1848 год вошёл в европейскую историю как революционный: почти одновременно полыхнуло в Австрии, Франции, Германии. На этом фоне Российская империя выглядела островом почти кладбищенской стабильности. Николай I, раз и на всю жизнь испуганный выступлением декабристов в 1825 г., закрутил гайки до предела.
«Чтоб зло пресечь»
Как водится, светлая мысль заткнуть рот недовольным пришла сразу в несколько голов. В феврале 1848 года светлейший князь адмирал Меншиков отправил по инстанциям записку о «пагубном направлении журналов». Через считаные дни родилась аналогичная записка от жандармского полковника Васильева. Он по долгу службы опасался, что «неблагонадёжные люди будут читать безграмотному народу только то, что нужно им будет для возмущения народного стада». Шеф жандармов Орлов записку благословил: он и сам, подобно грибоедовскому герою, предлагал сжигать иностранные книги прямо на таможне.
В «Комитете 2 апреля» работал сам император. А какими документами руководствовался этот орган!
«Запрещается всякое произведение словесности, не только возмутительное против Правительства и поставленных от него властей, но и ослабляющее должное к ним почтение». Запрещается обсуждать проблемы и публиковать произведения, «могущие дать повод к ослаблению понятия о подчинённости».
«Цензурный террор»
В николаевское время кроме главной цензуры существовало ещё около 20 специальных - Почтового департамента, Главного управления путей сообщения и даже Главного управления коннозаводства.
Неудивительно, что профессор Петербургского университета Никитенко (сам - цензор!) писал, что если сосчитать всех лиц, заведующих цензурой, то их окажется больше, чем книг, которые напечатали в течение года.
Под пресс попали не только либералы-западники, но даже славянофилы, поскольку их безотчётное стремление к народности тоже казалось сверхбдительным цензорам «предосудительным». Даже лояльной газете «Московские ведомости» указывали, что она описывает политические беспорядки в Европе с такими подробностями, которые не следовало бы народу знать. В 1851 году изъяли из продажи номера журнала «Отечественные записки» за 1841 и 1843 годы.
Про европейскую печать и говорить нечего. В нравственно-политическом отчёте Третьего отделения за 1848 год отмечалось, что «зарубежные журналы наполнены неистовыми выходками против русского правительства». Николай I решил этот вопрос радикально: иностранные издания в империю не допускать.
Период 1848-1855 гг., получивший позднее название «цензурного террора», «достал» всех. Против цензурных притеснений выступали даже такие консерваторы и охранители престола, как Погодин, Сенковский и Булгарин, сам не раз выступавший в роли добровольного доносчика. Тем не менее просуществовали они до воцарения нового императора Александра II.
