Из 500 000 русских людей, живших в Душанбе в 1989 году, осталось лишь 30 000: почти все уехали, спасаясь от гражданской войны. Спустя десятки лет главный русский некрополь оказался в ужасающем состоянии. Откуда взялись желающие его спасти?
…Центральное кладбище само по себе огромное — смотришь в сторону горизонта, а оно всё не кончается. Говорят, с начала XX века тут похоронены ПОЛТОРА МИЛЛИОНА человек, в основном — русские жители города. Одновременно, здесь же лежит и много таджиков — офицеры Красной Армии и представители советской интеллигенции. В 1989 году в Душанбе проживало около 500 000 этнических русских, составлявших большинство населения столицы Таджикистана. Затем случился распад Советского Союза, пятилетняя гражданская война и долгие годы нищеты. В результате сейчас в Душанбе насчитывается всего 30 000 русских: в большинстве своём сильно пожилые люди. Отдельные могилы представляют собой грустное зрелище — фотографии отвалились и лежат у постамента, железные калитки украдены: воры сдают их в пункты цветного металла, памятники разрушены, на табличках уже не разберёшь букв. Люди, уехавшие отсюда в крупные города России, не всегда способны посетить могилы родителей, бабушек и дедушек — билет из Москвы в Душанбе стоит 15 000 рублей, это не для всех подъёмная сумма. Передо мной — мёртвый, давно обветшавший русский город.
«В ужасном состоянии»
«Мне самому обидно такое видеть, — говорит мне историк Гафур Шерматов (его отец — таджик, мама — русская). — Ведь фактически двадцать лет после распада СССР никто за захоронениями не ухаживал. Какие-то могилы в столь ужасном состоянии, что уже невозможно понять, кто там погребён. А ведь это люди, когда-то создавшие Душанбе, сделавшие город таким, каким мы его видим. Из всего СССР сюда приезжали геологи, строители, математики, доктора, агрономы. В кратчайшие сроки были воздвигнуты электростанции, жилые кварталы, больницы, школы. Многие приехавшие остались жить здесь, тут они и похоронены. И это очень печально, что с их могилами подобное происходит. Во время Великой Отечественной в Душанбе располагалось множество военных госпиталей, не все раненые выжили — десятки тысяч умерли от тяжёлых ранений. Вы видите, сколько у нас могил красноармейцев? Всюду, куда ни посмотрите».
«Я сильно переживаю»
…Действительно — на кладбище везде стоят белые обелиски с красными звёздами. Гляжу на цифры на табличках, и замечаю: множество фронтовиков умерли молодыми — в возрасте от 30 до 40 лет. Серьёзные раны, болезни, стресс, кто-то прошёл и нацистские концлагеря. Я задерживаюсь у могилы командира штрафной роты, Героя Советского Союза, бравшего Берлин — он ушёл из жизни в 32 года. Неподалёку лежат воины-интернационалисты, прошедшие в 1979-1989 гг. Афганистан, советские дипломаты, даже губернатор времён Российской империи. 60-летний Гафур Шерматов чрезвычайно энергичный человек: вот уже 11 лет он занимается восстановлением и ремонтом надгробий, находит совсем обветшавшие, заросшие сорняком могилы, с разрушившимися памятниками и выясняет, кто там похоронен. Под его руководством сюда приходят сотни волонтеров: убираться и восстанавливать памятники на русском кладбище. Среди них 80 % таджиков — и местные бизнесмены, и учащиеся институтов, и просто неравнодушные граждане. «Я не мог иначе», — говорит мне 46-летний Фирдавс, постоянно занимающийся вывозом с кладбища мусора и чисткой могил. — «Это наши русские соседи, близкие нам люди… и как человек, говорящий по-русски, я очень сильно переживаю из-за разрухи».
«Денег не жалко»
…Кстати, еврейское кладбище в Душанбе содержится более-менее в порядке — душанбинцы, уехавшие в Израиль, связываются по Интернету, нанимают за определённую плату «хранителей» в Таджикистане. Те следят за порядком на могилах и предоставляют видеоотчёт об уборке. Но там — всего 1 гектар территории, а в случае русского кладбища — в сто раз больше. «Увы, такова природа человеческая, — считает Гафур Шерматов. — Люди уехали… сначала, может, у них сердце разрывается, что могилки родных нормально посещать не могут, а потом уже забывают. Каждое воскресенье-то сюда не слетаешь. А потом они сами умирают, их дети уже и не помнят бабушку с дедушкой. Вообще, это всё же дело больше государственное. Вот содержат у нас в Париже на бюджетные деньги кладбище Женевьев-дю-Буа: мол, там русские похоронены. А тут что, получается, не русские? К счастью, посольство России стало очень сильно помогать нам финансово, мы десятки могил восстановили… но ещё столько работы предстоит. Многие участки заросли, словно в джунглях». Шерматов замечает, что основной враг могил — это растения, именно они уничтожают захоронения, и его волонтеры активно борются с деревьями и кустами. Гафур Ашурович организовывает среди таджиков сборы пожертвований и тратит на уборку кладбища свои личные средства. «Ни времени, ни денег не жалко, — отмахивается он. — Мы сохраняем память».
«Русские заслужили покой»
…Гафур Шерматов просит особо упомянуть, что в покраске, очистке памятников и вырубке кустарников также участвуют военнослужащие 201-й российской дивизии, базирующейся в Таджикистане. «И из Россотрудничества ребята приходят, и сотрудники посольства России приезжают, — объясняет он. — Всем им небезразлично, в каком состоянии могилы наших героев. Стараемся, делаем, однако тяжко, кладбище-то огромное». Мне показывают захоронения участников Великой Отечественной — генерал-майора Колесникова, полковника Хомутова, разведчика Петрушкова. Там же погребены археолог Ранов, агроном Петров, режиссёр Кимягаров. «Хорошие, добрые русские люди заслужили покой, — поясняет мне Фирдавс. — И я, и дети мои сюда ездят, мусор руками убирают. Не могу я на развалившиеся могилы смотреть, больно мне, и никаких денег за это не надо. Ты, брат, у себя в Москве лучше скажи — у вас таджикских гастарбайтеров, говорят, не любят: ну а мы такие вот таджики здесь, что добровольно за могилами русских стариков ухаживаем». «Спасибо», — говорю я. «Да не надо "спасибо"! Я делаю то, что должен, брат. Сердце кровью обливается, что так получилось с этим кладбищем».
…Большинство волонтеров, занимающихся уборкой и восстановлением русских могил в Душанбе, — уроженцы Советского Союза. Я задаю Гафуру Шерматову неприятный вопрос: а что случится с русскими захоронениями, когда этих людей со временем не станет?» «Вы знаете, — мрачнеет он лицом. — Я не хочу об этом думать».
