По мере того как приближаются парламентские и президентские выборы, общество охватывает всё большее возбуждение. Вопросы сыпятся один за другим. Допустят ли оппозицию к выборам? Кто будет следующим президентом? Какова судьба тандема? Ждёт ли Россию новый либеральный штурм или мы будем консервативно подрёмывать на нефтяном диване?
Однако все эти кажущиеся такими актуальными вопросы волнуют лишь самую верхушку общества. Ту, которая за прошедшие с развала СССР годы обеспечила не только своё благоденствие, будущее своих детей, но и присмотрела запасной аэродром за границей. На случай неожиданных потрясений, которыми так славится наше отечество.
Опасаясь этих потрясений, элита вдруг остро озаботилась тем, как она выглядит не только в глазах Европы, но и в глазах собственного народа. Высшему сословию очень хочется сменить если не исподнее, то хотя бы верхнюю одежду: заменить игрушечный парламент на более пристойный, отштукатурить фасад судебной системы, ввести в приличные берега коррупцию, облагородить милицию, предоставить игровую площадку для оппозиции, приласкать правозащитников. Словом, сделать политический евроремонт.
А что по будням?
Что касается народных будней, то они текут мимо всё тех же постных кисельных берегов. Опросы социологов, данные статистики лишь подтверждают плачевное экономическое и нравственное состояние россиян. Народ не видит перспективы, утрачивает единство целей и всё больше превращается в народонаселение. По итогам последней переписи специалисты обратили внимание на то, что русские в ряде случаев перестают называть себя русскими. Говорят, что они сибиряки или северяне.
К отрицанию русскости можно было бы отнестись как к форме протеста. Раз нам даже «против всех» голосовать не дают, какая разница, русский ты или нет. Однако специалисты склонны видеть в этом отрицании более глубинные социально-демографические факторы. Речь идёт об ослаблении национальной идентичности. Поэт Николай Добронравов, хорошо чувствующий свой народ, эту тенденцию подметил в своём очень горьком стихотворении «Остаюсь»:
Мы - изгои в собственной стране.
Не поймём, кто мы, Откуда родом.
Друг далёкий, вспомни обо мне -
Остаюсь с обманутым народом.
Слышен звон чужих монастырей.
Снова мы себя переиначим.
На обломках Родины моей
Вместе соберёмся и поплачем.
Население или нация?
«Переиначивать» русский народ большевики начали сразу же после революции 1917 г. На это же обращал внимание и известный русский философ и писатель Александр Зиновьев (к сожалению, недавно умерший). «История России складывалась весьма неблагоприятно для русского населения. Россия начала превращаться в нацию лишь к концу XIX - началу ХХ века. Революция прервала этот процесс. Россия как нация была разрушена. Есть народ, есть множество людей, разбросанных по огромной территории, но думаю, что нации, русской солидарности в хорошем смысле слова не существует». Хотелось бы думать, что эти слова лишь предостережение.
Формирование «новой общности людей» (так говорили советские идеологи) тоже закончилось крахом. Как только в воздухе 90-х годов запахло долларами и частной собственностью, монолит «советского народа» разлетелся на куски.
Через 10 лет «новая общность» превратилась в русский вариант буржуазного общества эпохи первоначального накопления. С колоссальным разрывом в уровне благосостояния и с вопиющим неравенством доступа к образованию, здравоохранению и культуре.
Халва! Халва!
Русские, возвращающиеся из-за границы, часто с обидой говорят: о России в западных новостях едва упоминают. Как будто бы нас не существует. А что удивляться? Прагматичная Европа, а тем более США считают дела, поступки, а не слова. Было бы что предъявить, наверное, говорили бы. А так, сколько ни кричи «халва», во рту слаще не станет. Но у нас ведь что? Начиная с Хрущёва - через Брежнева к Горбачёву, Ельцину и далее по списку, - не было ни одного правительства, которое не обещало бы народу скорую благодать, а стране - державное величие. Однако при всех сменах в верхушечном слое положение народа оставалось либо тяжёлым, либо очень тяжёлым. А сама Россия от десятилетия к десятилетию утрачивала свои мировые позиции. Да, нас принимали в «Большую двадцатку», в «Большую семёрку». Нас ещё слушают в Совете Безопасности ООН. Нам даже приоткрывают форточку в европейский дом и обещают шенгенскую визу. Но всё это скорее дань исторического, географического и культурного уважения.
Сегодняшняя Россия - скорее отголосок истории XIX и ХХ веков, чем опалубка новой истории. Достаточно посмотреть, во что одет и чем питается наш народ, приглядеться, чьи машины катят по нашим улицам, самолёты каких марок летают в небе, в какие компьютеры смотрит наша молодёжь и в какой валюте народ предпочитает хранить сбережения, чтобы понять: страна делает вид, что работает, а власть делает вид, что управляет.
На этом фоне всё более неуместно и навязчиво звучат призывы к народному патриотизму, постоянные напоминания о давних победах, о городах-героях, о раскопках на Бородинском поле, о монументах воинской славы. А между тем, чтобы продемонстрировать патриотический дух, «Единой России» и её молодёжному авангарду приходится завозить в Москву демонстрантов из регионов. Но что-то не видно, чтобы с патриотическими знамёнами на проспект Сахарова добровольно выходил «просто народ». Или, как говорили в СССР, - рабочие, крестьяне и трудовая интеллигенция.
Невольно вспоминаются знаменитые слова Маркса из «Коммунистического манифеста»: «Рабочие не имеют отечества».
Так не пора ли укоротить патриотические языки, взять в руки лопату и построить для начала хотя бы дорогу Москва - Петербург?
