Почти анекдотом…
Однако когда одна из популярных радиостанций устроила шутливый (как казалось) опрос радиослушателей по поводу этого курьёза, то стало, признаться, не до смеха. На вопрос: «Что вы почувствовали, услыхав о прорыве трубы в Государственной думе?» - большинство слушателей ответили: «Прилив радости».
Себе в убыток
Возможно, сказалось предновогоднее настроение, когда людям хочется чего-нибудь сладенького, весёленького, смешного. Боюсь, впрочем, что за этим «приливом» скрывается нечто большее: тут и отсутствие уважения к Государственной думе и «народным избранникам», и растущий скептицизм по поводу нашей демократии.
Недавний социологический опрос, проведённый «Левада-центром», подтверждает эти догадки. Он выявил глубокое разочарование россиян развитием гражданского общества. С 2005 по 2009 г. зафиксирована существенная коррозия демократии.
По свидетельству социологов, лишь 4% россиян считают, что демократия в стране реально существует. По странному совпадению в России примерно такой же процент очень богатых людей. Иными словами, нынешний уровень демократии радует лишь очень узкую группу людей. Тех, у которых, по словам Дмитрия Медведева, «всё есть», которых «всё устраивает» и которые в силу этого не хотели бы ничего менять.
Хуже того, для этой привилегированной группы общедоступная демократия не просто не нужна, она для них убыточна. Поскольку при реальной демократии, в которой участвовал бы и народ, с этим народом пришлось бы считаться. Более того - делиться. Делиться властью, доходами, удобствами, безопасностью. А это намного сложнее, чем иметь демократию, свободу и привилегии лично для себя. Как в закрытом клубе.
Такая клубная демократия очень удобна. Тебя поймали пьяным за рулём, но, если у тебя есть демократический проблесковый маячок или спецпропуск, ты продолжишь рулить. Тебя призвали к ответу за неуплату налогов, уличили в воровстве бюджетных средств? Но с помощью адвокатов, высоких знакомств и щедрой взятки ты можешь купить правосудие. Тебе невыгоден проект закона о налоге на богатство и сверхприбыль? В условиях клубной демократии ты покупаешь депутатов в законодательном собрании и получаешь «правильный» закон. Разве не такую «игру демократии» нам демонстрировали в Госдуме во время «улучшения» закона о торговле?
Разве можно назвать демократичной ситуацию, когда на глазах у всего мира Россия спивается, обкуривается и движется к демографической катастрофе, а власть, заворожённая пением водочных и табачных лоббистов, продолжает бездействовать. Все попытки принять закон о лоббизме с 1993 г. торпедируются депутатами и чиновниками, озабоченными сохранением своих коррупционных доходов.
Кому выгодно?
К сожалению, весьма неблаговидную роль в торможении демократии играет и крупный бизнес. На словах он - «за». А на деле? В условиях российской разновидности капитализма ему проще работать без ясно прописанных законов. С властью он научился договариваться. С высшими чиновниками, управляющими законодательным процессом, - тоже. Если же в силу противоречий в высших эшелонах ему не удаётся договориться с чиновниками, то в резерве всегда имеется возможность купить группу депутатов и протолкнуть нужный закон или поправку. Обходится дешевле, чем выращивание реальной демократии.
Читатели «АиФ» нередко спрашивают: почему у нас фактически заморожено «партийное строительство»? Почему страна возвращается к однопартийной системе?
Кризис дал возможность более пристально присмотреться к особенностям российской демократии и российского капитализма. В условиях однопартийной системы легче подавлять критику и пудрить мозги, легче скрывать механизмы взаимоотношений власти и бизнеса. Неудивительно, что население так и не поняло, почему миллиарды долларов, в том числе и из фондов будущих поколений, были брошены на спасение олигархических структур, а не на помощь реальному сектору экономики.
Дело вкуса
Кризис продемонстрировал, что сформировавшееся в эпоху Б. Ельцина олигархическое сословие никуда не делось. Оно просто замаскировалось под ёжиков в тумане и под зайчиков. Демократия им не нужна. Для них Россия - по-прежнему пространство вольной охоты. Зачем здесь строить дороги, нефтеперерабатывающие заводы, вкладываться в новые станки, в технологии, в науку, в новые кадры? Охотиться можно и при бездорожье, с вертолёта. Зачем нужна модернизация, если добытые в России «трофеи» они намерены демонстрировать в своих английских, французских или испанских дворцах и имениях.
Этой группе людей в России не нужны ни настоящие партии, ни независимые проф-союзы, ни общественные организации, ни независимые судьи. Всё это уже имеется на Западе. А чтобы их считали частью европейской элиты и подавали в лондонском клубе руку, достаточно разговоров о демократии и правах человека. Ну а когда им нужно немножко «конкретной демократии» лично для себя, они, как хороший повар, идут на базар и покупают те отборные куски, которые им по вкусу.
В глазах граждан такая вкусовая демократия дискредитировала себя. Большинство россиян уверены, что они не оказывают никакого влияния на то, что происходит в стране. И всё больше людей считают, что «демократия не для России». Поэтому-то они всё неохотнее ходят на выборы, всё равнодушнее относятся к тем, кто выдаёт себя за «народных избранников», и всё меньше доверяют телевидению. Стоит ли удивляться, что народ смеётся, когда в Госдуме прорывает водяную трубу. И тайно ждёт, когда там прорвёт канализацию!
