В Минском Дворце независимости около полудня 23 сентября прошла церемония вступления в должность президента Белоруссии Александра Лукашенко. На нее были приглашены несколько сотен человек — чиновники, депутаты парламента, руководители СМИ, деятели культуры и спорта. По словам очевидцев, представители иностранных посольств на мероприятии не присутствовали.
«Это день нашей победы»
Положив руку на Конституцию, виновник торжества произнес на белорусском языке текст президентской присяги, после чего глава ЦИК вручила ему удостоверение. «Это день нашей с вами победы, убедительной и судьбоносной, — цитирует Лукашенко РИА Новости. — Мы не просто выбирали президента страны — мы защищали наши ценности, нашу мирную жизнь, суверенитет и независимость. И в этом плане нам предстоит еще немало сделать». Он добавил, что «цветная революция не состоялась», а он не может и не имеет права «бросить белорусов», которые, «несмотря на дьявольски изощренные подталкивания извне, сохранили уважение друг к другу».
День инаугурации до последнего оставался тайной для широкой общественности. В окружении Лукашенко всячески отказывались назвать сроки проведения церемонии. И даже утром в среду, за несколько часов до события, его пресс-секретарь Наталья Эйсмонт лишь уклончиво обещала журналистам сообщить дату «ближе ко времени». Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков признал, что для него инаугурация в Минске тоже была сюрпризом, но назвал её проведение «абсолютно суверенным решением белорусского руководства».
«Пока ничего не рассосалось»
За комментариями мы обратились к политологу, заместителю директора Института стран СНГ Владимиру Жарихину.
Виталий Цепляев, АиФ.ru: Владимир Леонидович, почему инаугурацию пришлось проводить в режиме спецоперации? Опасались, что протестующие могут её сорвать?
Владимир Жарихин: Конечно, причина в напряженной внутриполитической ситуации в Белоруссии. Очевидно, Лукашенко опасался, что если он заранее объявит о дате и времени вступления в должность, то народ тут же кинется к его резиденции и начнутся какие-то волнения. Протестующие могли бы попытаться сорвать инаугурацию, не пустить во дворец ее участников. Одним словом, испортить праздник.
— А для Лукашенко это действительно праздник или скорее необходимая формальность, которую надо было поскорее пройти?
— Думаю, в должность он вступал со сложным чувством. Возможно, были сомнения, стоит ли делать это именно сегодня. Но, по всей видимости, его команда посчитала, что лучше провести инаугурацию сейчас, чем через полтора месяца. Потому что оппозиция будет протестовать и теперь, и через полтора месяца, но есть риск, что к тому времени она структурируется и бороться с ней будет сложнее. Пока ей все-таки явно не хватает организационных ресурсов, чёткой структуры, распределения обязанностей. И Лукашенко счёл, что если инаугурация в любом случае вызовет какое-то обострение, то пусть уж лучше это произойдет сейчас.
— На ваш взгляд, протест может рассосаться, пойти на спад?
— Пока точно ничего не рассосалось. И сама форма проведения инаугурации свидетельствует о том, что власть это прекрасно понимает.
— Западные страны готовы были признавать Лукашенко президентом только до 5 ноября, когда у него истекали полномочия по предыдущему сроку. Его вступление в должность что-то в этом смысле меняет?
— Можно ожидать, что реакция будет негативной, европейские страны по-прежнему не признают Лукашенко легитимным главой государства. Но, судя по заявлению Макрона в ООН, определенные уроки из ситуации на Украине в 2014 году европейцы все-таки извлекли. Тогда американцы подтолкнули украинскую ситуацию к горячему конфликту, выступили двигателями госпереворота. Сейчас в Европе понимают, что если они пойдут по тому же пути в ситуации с Белоруссией, то получат еще одну горячую точку. И поэтому осторожничают, не объявляют пока санкций против Лукашенко. Только грозят ему пальчиком с помощью ничего не решающего Европарламента. Хотя выступление Макрона показало некое разделение европейской позиции. Германия в лице Меркель скорее занимает проамериканскую позицию, потому что у ФРГ зависимость от США выше, чем у Франции. И если Меркель нагнетает, то Макрон, наоборот, призывает к диалогу внутри Белоруссии и невмешательству других государств в её дела, имея в виду, возможно, не только Россию, но и Польшу, Литву и Германию.
— Можно ли сравнивать белорусскую ситуацию с тем, что произошло в Венесуэле? Там одни страны, включая Россию, после скандальных выборов поддержали президента Мадуро, другие признали законным главой государства лидера оппозиции Гуайдо. Сам Лукашенко уже обзывал Светлану Тихановскую «гуайдихой».
— Тихановская не тянет даже на Гуайдо. Он, между прочим, был вторым человеком в руководстве страны, председателем парламента. А она кто — домохозяйка? И потом, Гуайдо хотя бы действовал на территории Венесуэлы, и то ему не удалось перехватить власть. А Тихановская сидит в Варшаве — как в такой ситуации она может чем-то управлять? Или она хочет быть лидером правительства в изгнании? Но правительства в изгнании обычно кончают тем, что собираются в кафе за кружкой пива, на большее им рассчитывать не приходится.
