В ходе специальной военной операции по защите ДНР и ЛНР российским военным пришлось столкнуться с каким-то совершенно невероятным уровнем жестокости со стороны представителей украинских вооруженных формирований.
«Я хочу, чтобы ты знал, что тебя убил Саид»
В последние дни стала широко известной история военнослужащего ДНР Виктора Лупацкого. Попавшего в украинский плен бойца подвергли пыткам, после чего попытались лишить жизни.
Ему были нанесены множественные ножевые ранения, причем украинский боевик пытался всадить нож прямо в голову. «Мне нравится смотреть, как ты умираешь, — говорил убийца. — Я хочу, чтобы ты знал, что тебя убил Саид».
Саид, он же военнослужащий 36-й бригады морской пехоты ВСУ Дмитрий Евган, вскоре сам сдался в плен. А поскольку попал он туда не один, а с сослуживцами, то поспешил рассказать свою версию расправы над бойцом ДНР. В которой он исполнял якобы исключительно вспомогательную роль. А убийцей был другой украинский военный. Но вопреки всему, Лупацкий выжил. И смог сам указать на Саида как на того, кто пытался лишить его жизни. И совершенно лишившийся прежней бравады Евган едва ли не со слезами на глазах просил у бойца ДНР прощения.
Разделение устарело?
В прессу сегодня попадают далеко не все случаи пыток и убийств, совершаемых украинскими военнослужащими в отношении мирных жителей, российских солдат, бойцов армий ДНР и ЛНР. И понятно, почему — даже простое описание этих зверств вызывает настоящий шок. Там есть практически все, что творили в свое время бандеровцы 1940-х. Включая сожжение людей заживо.
И здесь важен следующий момент — очень часто преступниками оказываются вовсе не боевики запрещенного «Азова» и других нацистских формирований, а обычные украинские военнослужащие. Которые, оказавшись затем в плену, начинают рыдать и каяться, будучи не в состоянии объяснить причины, толкнувшие их на путь злодеяний.
Никакого феномена здесь нет. В 1940-х годах немецкие адвокаты пытались провести некий водораздел между действиями СС и вермахта. Но факты указывали на то, что никакой принципиальной разницы нет. У обычных немецких солдат, убитых в бою, находили целые коллекции фотографий, на которых были запечатлены казни советских людей.
Тогда судили только самых отъявленных
Наверное, были и те, кто испытывал отвращение к зверствам, но на общую картину это не влияло. За восемь лет с момента прихода гитлеровцев к власти и до нападения Германии на СССР немецкое общество насквозь пропиталось нацистской идеологией. Простые немецкие парни, призванные в вермахт, искренне верили в то, что имеют право уничтожать живущих на востоке «недочеловеков», ибо те являются низшей расой, мешающей развиваться и процветать им, «истинным арийцам».
В 1945 году, когда Красная Армия вступила в пределы Германии, прошедшие Восточный фронт солдаты вермахта говорили своим соотечественникам: «Если русские будут творить хотя бы десятую часть того, что мы творили у них, нам конец». Немцы отлично осознавали, что совершали дикие, чудовищные преступления. И не замаравшихся там практически не было.
На судебных процессах судили командиров и наиболее рьяных палачей, но для огромного числа немецких военных кровавая эпопея на советской земле окончилась ничем.
Да, потом, когда нацизм был разгромлен и в Германии установились совсем другие порядки, некоторые ветераны вермахта признавались: они десятилетиями живут с грузом вины за то, что натворили. Но были и те, кто никаких грехов за собой не чувствовал.
Приобщение к злу
Искушение нацизмом заключается в том, что от человека не требуется высоких моральных качеств, работы над собой, преодоления каких-то трудностей, отречения от чего-либо. Надо просто признать тезис о том, что есть хороший народ, который все время страдает от козней «плохого народа».
В Германии те, кто ничего толком не добился в жизни, радостно бежали записываться в гитлеровские «штурмовики», чтобы потом отправиться громить ненавистных евреев — ведь фюрер объяснил, что только они мешают подлинному счастью немецкого народа.
А потом обыватели присоединялись к нацистам, видя в них в силу. Да и желание получить землю на завоеванном Востоке с рабами из числа «неполноценных народов» оказывалось велико.
Летом 1941 года в СССР искренне верили в то, что немецкий пролетариат, ведомый духом интернационализма, поднимется на борьбу с Гитлером. Но оказалось, что пролетариат, если не считать отправленных в концлагеря, вполне предан фюреру.
Оказалось, что победить нацистскую идеологию, захватившую целую страну, изнутри уже невозможно. Здоровые немецкие силы были полностью разбиты, подавлены, вытеснены из страны.
Потребовались четыре года войны и колоссальные жертвы, чтобы покончить с нацистской гадиной.
Возможна только полная победа
Невозможно было себе представить, что тот сценарий из 1930-х повторится на Украине в XXI веке. Но правда в том, что он повторился. И проникновение нацистских идей в общество оказалось куда глубже, чем можно было себе представить.
Наблюдая за сожжением Одессы, где молодые девушки готовили «коктейли Молотова», чтобы убивать безоружных, многие украинцы делали для себя выбор — встать на сторону сильного. Отделив себя от жителей Донбасса, среднестатистический украинец стал воспринимать как норму обстрелы городов и даже убийства детей. Потому что убивают «орков», «сепаров», «колорадов» — в общем, неполноценных, которые мешают процветанию украинского народа.
Пытки и убийства, совершаемые, на первый взгляд, не нацистами, а обычными украинцами в военной форме, объясняются тем, что они убеждены — с «орками» так поступать можно и нужно. И, разумеется, никакого наказания за этим следовать не должно, по их мнению.
