Правительство России занимается подготовкой списка «недружественных стран», заявил министр иностранных дел Сергей Лавров.
«Это не „мертвая“ бумага, она будет, естественно, пересматриваться по мере того, как будут развиваться наши отношения с соответствующим государством в будущем», — подчеркнул министр. По его словам, решение о том, какие страны попадут в список, будет приниматься на основе «анализа ситуации и выявления возможностей вести дело с государством альтернативным способом». Ждать появления списка осталось недолго, добавил Лавров.
Сам термин был введен в обиход президентом России Владимиром Путиным в указе от 23 апреля. 25 апреля официальный представитель МИД России Мария Захарова рассказала, что в этом списке будут фигурировать Соединенные Штаты. Странам, которые туда попали, могут ограничить возможность нанимать на работу в посольства российских граждан. Обговариваются и другие меры.
Документ не является проявлением какой-то агрессивной политики со стороны Москвы, это лишь ответ на враждебные шаги, подчеркнула Захарова. «Все действия, которые квалифицируются как недружественные по отношению к стране, без ответа не останутся», — заявила она.
Что будет собой представлять список недружественных стран, кто туда может быть включен и какие меры могут быть введены против таких стран, АиФ.ru обсудил с генеральным директором РСМД, экспертом Валдайского клуба Андреем Кортуновым.
Глеб Иванов, АиФ.ru: Андрей Вадимович, раньше Россия не допускала жестких формулировок относительно своих оппонентов на международной арене. Даже США мы называли «уважаемыми партнерами». А теперь буквально за несколько недель все изменилось. В МИД США назвали «противником». Теперь вот создан список недружественных стран. С чем связана эта перемена?
Андрей Кортунов, РСМД: Я думаю, что когда мы говорили об «уважаемых партнерах», то последние годы этот термин использовался с некоторой иронией или сарказмом. И это чувствовалось в выступлениях наших руководителей. Поэтому не следует говорить, что курс изменился принципиально. Просто появилось немножко больше откровенности и прямоты в том, как мы описываем страны, с которыми взаимодействуем.
Но при этом все наши ссылки на недружественные страны не должны интерпретироваться так, что это страны, с которыми мы не будем сотрудничать ни при каких обстоятельствах. Даже с США, которые уже попали в этот список, не исключается возможность встречи в верхах. И, наверное, если появятся какие-то перспективы в диалоге, риторика будет скорректирована соответствующим образом.
Поэтому я не думаю, что здесь речь идет о смене российской внешнеполитической стратегии, которая носит необратимый характер. Скорее это отражение текущей политической конъюнктуры.
— Почему именно сейчас было принято такое решение? Не связано ли это с недавними словами Байдена о российском президенте?
— Здесь много причин. И речь идет не только об ответе на действия США. На это решение повлияли последние события, в частности введение санкций против России в том числе и со стороны ЕС, дипломатические скандалы, высылка дипломатов, жесткая риторика в отношении России, которую мы сейчас слышим. Это все могло стать триггером, который привел к тому, что вещи стали называть своими именами. Если вы обратили внимание, дипломатическая риторика становится немножко брутальной. И этот список — следствие этих изменений.
— Критерии, по которым страны будут заноситься в список, до сих пор не объявлены. Как вы считаете, в зависимости от чего будет приниматься решение? Кто может оказаться в списке?
— Думаю, будет целый ряд критериев. Это активность в реализации санкционной политики (как своей, так и американской, потому что у европейских стран здесь несколько разные позиции). Наверное, участие в дипломатических скандалах, высылка российских дипломатов, возможно, итоги голосований в Совете Европы, в Парламентской ассамблее, может быть, даже в ООН. Наверное, будет приниматься в расчет внутренняя обстановка в каждой из стран, то, насколько устойчив антироссийский консенсус. Т. е. возможных критериев здесь достаточно много.
Но для того, чтобы этот список был значимым, этих стран не должно быть очень много. Может быть, 10-15, но никак не 50. И я не думаю, что этот термин будет введен для всех стран-членов НАТО, поскольку там есть разные страны. Есть США, а есть Черногория, Италия или даже Турция. Разные страны — разное отношение к России. Далеко не все готовы бежать впереди паровоза и исполнять американские санкции.
— Было заявлено, что у стран, которые попадут в этот список, будут проблемы с наймом российских сотрудников в посольства. Не слишком ли это мелкая (может быть, даже мелочная) мера? И не создаст ли она проблем для нас самих?
— Я думаю, что эта мера неприятная, но она действенная. Мы, конечно, осложняем жизнь западным дипломатам, но и они осложняют жизнь нашим дипломатам. Конечно, это затронет наших граждан, которые работают в иностранных посольствах. Если это затронет консульские службы, возможно, будет сложнее получать визы. То есть, конечно, проблема для всех, в том числе и для людей, которые, строго говоря, не имеют никакого отношения к дипломатическим войнам. Но это издержки той модели отношений, которая сейчас сложилась. Как говорится, лес рубят — щепки летят.
— Какие могут быть еще приняты меры против стран из списка?
— Если не брать экономические меры, то у нас есть такой инструмент, как объявление организаций из недружественной страны нежелательными. Это может относиться к СМИ, к различным фондам, к НКО, к образовательным учреждениям. Те наши организации, которые будут с ними взаимодействовать, могут получить неприятный статус иностранного агента. Но здесь будут отбираться те структуры, которые занимают наиболее критические по отношению к России позиции. Возможны и другие меры.
— Есть ли примеры введения подобных списков в других странах?
— Может быть, в американской практике и нет такого формального термина, но там в установочных документах ряд стран позиционируются как «оппоненты», «противники», «страны, бросающие США вызов».
Просто у нас речь идет о том, чтобы ввести это в качестве официального термина. Такого я все-таки не припомню.
