Мы все помним, что прошлый 2008 год закончился в большом напряжении церковной и общественной жизни, закончился трагическим переживанием смерти Святейшего Патриарха Алексия и подготовкой к Поместному Собору, призванному избрать нового главу Русской православной церкви. Людям сторонним трудно понять ту внутреннюю напряженность, то живое участие, тот неподдельный интерес, что был у церковного народа к избранию Патриарха. Я думаю, тогда Русская церковь показала себя одной из самых активных групп общества, интересующихся своим будущим.
Конечно, избрание святейшего Патриарха Кирилла – это и есть главнейшее и определяющее событие для церковной жизни в уходящем 2009 году. Трудами почившего Патриарха Алексия II и его помощников наша Церковь подошла к той черте, за которой неизбежно должно было начаться активное взаимодействие Церкви с обществом и государством, что и произошло на первом этапе первосвятительского служения Патриарха Кирилла.
В этой заметке я не буду описывать и оценивать «достижения» или «неудачи», не буду напоминать об общеизвестном. Я постараюсь взглянуть на уходящий год совсем с другой стороны: попытаюсь, опираясь на некоторые важные, на мой взгляд, факты, дать некоторую характеристику тем внутренним социальным течениям, что обнажились в православной общественности в 2009 году.
«Селигер», ОПК, армия
Можно смело говорить, что именно в этом году произошло принципиальное изменение отношений Церкви и власти. Как бы к этому ни относились. Три сферы стали открыты для активного сотрудничества: образовательная работа через ОПК, работа с военнослужащими через введение военного духовенства и работа с молодежью через создание общероссийской православной молодежной организации на базе православного корпуса «Наши».
Важнейшим событием в молодежной сфере стала православная смена молодежного лагеря «Селигер 2009». Участие полутора тысяч православных юношей и девушек в этом, очевидно, правительственном форуме было организовано православным корпусом «Наши» и Синодальным отделом по взаимодействия Церкви и общества по благословению Святейшего Патриарха Кирилла.
С одной стороны, очевидно, что указанные сферы сотрудничества с властью открывают перед православными христианами небывалые возможности для свидетельства о христианстве, о нравственности, о традиционной русской культуре. С другой стороны, открытие небывалых возможностей в детской, молодежной и армейской работе поставило Русскую Церковь перед неизбежной необходимостью серьезных системных преобразований, привлекающих или высвобождающих ресурсы для адекватного плодотворного отклика. Если в течение нескольких лет на деле не будет доказана дееспособность православных, то еще одной возможности развивать сотрудничество с государством в таком ключе может и не быть.
При этом именно в уходящем году со всей очевидностью стало ясно неприятие и боязнь многих православных христиан по отношению к государству. Совершенно понятно, что социальное, экономическое и политическое положение дел в России никак не способствует положительному авторитету власти. Многие православные христиане совершенно искренне не могут пойти против своей совести и евангельского свидетельства и начать сотрудничать с государством в области православия. Наиболее ярко это выразилось в негативном отношении многих мирян и священников к совместным церковно-государственным молодежным проектам. Озвучены опасения, что именно через «партийную» молодежь в церковную среду вольется что-то плохое. К сожалению, серьезного церковно-общественного обсуждения эта тема пока не получила, и перспективы развития молодежной работы не ясны.
Надо отметить, что в итоге получилась парадоксальная ситуация. Дело в том, что по введению ОПК и армейскому духовенству противников почти нет, но молодежную работу почему-то отвергают, хотя и там, и там, и там предполагается среди прочего государственное финансирование.
Власовщина и сталинизм
Важным для уходящего года фактом явились обнажившиеся с небывалой остротой внутрицерковные (!) дискуссии о Сталине и о Власове. Кто бы мог подумать, что именно православных христиан так сильно беспокоит советское прошлое? Очевидно, что дело не в обсуждаемых личностях и мнениях о них, а в том, что именно в этом году вдруг стало ясно, что для очень многих православных христиан советская социальная модель является неким если не идеалом, то мерилом устроения жизни. Вдруг всплыло откуда-то из глубин то понимание истории, при котором не только миллионы загубленных жизней, жесточайший атеизм и проистекающий из него античеловеческий режим, но даже и подвиг новомучеников - тех, кто пострадал за веру, кто отдал жизнь за христиан и Христа, не могут стать поводом к трезвой нравственной и евангельской оценке внешнего «процветания» и казарменного порядка, что были при советской власти.
Причины этого не совсем ясны, но это не столь важно. Этот год с небывалой яркостью показал, что многие, обретя христианские идеалы, так и не нашли в себе сил и желания жить в свободе. Оказалось, что для некоторых идеологичность, пропаганда, «железный занавес» - это те чуть ли не единственные механизмы, что могут христианизировать страну. Понятно, что такие или схожие взгляды были всегда, но думаю, что с такой силой впервые встал перед нами факт, что именно среди членов Русской церкви есть тяга к возврату в советское прошлое - к «сильной руке», к отказу от ответственности путем отказа от свободы.
Как к этому относиться - я пока не знаю. В моем восприятии - это нечто схожее с ропотом тех евреев, что вышли с пророком Моисеем из плена египетского, но, не выдержав трудностей свободной жизни, пожалели об обретенной свободе и просили вернуться.
Права детей
Вообще, актуализация советского прошлого как ожидаемого «хорошего» будущего проявилась не только в исторических и историософских дискуссиях, но и в такой неожиданной сфере, как защита прав детей.
Что удивительно, наряду с полным отсутствием интереса к достаточно острым жизненно важным темам современной российской жизни, к примеру, превращению правоохранительных органов в бандитское учреждение или серьезное повышениму цен на услуги ЖКХ, некоторые яркие представители православной общественности откликнулись на дискуссию о возможном введении в России ювенальной (детской) юстиции. Эта тема была простимулирована скандалом вокруг «боголюбского приюта».
Я думаю, суть вопроса не в том, как соотносится с христианскими ценностями возможная (лишь возможная) правовая система, ориентированная на особое отношение к детям, а в том, кто для христиан ребенок и какую систему воспитания они отстаивают. Именно в уходящем году оказалось, что для немалого числа православных активистов система воспитания так или иначе связана с насилием над детьми, с насильственным «внедрением» в детей христианских ценностей. Оказалось, что бывшая советская система изоляционизма и идеологической педагогики кажется более привлекательной, чем поиск и формирование педагогики свободы, педагогики евангельской.
Я думаю, что за этой темой скрывается еще один вопрос. Есть подозрения, что наблюдаемый нами социальный протест православной общественности представляет собой вымещенный в социальную сферу протест против активного взаимодействия Церкви с обществом. Эта парадигма нова для церковной жизни и не многие с ней свыклись. Некоторый порой здоровый консерватизм стремится вырваться наружу, боясь резких перемен.
Байкеры
На мой взгляд, очень о многом говорит история с байкерами. Летом минувшего года СМИ пестрили фотографиями полуголой девушки, которую везет бородатый байкер. В этом не было бы ничего особенного, если бы не тот факт, что фотография запечатлела своего рода православную акцию, крестный байкерский ход в Севастополь. Тему усугубил флаг с изображением «нерукотворного образа Христа» прикрепленный сзади к мотоциклу.
Впоследствии было много сказано об этом и даже «сломано копий». Сами участники акции говорят, что это было недоразумение, а появление фото - провокация. Я лично вполне доверяю такому мнению, но для меня важно не столько событие, сколько то, что оно выявило важнейшую для Русской церкви тему отношения к субкультурам. Тот случай в Севастополе стал для многих не готовых и не понимающих современную церковную миссию поводом не только к заявлению своей позиции, но и к серьезнейшим осуждениям. Как следствие возникли миссионерские и философские дискуссии о работе с молодежью, что, по моему мнению, очень важно. До этого долгие годы темы работы с «маргинальной» молодежью фактически не было. Не было и до этого года понимания, что церковная общественность настолько по-разному относится к миссии в современном обществе, что порой возникают серьезные опасения чуть ли не в расколах.
Убийства священников
Думаю, что настало время всерьез задуматься над теми убийствами священников, что произошли за последние несколько лет. Совсем недавно был застрелен о. Даниил Сысоев, на днях погиб о. Александр Филиппов. Уверен, что проблема тут не в том, что Церковь напрямую встретилась со все возрастающим уровнем криминализации нашего общества. Понятно, что страна, где фактически ежедневно сообщают о беспределе в рядах милиции, фактически еженедельно говорят о катастрофах, где гибнут десятки людей, - не то место, где стоит ждать чего-то хорошего. Однако мне вспоминается история, рассказанная священником, бывшим в какой-то латиноамериканской стране. Ему сказали, чтобы он ни за что не снимал рясу, ибо его как приезжего сразу ограбят или убьют. На его недоумения ему пояснили, что в тех краях настолько доверяют Католической церкви, что даже самые отъявленные «гопники» и не подумают тронуть «служителя культа», пусть даже он не совсем католик.
Я как-то, может быть, по наивности, но все же не ожидал, что в нашей стране от криминала начнут страдать простые священники, более того - те, кто был примером веры, честности, нравственности. Я осмелюсь сказать, что для меня именно этот год стал свидетельством того, что авторитет православных христиан падает. И далеко не всегда в этом виновато само общество со все возрастающей преступностью. Можно и дальше обвинять «развращенный мир» и «продажныеСМИ», но нельзя и забывать, что эти страшные убийства ставят перед православными христианами очень серьезный вопрос: а что христиане сделали, чтобы окружающий мир был лучше, чище, светлее? Что они сделали не для себя, а для тех, кто вне Церкви?
