10 февраля в Китае отметят наступление Нового года — Года дракона по восточному календарю. И Россия, которая в последние годы активно «поворачивается на Восток», охотно поздравит соседей с этим праздником.
О поворотах геополитики, амбициях Поднебесной и о том, как россияне и китайцы воспринимают друг друга, aif.ru поговорил с послом России в Китае в 2005-2013 гг. Сергеем Разовым. Для него и других дипломатов, кстати, 10 февраля еще и профессиональный праздник — День дипломатического работника.
Виталий Цепляев, aif.ru: Сергей Сергеевич, может ли в Год дракона начаться война на Тайване? Тем более, что недавно прошли выборы администрации острова, на которых победил сторонник независимости от Пекина.
Сергей Разов: 10 февраля наступает не просто Год дракона по лунному календарю. Он еще и високосный, который у нас традиционно воспринимается с некоторыми опасениями. В моей памяти всплывает самый драматический в истории нового Китая 1976-й — тоже Год дракона, когда в Китае ушли из жизни Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай и некоторые другие вожди первого революционного поколения, когда северные регионы, включая Пекин, подверглись мощнейшему разрушительному землетрясению, когда в стране резко обострилась внутриполитическая борьба и т.д. Думаю, китайцы старшего поколения, как и я, с содроганием вспоминают эти события. Конечно, хочется верить, что наступающий год во всех отношениях будет благоприятным. Если говорить о Тайване, то позиция Китая, что Тайвань является его неотъемлемой частью, известна. Мы ее поддерживаем. Надеюсь, у новой тайваньской администрации и стоящих за ней Соединенных Штатов хватит здравого смысла, чтобы не обострять ситуацию, доводя ее до конфронтации.
Европейцы мы или азиаты?
— Вам довелось работать послом и в восточных, и в западных странах. Где было проще находить общий язык?
— Из 25 лет работы за рубежом в качестве посла примерно половина пришлась на Восток (Китай, Монголия) и половина на Запад (Италия, Польша). У каждой из этих стран свои особенности: расовые, исторические, религиозные, культурные. И их, разумеется, приходилось учитывать. Вместе с тем, я не сторонник рассуждений в духе Киплинга — «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись никогда». Может быть, и не сойтись. Но в нынешнем мире с его развитыми коммуникациями (интернет и т.д.), стирающими жесткие межгосударственные границы, эти различия нивелируются, причем достаточно быстро. Бурный экономический рост стран Азиатско-Тихоокеанского региона выводит их по многим показателям на уровень, сравнимый с уровнем развитых западных стран. Так что работать можно и нужно везде, где для этого есть условия. Важно иметь ясное целеполагание, чего на конкретном историческом отрезке мы хотим достичь, какие имеем для этого силы и средства. Тогда и общий язык будет легче искать.
Не думаю, что мы должны кому-то себя «предлагать». Интерес же очевиден.
— В Европе на россиян часто смотрели, да и сегодня смотрят как на азиатов, обвиняя в варварских замашках. А в глазах китайцев мы скорее кто — европейцы или азиаты? И кем они хотели бы нас видеть?
— Напомню фразу Достоевского: «Надо прогнать лакейскую боязнь, что нас назовут в Европе азиатскими варварами и скажут про нас, что мы азиаты еще более чем европейцы. Этот стыд, что нас Европа сочтет азиатами, преследует нас уж чуть не два века». Точнее, на мой взгляд, не скажешь. Россия — крупнейшая евроазиатская держава, целая, как принято сейчас говорить, цивилизация. Это неоспоримый геополитический факт, нравится он кому-то или нет. Что касается восприятия нас китайцами, думаю, в массовом общественном сознании оно недалеко от определения России философом Владимиром Соловьевым, данным 125 лет назад: «Россия — великая окраина Европы в сторону Азии».
— Но в каком качестве мы должны себя предлагать тому же Китаю и другим азиатским партнерам? Чем мы им интересны? Запад Россия привлекала как кладовка с сырьем и транзитная территория, через которую идут товары из Азии. А для Востока мы кто?
— Не думаю, что мы должны кому-то себя «предлагать». Интерес же очевиден. У нас с Китаем совместная граница протяженностью более 4000 км, причем граница полностью юридически оформленная, дающая и России, и Китаю дополнительное «стратегическое спокойствие». Кладовка с сырьем и транзитная территория из Азии в Европу, о которых вы упомянули, также, безусловно, важны для перспектив развития Китая и других азиатских партнеров. Что не исключает и других интересов.
В контактах с китайскими партнерами, как показывает практика, надо ориентироваться на затяжные переговоры, предполагающие установление отношений доверия, глубокое изучение рынка.
Кто от кого зависит
— Товарооборот с Китаем у нас растет небывалыми темпами. Нет ли опасности, уйдя от одной зависимости, впасть в другую?
— Товарооборот действительно быстро растет. В него вовлекаются все новые нетрадиционные группы товаров (возьмите китайские автомобили, которых каких-то десяток лет назад вообще не было на российском рынке) и всё новые регионы России и Китая. Так что этот рост имеет объективный характер, и его возможности далеки от исчерпания. Тут есть, разумеется, ситуативный фактор — санкции Запада, в результате которых наш товарооборот с Европой, например, сократился в 3 раза. Логично, что товарные потоки частично переориентируются на Восток. А насчет зависимости... Когда примерно половина нашего внешнеторгового оборота приходилась на европейских партнеров, никто ведь не говорил о нашей зависимости от Европы. Наоборот, именно европейцы раскручивают сейчас тезис о «неразумной экономически и недопустимой политически» зависимости от России. Кстати, для сравнения, товарооборот Китая с США в 3 раза больше, чем объем российско-китайской торговли.
— Какие типичные ошибки допускают люди, незнакомые с восточным менталитетом? Допустим, чиновнику или бизнесмену предстоят переговоры с китайцами. Что нужно учитывать, чтобы они прошли успешно?
— Пожалуй, самая распространенная ошибка — желание получить всё и сразу. В контактах с китайскими партнерами, как показывает практика, надо ориентироваться на затяжные переговоры, предполагающие установление отношений доверия, глубокое изучение рынка. И отказаться от бытующего поверхностного представления о том, что в угоду отношениям стратегического партнерства и взаимодействия с Россией китайские партнеры готовы поступиться соображениями экономической выгоды.
— Должен ли посол в восточной стране знать ее язык? Я слышал историю, что в одной из бывших среднеазиатских республик СССР никто из наших дипломатов не говорит на местном языке, и власти этой страны воспринимают это с некоторой обидой.
— Знать язык страны, в которой работаешь, разумеется, желательно. В Китае, например, или в Италии фактически все наши дипломаты им владеют. Правда, я часто шучу, что для того, чтобы знать китайский язык, надо родиться китайцем, хотя и это условие недостаточное — на общепринятом пекинском диалекте говорит только половина населения страны. Если говорить о бывших республиках СССР, то вы правы — русский язык там был и в известной мере остается ключевым языком общения. Ситуация, однако, меняется. И у нас изучение языков стран Центральной Азии введено в практику подготовки дипломатических кадров.
Территориальный вопрос закрыт
— Насколько обоснованы разговоры об имперских амбициях Китая? Некоторые россияне насторожились, когда в Поднебесной выпустили карты с китайскими названиями наших дальневосточных городов — Владивостока, Хабаровска и других. Доводы, что это сделано для удобства, поскольку русские названия для китайцев труднопроизносимы, убедили тогда не всех.
— Русские названия для китайцев и правда труднопроизносимые, как и китайские для нас. Но «территориальный вопрос» тут не при чем. Он в наших отношениях с Китаем давно и окончательно закрыт. Почти 20 лет назад были подписаны последние соглашения, закрепившие прохождение линии государственной границы на всем ее протяжении. Оглядываясь сейчас назад, лишний раз убеждаешься в мудрости и дальновидности российского и китайского руководства, нашедших компромиссные решения этих вопросов, весьма чувствительных для общественного мнения в любой стране.
Усыпить Китай снова не удастся, как бы кому-то этого ни хотелось. В наших же интересах — мирное устойчивое развитие соседней страны, которая с симпатией относится к России.
Что касается амбиций, то у Китая как крупной, авторитетной державы они, безусловно, есть. К 2049 году — столетию создания КНР — поставлена цель превратить страну в «богатое мощное демократическое государство». Немало и других амбициозных задач. Но применять к ним слово «имперские» я бы всё же не стал.
— Наполеон говорил: «Китай — это спящий гигант, пусть он спит. Ибо, когда проснется, он потрясет весь мир». Можно ли сказать, что этот гигант уже проснулся, а значит потрясений миру не избежать?
— Китай, безусловно, проснулся. Причем могу точно сказать, когда это произошло. В декабре 1978 года Пленум ЦК Компартии Китая утвердил курс на радикальные реформы, за жизнь одного-двух поколений изменившие жизнь страны. Экономика Китая выросла в десятки раз, сравнявшись по основным показателям с американской и превосходя российскую примерно в 10 раз. Это стало чудом, действительно потрясшим и продолжающим потрясать мир. Усыпить Китай снова не удастся, как бы кому-то этого ни хотелось. В наших же интересах — мирное устойчивое развитие соседней страны, которая с симпатией относится к России, с которой у нас установлены отношения стратегического партнерства, внешняя политика которой ориентирована на усиление в мире компонента гармонии, а экономическое сотрудничество с которой дает нам немалые выгоды.
«Если дипломат сказал “нет”, это не дипломат»
— За много лет у вас, наверное, выработался какой-то свод профессиональных правил, «секретов посольской кухни»?
— Те или иные правила, конечно, помогают в работе. Я за долгую жизнь в дипломатии составил их далеко не полный шутливый перечень: 1 — посол всегда прав; 2 — если посол не прав, смотри пункт первый; 3 — мудрость вышестоящего начальства безгранична; 4 — то, что посол не любит, мы — его подчиненные — просто ненавидим; 5 — посол дважды подумает, прежде чем ничего не сказать, промолчав на нескольких иностранных языках; 6 — противную сторону надо выслушать, как бы она ни была противна; 7 — если дипломат сказал «да», это значит «может быть»; если сказал «может быть», значит «нет», если сказал «нет» — это не дипломат; 8 — посол должен отстаивать свою точку зрения и высказывать только когда хорошенько отстоится; 9 — посол — человек, расстающийся со своей личностью на время исполнения своей должности; 10 — в дипломатии слово «правда» — любое утверждение, лживость которого не может быть доказана.
