Журналист американского издания The New York Times побывал в психиатрической лечебнице в Павловке (Донецкая область), куда привозят украинских военных.
Некоторые больные перестали разговаривать даже с близкими и замкнулись в себе из-за тяжелой обстановки на передовой. Как отмечает журналист, несмотря на психическое состояние военных, 70 процентам из них придётся вернуться в строй.
Не справлялись с количеством
Украинские больницы не могут справиться с количеством поступающих психических больных, а командиры требуют вернуть свои войска. В мирное время в Павловке, куда попали журналисты The New York Times, лечили людей с шизофренией, но из-за СВО направление изменилось. В июне прошлого года здесь открыли отделение на 40 коек, но через шесть недель их число выросло до 100. Лечащие врачи не успевают пойти домой после смены и спят в своих кабинетах на раскладушках.
Судя по фото, больница находится в плачевном состоянии — вздутый линолеум, старые деревянные койки, мутные аквариумы с одинокими рыбами.
В здании нет тренажерного зала, среди персонала отсутствует психотерапевт. Лечение, как говорит один из врачей, в основном медикаментозное — военным раздают таблетки.
«Иногда я просыпаюсь ночью и не могу дышать. На прикроватной тумбочке есть таблетка, которую нужно принять немедленно», — рассказал один из солдат.
Американский журналист увидел солдатскую палату как тихое место, с высокими потолками, с шахматными досками и столом для пинг-понга. Ее можно было бы принять за дом отдыха, если бы не снятые с внутренней стороны дверные ручки.
По его словам, военные замыкаются из-за стресса и напряжения, пережитого на передовой.
На глазах погиб весь батальон
42-летний солдат по имени Сергей в мирное время был сотрудником судоходной компании, но в апреле прошлого года попал в десантно-штурмовые войска. Самым памятным своим днем в жизни Сергей называет 26 мая, когда он дважды попадал под обстрел и оставался жив: «Много ребят погибло, не в последнюю очередь из-за бездарного руководства нашей частью. За восемь дней почти весь батальон был уничтожен. В первые месяцы я даже воевал без аптечки».
Сергей говорит, что на передовую он приехал вдохновленным, но был разочарован. В том числе, когда узнал, что военные врачи занимаются продажей наркотиков.
Один солдат рассказал американскому журналисту, что, вернувшись из зоны боевых действий, он не может спать. Другой не может вынести большого скопления народа и сосредоточиться. Он говорит, что запутывается в своих мыслях, как в леску во время рыбалки. Военный по имени Валерий не может общаться с женой и просто дослушать до конца, что она говорит — мысли все время возвращают к событиям на линии соприкосновения, где он потерял друзей в горящем танке.
«Люди просто не могут больше драться по психологическим причинам. Люди слишком долго находятся на передовой, и в определенный момент они ломаются», — объяснил журналистам Роберт ван Ворен. По его словам, кошмары, воспоминания и бессонница появляются из-за переизбытка адреналина.
Как указывает журналист The New York Times, несмотря на свое состояние, уже через три-четыре недели солдаты возвращаются в части для осмотра медицинской комиссией. По оценкам местного доктора, около 70 процентов из них вернутся в строй.
