Спустя 15 лет она стала Екатериной, спустя ещё 18 ей присвоили порядковый номер - римскую двойку. Ну а уже совсем потом стало хорошим тоном прибавлять к её имени «Великая».
Впрочем, насчёт последнего у многих могут возникнуть сомнения. Как принято изображать Екатерину Великую? Ну, разумеется, этакая царь-баба в сопровождении свиты гвардейских жеребцов-фаворитов, хитрая и развратная. Немка, притворявшаяся русской, но неудачно - всем же известно, что писала она неграмотно, в слове «ещё» делала четыре ошибки - «исчо». Переписывалась с просветителями, однако окончательно закрепостила крестьян - лицемерка. Что «исчо»? Ах да, зачем-то продала Аляску американцам, о чём не устаёт напоминать группа «Любэ».
Русский немец
Самое интересное, что всё перечисленное не является откровенной ложью. Нужно только убрать самые одиозные глупости. Например, в сотый раз напомнить, что Аляску Штатам уступил Александр II. А что касается остального, то стоит вспомнить, что страшнее всего не ложь, а полуправда. И выросла она из прижизненных сплетен об императрице. Но от частого повторения эти сплетни стали чуть ли не историческим фактом.
Ну вот, например, для чего пятнадцатилетней Екатерине нужно было притворяться русской и усиленно изучать язык новой родины? Ответ напрашивается сам собой - из корыстных соображений, чтобы подлизаться к тогдашней императрице Елизавете Петровне.
Вроде всё сходится, но если копнуть поглубже, то выяснится любопытный факт: чтобы подлизаться к Елизавете, юной немецкой принцессе нужно было налечь не на русский язык, а на французский, поскольку императрица предпочитала изъясняться именно на изящном галльском наречии. Практиковаться же в русском Екатерина могла, только разговаривая с истопниками, полотёрами и конюхами. Конечно, грамматике от них не научишься, и Екатерина на письме допускала ошибки, однако никакого «исчо» и в помине не было - это позднейший анекдот. Зато её речь была полна пословицами и поговорками, а также неправильными, но очень сильными выражениями. Например, она говорила: «Любить со всего сердца» (по типу «Бегать со всех ног»). Может, и нелепо, но как сильно и трогательно!
В постельных тонах
Кстати, насчёт «со всего сердца»... Самые гнусные измышления касаются, как это водится, личной жизни государыни. Более того - самые нейтральные эпизоды нынче воспринимаются как свидетельства каких-то диких оргий. Ну, например, очень любят потыкать носом в то, что Екатерина, мол, даже государственные дела слушала в постели, чуть ли не лёжа в объятиях фаворитов.
Конечно, ничего подобного не могло и случиться. Традиция принимать докладчиков в спальне государя действительно была. Для этого строились специальные опочивальни, в которых никто никогда не спал. Их устраивали чуть менее официозно, чем приёмные покои. И, разумеется, государыня не сидела на краю кровати, зевая и потягиваясь, в шлёпках, ночной рубашке и колпаке. К такому слушанию Екатерину облачали в белый гродетуровый шлафрок и капот. Первый представлял собой халат на вате и меху, второй, тоже халат, но тонкий, накидывался сверху. На голове государыня носила белый флёровый чепец - обычная домашняя одежда, не парадная, но и не затрапезная. Регламент посещений был очень строгим, никаких вольностей не допускалось.
Что же до фаворитизма, то по тем временам это было в порядке вещей. Все знали, что у Екатерины есть фаворит, но сама она никогда не афишировала свои привязанности. Более того - им с Потёмкиным приходилось всячески скрывать не только свой брак, что само собой разумеется, но и свои чувства. Даже в собственном дворце Екатерина считала невозможным посещать Григория, если находились свидетели: «Я приходила в осмом часу, но нашла вашего камердинера, со стаканом против двери стоящего». Кстати, будучи уже супругами, в Петербурге они считали приличным лишь обмениваться записками: «Я пишу из Эрмитажа. Здесь не ловко, Гришенька, к тебе приходить… Здравствуй, миленький, издали и на бумаге…»
Православная мистика
Упрекают государыню и в показном благочестии, снова упирая на то, что она только притворялась православной, а на деле оставалась немкой. Да, оставалась. И сама подтверждала это - в переписке с прусским бароном Гриммом упоминала: «В Берлине, кажется, забыли, с кем имеют дело - я сама немка и не дам себя обмануть». Но к православию у неё отношение было трепетное, и не без причин. В записке «О предзнаменованиях» Екатерина оставила любопытное свидетельство: «В 1744 году 28 июня я приняла Грекороссийский Православный закон. В 1762 году, 28 июня, я приняла всероссийский престол. В сей день Апостол начинается словами: «Вручаю вам сестру мою Фиву, сущую служительницу». Такие совпадения заставляют задуматься, тем более что сама государыня верила в то, что высшие силы «вручили» её империи.
Надо полагать, что своя правда в этом есть. Приняв империю с населением в 18 миллионов, Екатерина оставила её с 36 миллионами. Не было ни единой территориальной потери - наоборот, государство росло, ширилось и замахивалось на гегемонию в Европе. Отобрав земли и крепостных у монастырей, Екатерина этих крестьян перевела в категорию государственных, то есть лично свободных. 2 миллиона душ - это немало. Да и вообще недаром же эпоху её правления называют золотым веком.
