Его друзьми были такие известные актеры, как Абдулов («В Греции тигры есть?» «Есть. В Греции все есть.»), Дружников, поэты Светлов, Берестов и другие прекрасные и талантливые личности, бывавшие у него в гостях.
С некоторыми из них суждено было познакомиться и мне. Георгий Ахиллесович участвовал в этнографических экспедициях вместе с выдающимися учеными, объездил многие страны. Фотографии его появлялись в центральных журналах. Кстати, одна из них позволила отыскать его после долгих лет поисков.
В годы моего учения во ВГИКе, в конце шесидесятых, я часто бывал и останавливался в семье Аргиропуло. Тогда еще жива была его девяностолетняя мама, всеми любимая тётя Катя. Крепкая, с ясным умом, моторная. Как-то рассматривая старинный альбом с семейными фотографиями, взгляд мой остановился на одном необычном сним- ке: тётя Катя, тогда еще молодая медсестра одного из именитых сочинских санаториев, рядом со Сталиным. Он лично усадил её справа от себя.
Узнав о том, что сын её проживает в Москве, Сталин предложил ей переехать в столицу, пообещав посодействовать. Она поблагодарила и отказалась. Но переехать вынудили обстоятельства.
Случилось это в 1949 году. Знакомый милиционер по секрету предупредил, чтобы она немедленно уезжала к сыну. В Сочи, как и в других местах Причерноморья, началась кампания по массовому выселению греков из курортной зоны. Мотивировку власти подобрали кощунственную: «Добровольное переселение греков на лучшие земли» - то есть необжитые просторы Казахстана и другие целинные края.
Сын тотчас приехал. Оказалось, что после полуночных вызовов слег перенёсший до этого две непростые операции отец. И скончался. Увезти в Москву с собой мать Георгию Ахиллесовичу удалось с большим трудом: потребовали от него расписку, что не будет разглашать о «добровольном переселении греков...»
На этом тревоги, однако, не закончились: не прописывали мать.
Милиция являлась по ночам и выгоняла женщину на улицу. Тётя Катя вспоминала об этом с печальным юмором:
- А представьте, что бы о нас подумали, если бы я сказала, что хочу обратиться за обещанной мне помощью к Сталину?! Определенно, приняли бы за ненормальную и поместили бы в другое место...
За безупречную работу в здравохранении Москвы долгие годы потом тётя Катя получала одну награду за другой: тридцать лет, сорок, пятьдесят, шестьдесят. Многие ли могут похвастаться таким трудовым долголетием? Глядя на её приветливое лицо и добрую улыбку, покажется, что жизнь её была безоблачной. И сын у неё такой же. Гены? В том-то и дело, что сын ей не родной. Тётя Катя вышла замуж за отца Георгия, когда мальчишке было двенадцать лет.
Рассказчиком Георгий Ахиллесович был необыкновенным, завораживал его юмор. Он не был коренным жителем Москвы, но любил и знал столицу, и переживал, когда сносили памятные строения. Однажы даже отстоял одно из старинных творений. Обратился с письмом в горком Москвы. Первым секретарём был тогда Ельцин. И самолично вмешался. И поблагодарил Аргиропуло, отправив к нему домой своего помощника.
Но вот роковой час приблизился и к Большому Харитоньевскому переулку. Появились новые высотные здания, подобострастно нареченные соседями правительственными. Внушительные, из желтоватого кирпича, с большими балконами. Заглядишься.
Чаще возвращался я со стороны метро Лермонтовская, иной раз проходил мимо огромного поместья Юсупова, а тут шел со стороны Кировской. Не доходя до дома, где проживал мой родственник, навстречу мне бросилась пожилая женщина.
- Смотрите, что позволяют себе эти варвары! - «варварами» оказались строители, вернее разрушители. - Ведь это же дом, где жила Татьяна Ларина!
Женщина вела себя так, будто рушили её собственное жильё. Впрочем, так оно и было: уничтожали её любимый мир, которым она очаровывалась.
Подле нас выросли коренастая фигура Георгия Ахиллесовича и еще тонкие согбенные тельца двух других жительниц проулка. Но не оказалось той необходимой массы москвичей, которая могла бы лечь, как говорится, костями на защиту памятного дома. Чего греха таить, соседей занимало не прошлое, а настоящее: они питали надежду, что при сносе очередной «рухляди», авось кому-то из них перепадет фешенебельная квартира.
Георгий Ахиллесович очень хотел, чтобы я поселился в Москве. И такая возможность предоставлялась мне по окончанию ВГИКа: на киностудии им. Горького, либо на ЦТ, в только-только создаваемом объединении «Экран». Но я вернулся во Владикавказ, где продолжил работу на студии телевидения, поскольку не решился вопрос с пропиской.
А идти на фиктивный брак, как это делали иные, я не желал. Мог бы остаться в столице и раньше: на втором курсе предложение поступило от самого Герасимо- ва. Надо было перейти к нему в мастерскую, а через два года - в его объединение. Позже позвал меня в столицу мой друг, известный режиссер и один из первых частных продюсеров страны. Писать романы и сценарии, полагал я, не обязательно проживать в Москве.
Ошибался. И издательства, и студии находятся в столице. Если хочешь топиться, говорят греки, выбирай глубокую реку. Однако речь не об этом, и не ропчу я на свою судьбу, важно, не шел против своей совести.
А романы мои, отправленные из периферии, издавались в столице.
Давно не был я в Москве. Интересно, как сегодня выглядит Большой Ахиллесовский, пардон, Харитоньевский переулок? Что осталось от старинного уголка, где когда-то проживала Татьяна Ларина, обаятельная героиня романа Пушкина «Евгений Онегин», не выдуманная, а взятая поэтом из реальной жизни?
Поль Сидиропуло, член Союза писателей России
