В начале декабря администрация президента США опубликовала важнейший установочный документ по международной политике — стратегию национальной безопасности. В предыдущей ее версии Россия и Китай были провозглашены главными внешнеполитическими противниками США. В новой версии этого нет. Более того, в документе говорится о необходимости выстраивать отношения с Россией, а вся критика сосредоточена главным образом на Европе и европейских институтах.
Почему администрация Трампа отказалась от доктринальных установок, сформированных еще после окончания Второй мировой войны, как это повлияет на отношения США и России и почему главным объектом критики стала Европа, aif.ru рассказал замдиректора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Дмитрий Суслов.
Глеб Иванов, aif.ru: Что вообще такое стратегия национальной безопасности? Как она влияет на американскую внешнюю политику?
Дмитрий Суслов: Стратегия национальной безопасности — это программно-декларативный документ, который готовит каждая администрация в начале президентства. И по установившейся традиции, этот документ публикуется в конце первого или в начале второго года нового президентства.
Это главный доктринальный внешнеполитический документ Соединенных Штатов, хотя и не единственный. Есть еще Национальная оборонная стратегия, есть ядерная доктрина, которая называется Nuclear Posture Review. Иногда готовятся еще и другие документы, например «Обзор политики в области противоракетной обороны». Демократические администрации одно время готовили госдеповский документ под названием «Обзор дипломатии и политики в области развития». Но Стратегия национальной безопасности — это главный такого рода программный документ, который публикуется от лица Белого дома и под которым стоит подпись президента.
Он отражает общее видение соответствующей администрации и президента тенденций развития мира, места Соединенных Штатов в этом мире и описывает, какую политику США хотели бы проводить, как видят свои интересы и какова их философия участия в международных отношениях.
Конечно же, практические действия администрации определяются не столько Стратегиями национальной безопасности, сколько реальным развитием событий, конъюнктурой, внешними вызовами и внутриполитическими факторами. Тем не менее Стратегии национальной безопасности очень важны, потому что проливают свет на то, какова философия подхода той или иной администрации к участию Соединенных Штатов в международной системе, каков ее общий настрой.
Новая стратегия выделяется не только на фоне всего периода после окончания Холодной войны, но всего времени после окончания Второй мировой войны. Во-первых, Соединенные Штаты в соответствии с новой Стратегией национальной безопасности более не видят себя глобальным лидером, производителем глобальных общественных благ и благожелательным гегемоном, который должен отвечать за мир во всем мире, за развитие, за безопасность, за разрешение всех конфликтов и так далее и тому подобное. В Стратегии национальной безопасности прямым текстом написано, что время, когда Соединенные Штаты, «как Атлант», тащили на своих плечах весь мир, прошло. Теперь они к этому не готовы и не стремятся, тем более тот предыдущий опыт был не очень позитивным ни для Соединенных Штатов, ни для мира.
Во-вторых, впервые открытым текстом провозглашается отказ США от глобальной гегемонии. Это революционный тезис для США на фоне их политики последних нескольких десятилетий. Теперь же говорится, что глобальная гегемония и борьба за нее — слишком тяжелое бремя, которое не делает их богаче и безопаснее и не поддерживается американским населением. Соответственно, новая Стратегия провозглашает гораздо более узкое понимание американских национальных интересов.
В-третьих, и в этом данная Стратегия отличается не только от последних нескольких десятилетий после Холодной войны, но и от всего опыта американской внешней политики после Второй мировой войны, Соединенные Штаты более не видят себя лидером коллективного Запада. Все время после окончания Второй мировой войны Соединенные Штаты действовали как лидер коллективного Запада, и его укрепление через военные союзы, прежде всего через НАТО, было одним из несущих столпов их внешней политики. Сейчас же Соединенные Штаты стали позиционировать себя как отдельную от Европы и Запада великую державу, которая должна продвигать свои собственные, а не «общезападные», национальные внешнеполитические интересы, и главные ее интересы уже не лежат в Европе.
Эти главные интересы лежат в других регионах мира, и в первую очередь, в Западном полушарии. Соответственно, это первая за последние 80 лет Стратегия национальной безопасности США, которая их главным внешнеполитическим интересом провозглашает их собственный «задний двор». На втором месте идет Тихоокеанский регион, как тот регион, где сконцентрирована наибольшая экономическая и геополитическая сила, где сходятся главные центры силы, и только потом — Европа.
Подобная иерархия интересов предполагает стремление Вашингтона частично сократить свое присутствие в тех регионах, которые администрация Трампа считает менее значимыми именно для США: на Ближнем Востоке, в Европе, в Африке.
Наконец, даже в центральном, с точки зрения глобального распределения сил, Тихоокеанском регионе США провозглашают своей целью не доминирование, а обеспечение некого баланса сил, предотвращение появления там другого гегемона, под которым подразумевается Китай.
Россия больше не противник
— В прошлой стратегии Россия и Китай были названы главными угрозами национальной безопасности США. В этот раз Россию угрозой, кажется, не считают. Почему?
— Действительно, нынешняя Стратегия национальной безопасности отличается не только от американского мейнстрима последних десятилетий, но и от первой трамповской Стратегии национальной безопасности 2017 года, где лейтмотивом было провозглашено соперничество США с великими державами, прежде всего с Китаем и с Россией. А в нынешней Стратегии этого нарратива нет.
Вместо этого говорится о необходимости улучшить отношения с Россией и укрепить «стратегическую стабильность» в отношениях с ней, а также выстраивать очень сложные, но преимущественно невраждебные отношения с Китаем. И важно, что ни в отношении России, ни в отношении Китая не употреблено слово adversary — они не провозглашены в качестве противников. И это, надо сказать, вызвало определенное недоумение даже у многих американских наблюдателей.
Многие из них изначально понимали, что администрация Трампа не будет рассматривать Россию как естественного противника США. Но полагали, что это связано с ее стремлением высвободить американские силы и ресурсы для борьбы с Китаем, а в идеале — перетянуть Россию на свою сторону против Китая. Большинство наблюдателей даже в самих США были уверены, что новая Стратегия провозгласит Китай в качестве единственного глобального соперника США и будет выстроена вокруг идеи о необходимости концентрации американских сил и ресурсов против него. Но этого не произошло.
— С чем это связано?
— Я думаю, что это связано с пониманием администрацией Трампа ресурсных, силовых и экономических проблем США. Там видят, что не только не могут потянуть одновременную конфронтацию с Россией и Китаем, но и даже конфронтацию против одного Китая. Что, если начнется их прямая горячая война друг с другом или жесткая экономическая война, победу в ней одержит Пекин, а не Вашингтон.
Действительно, последние четыре года показали неспособность США и всего коллективного Запада нанести стратегическое поражение России. А опыт этого года показал неспособность Вашингтона принудить Китай к неравноправному торговому соглашению путем торговой войны. Администрация Трампа ввела было высокие пошлины, надеясь, что Китай даст слабину, но была вынуждена с позором откатиться сама. Оказалось, что даже в области экономики и торговли у Китая уже сейчас гораздо более сильные карты, чем у США.
Вопросы вызывает и военное преимущество США над Китаем. За последние годы у Америки сильно деградировала военно-промышленная база. Для того, чтобы столкнуться с другой великой державой, необходимо возрождать американскую промышленность, судостроение, ракетостроение, танкостроение, самолетостроение и т. д. Т. е. все то, что в значительной степени Штатами за период после окончания Холодной войны было утрачено. И сегодня Америка пытается, говоря словами канцлера Горчакова, сосредоточиться. Она пытается сконцентрировать свои силы на самой себе для того, чтобы возродить свою способность конкурировать с другими великими державами.
Но пока эта способность — и прежде всего промышленная и военно-промышленная база США — не возрождена, Америка нуждается в паузе для восстановления мощи. Вот они и берут эту паузу.
— Как в соответствии с новой Стратегией США хотели бы выстраивать отношения с Россией?
— Для России и российско-американских отношений очень важно то, что администрация Трампа отказывается от атлантической традиции в американской внешней политике. На протяжении последних 80 лет во внешней политике США преобладал «атлантизм», т. е. рассматривание Европы в качестве главного регионального приоритета и союзника. Атлантический союз был одной из несущих основ американской внешней политики.
И этот «атлантизм» был, если хотите, одной из главных первопричин системной враждебности между Россией и США, неспособности Москвы и Вашингтона выстроить устойчивое партнерство после окончания как Второй мировой, так и Холодной войны. Потому что «атлантизм», крепкий военный союз США и Европы, может иметь только антироссийскую природу. Другой объединительной основы у Атлантического сообщества попросту нет, поэтому его выживание после окончания Холодной войны автоматически продлевало противостояние с Россией, а его экспансия на восток сделала новую конфронтацию неизбежной. Атлантически ориентированные Штаты автоматически становились антироссийскими Штатами.
Если же Америка отказывается от «атлантизма», то российско-американские отношения впервые после Второй мировой войны получают шанс на некое устойчивое неконфронтационное состояние. Это действительно очень важно. Исчезает основа для системного столкновения между нашими странами. Или, по крайней мере, одна из важных основ.
Еще одна заложенная в новую Стратегию положительная для российско-американских отношений предпосылка — готовность администрации Трампа положить конец расширению НАТО на восток. Именно это расширение оставалось главным раздражителем российско-американских отношений еще с первой половины 1990-х, когда эта политика была запущена администрацией Билла Клинтона, и оно же стало первопричиной нынешнего военного конфликта на Украине. Отказ от дальнейшей экспансии НАТО — качественная перемена к лучшему.
Европа под ударом
— В стратегии содержится много критики Европы. Перейдет ли Вашингтон к активным действиям там?
— Стратегия национальной безопасности показывает, что США хотят не столько уйти из Европы, сколько изменить ее. Полностью уходить с континента Америка, безусловно, не будет. Там есть понимание, что, если это произойдет, США перестанут быть мощным игроком в евразийской геополитической игре и превратятся из глобальной державы в региональную. Им бы этого, конечно, не хотелось.
Но США хотели бы сделать Европу еще более послушной, еще более подчиненной Америке, и более идеологически родственной нынешнему MAGA-движению в США. И поэтому взят курс на жесткую критику европейцев за их миграционную политику, за неолиберализм, за цензуру и недемократические механизмы борьбы за власть, используемые нынешними европейскими элитами, чтобы не допустить к власти самые популярные партии, коими как раз являются идеологически близкие к «трампистам» правые.
Также заявленный интерес США — ослабление Европейского союза как наднационального интеграционного института и возвращение властных полномочий национальным государствам ЕС.
И в этом интерес США полностью совпадает с российским: мы с администрацией Трампа выступаем за одну и ту же Европу — более национально ориентированную, более консервативную в ценностном отношении и с большим суверенитетом национальных государств.
— Будут ли Соединенные Штаты вводить какие-то санкции против европейских стран, учитывая эту новую линию?
— Не думаю, потому что нынешние европейские элиты, ненавидя Трампа, продолжают идти на существенные уступки и выполнять практически все его требования. Они заключили с ним дискриминационное торговое соглашение, по которому пошлины для Европы остаются на уровне 15 %, а для США равняются нулю. Они взяли обязательство приобретать американскую продукцию на триллион долларов. Они обязались повысить оборонные расходы до 5 % от ВВП и так далее.
Понятное дело, что на деле европейцы не собираются эти обязательства выполнять. Они хотят пересидеть Трампа и дождаться прихода новой, желательно демократической администрации, которая, с их точки зрения, отменит многие из этих обязательств. Но на уровне риторики они идут навстречу США. Поэтому оснований вводить против них санкции у него пока нет. Но и отказываться от поддержки правых европейских партий и попыток тем самым отправить нынешние элиты на помойку истории администрация Трампа тоже не будет.
— Насколько эта стратегия долгосрочная? Если через три года власть в Вашингтоне вновь поменяется, возможно ли возвращение к прежним догматам?
— Следующая администрация, даже если это будет администрация Джей Ди Вэнса, в любом случае опубликует новую стратегию национальной безопасности, где, возможно, несколько по-иному расставит акценты.
А если это будет демократическая администрация, то, конечно, будет провозглашен серьезный поворот американской внешней политики и частичное возвращение к прежним установкам: к позиционированию США как благожелательного гегемона, производителя глобальных общественных благ, лидера коллективного Запада. Произойдет частичное возрождение «атлантизма» в американской внешней политике, вместе с которым снова резко ухудшатся отношения с Россией. В Вашингтоне будут снова говорить о глобальном лидерстве, о миропорядке, основанном на правилах и т. д.
Но полного возвращения к дотрамповским временам быть не может. Мир неуклонно меняется. Расклад сил неуклонно смещается не в пользу США, а проблема их ресурсных ограничений никуда не уйдет. Периферийность Европы в мировых делах останется, а возможно, и усилится к тому времени. Важность других регионов, в том числе Азии и Латинской Америки, во внешней политике США вырастет. И даже при демократах США не вернутся к политике свободной торговли, потому что там сложился консенсус в отношении необходимости реиндустриализации. Демократы и республиканцы спорят вокруг методов, которыми ее надо проводить, но о том, что она необходима, споров нет.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
