щупами (штанга с закреплённым острым наконечником). Надо сказать, афганцы очень быстро почувствовали вкус к минной войне и вели её весьма изобретательно. Однажды мои ребята нашли в арыке под небольшим мостом советскую авиабомбу ФАБ-500. Пятьсот, поясню, это то, сколько кило взрывчатки она вмещает. Как душманы её туда засунули, бог весть. Мы после того, как её обезвредили, вытаскивали бомбу лебёдкой БТР. А управлялась бомба по проводам, была основная и дублирующая линии. Почему афганцы её тогда вместе с нами не взорвали, так и осталось невыясненным. То ли потому, что было раннее утро, то ли потому, что подрывников спугнула разведка.
— Авиабомба под мостом — это, конечно, экзотика. С какими минами приходилось иметь дело чаще всего?
— С «итальянками» — противопехотными TS/2.5 и противотанковыми TS/6.1. Обе мины были в похожих пластмассовых ребристых корпусах. Попадались английские и американские «изделия», но их было меньше. Душманы ухитрялись ставить мины даже на дорогах с асфальтовым покрытием, причём делали это настолько незаметно, что мы просто диву давались.
Кроме непосредственных потерь от подрывов минная война плоха тем, что снижает скорость прохождения механизированных колонн до скорости пешехода. Сапёры, идущие впереди, не имеют права двигаться быстрее: а вдруг мину пропустят?
«Лифчики» для патронов
— Но даже при этом в Афганистане солдаты начали ездить сверху на своей бронетехнике, а не внутри.
— Да, но ездить на броне тоже надо было умеючи. Ноги за борт лучше не свешивать — оторвать при взрыве может. И в люк ноги лучше не спускать — сам улетишь, а ноги останутся. Самое правильное — ставить ноги на бортики, которые есть по краям бронекорпуса у БТР, БМП, БРДМ-2. Тогда и сам жив останешься, и на своих двоих домой вернёшься.
— У вас во взводе срочники служили?
— Да, тогда весь спецназ ГРУ состоял в основном из срочников, которые после 2 лет службы демобилизовались. Были и у меня потери. Больше всех жалею о том, как погиб мой сапёр Сергей Рунаев летом 86-го. В ходе разведки группа спецназа, в которой он состоял, вступила в бой с бандой душманов. Сергей получил вроде бы пустячное ранение. Санинструктор его даже перевязал, но бой затянулся. Когда подошла наша броня, Сергей умер от потери крови. Вечная ему память!
— Спецназ носил то же самое обмундирование, что и весь Ограниченный контингент?
— В принципе да. Когда я туда попал, весь личный состав уже перевели на «эксперименталку», или «афганку», — довольно удобную форму, если сравнивать с обычным солдатским «хэбэ» 80-х годов прошлого века. Но с апреля 1985 г. спецназу разрешили ходить в кроссовках. Помнится, в начале 1986 г. к нам по линии ЦК ВЛКСМ поступило несколько сотен пар кроссовок «советский Адидас». Синие такие, с тремя полосками, их где-то под Москвой выпускали на совместном предприятии. Мне они очень нравились, я в этих «Адидасах» весь Афганистан проходил.
А вот разгрузочных жилетов, которых сейчас в любом магазине для охотников завались, тогда в СССР никто не делал. Спецназовцы их шили сами, на 6–8 магазинов к автомату. «Лифчиками» называли. Ещё модернизировали ранцы десантника РД-54, которые у спецназа вместо пехотных вещмешков были. Нашивали дополнительные карманы для больших фляг с водой. Патроны и вода — это самое главное, что надо было всегда иметь при себе в Афганистане.
— После Афганистана вы воевали в Чечне. Сильно изменилась минная война?
— Разница очень большая была. С минами-ловушками мы сталкивались ещё в Афгане, душманы минировали всё подряд: книги, термосы, мыльницы, радиоприёмники, игрушки... В Чечне сплошь и рядом мины-ловушки стали радиоуправляемыми. Появились и другие средства минной войны, примитивные, но действенные. «Лягушка», как мы её называли, например. Это самодельное взрывное устройство из 2–3 тротиловых шашек, которое срабатывает, если наступить на взрыватель. Он тоже примитивный: две дощечки на резинке, батарейка и контакт. Металла почти не содержит, так что миноискателем не обнаруживается.
— Как боролись с «лягушками»?
— Самую большую гарантию даёт вот что: не ходить по дорогам, дорожкам, тропинкам, даже «козьим тропам». Только по траве, кустам и буреломам. Лучше потратить лишние сутки, но выйти куда надо без потерь — можно сказать, это был девиз спецназа времён Первой чеченской войны.
