Статистика подрывов украинских военных на собственных минах не ведётся, да и не разглашается — списывают на «происки российской армии». Тем не менее такие случаи в последнее время отмечаются всё чаще — шаг вправо, шаг влево — и вот он подрыв при отступлении. Оторванная нога или всё тело в клочья от своей же мины — это не нелепость, а откровенная безалаберность украинской армии.
Подрываются на своих «Лепестках»
Типичный случай, который произошёл недавно в городе Изюм в Харьковской области, где проводилась ротация личного состава ВСУ. «Старожилы» съехали, на их место пришли новые украинские бойцы, которые заселились кто в частных домах, кто в помещениях школ. Изюм, после отхода отсюда российских войск в сентябре, считается достаточно спокойным местом службы для украинских военных. Ждут наступления подразделений ВС РФ и изготовились к обороне.
Русских пока нет, а вот потери среди ВСУ растут — подрываются на противопехотных минах «Лепесток», которые щедро разбросали в округе свои же «старожилы». И уходя не предупредили о множественных ловушках — видимо, так спешили уехать с линии соприкосновения. Как результат — многочисленные факты подрывов именно на «Лепестках» (противопехотная фугасная мина ПФМ-1), которые российская армия давно не использует. В отличие от украинской, которая сеет «листопад» по мирным городам и, как выяснилось, по своим же позициям. 
ВСУ активно рвались на своих минах ещё во время АТО в Донбассе после 2014 года. Помимо банальной безалаберности, когда одни подразделения минировали поля перед своими позициями, не составляли их карты и не сообщали об этом своим соседям (этим особенно грешили националистические подразделения, которые не особо дружили с армейцами), расположением мин ещё и торговали. Как рассказывал донецкий военкор Андрей Руденко, ещё в 2021 году ему были известны случаи, когда при ротации карты размещения мин уходящие украинские бойцы предлагали купить своим коллегам за гривны, ну или за доллары. Если не договаривались, то так и оставляли последних в неведении.
После начала российской специальной военной операции на Украине, когда подразделения ВСУ были вынуждены отступать, случаи подрывов на своих минах участились. Украинские военные просто не знали о подобных смертоносных награждениях. Уже сейчас в районе Артёмовска (Бахмута) рвутся украинские танки, пытаясь прорваться в город и выбирая обходные пути, — нарываются на немецкие противотанковые мины, которые установила украинская же пехота, опасаясь прорыва российских танков.
Только за март нынешнего года в районе Артёмовска на своих минах подорвалось пять украинских танков и семь бронетранспортёров. Здесь дороги и прилегающая территория были заминированы ещё в феврале, но в результате ротации подразделений, гибели самих сапёров и их командиров карты минных полей новым подразделениям так и не передали.
Манная каша сапёров
В армейской среде есть такая давняя шутка, что, мол, дети сапёров умеют есть манную кашу не задевая комочков. Сами сапёры обладают искусством не только установки мин, но и их снятия, как раз по причине, чтобы свои на них не подорвались. Российская армия частично использует мины с самоликвидатором, к примеру, такие использует комплекс дистанционного минирования «Земледелие», когда заброшенные заряды взрываются сами по заложенной в них программе. Также используются и более устаревшие мины, которые такой способностью не обладают. И остаются порой на «позиции» на долгое время в ожидании своих жертв.
«Минная опасность является достаточно серьёзной угрозой для любой армии, — рассказал aif.ru бывший командующий ВДВ генерал-полковник Георгий Шпак. — В том числе и от собственных мин, которые не менее опасны, чем вражеские. В Афганистане, да и в последующих вооруженных конфликтах, этой теме уделялось особое внимание. Главное — карты минных полей, которые передавались соседним подразделениям, если сапёры не успели их снять. Но возможность нарваться на свои мины присутствовала. Здесь есть эффект неожиданности, когда ступаешь на землю, где не видишь опасности. И с тех пор существует правило — первым идёт именно сапёр, за ним уже разведка, потом командир. Но сапер — первым».
Автору этих строк, в бытность военным корреспондентом в Афганистане, довелось побывать на минном поле. В мае 1988 года, где-то между Кабулом и Гардезом, не доезжая до кишлака Бараки-Барак, дивизионная группировка 103-й дивизии ВДВ разбивала полевой лагерь. Были потери — несколько десантников были ранены, когда колонна попала в засаду, и их нужно было эвакуировать присланным вертолётом. А его нужно было посадить, показать место приземления, используя оранжевый дым пиропатрона. Эту задачу доверили «зелёному» лейтенанту с минимальным военным образованием.
«Вертушка» приземлилась, забрала раненых и благополучно улетела. Ну, а лейтенанту пришлось выслушать немало не совсем приятных слов от начальника инженерной службы, где самым корректным было «дебил». Оказалось, что место приземления вертолёта было выбрано в центре минного поля, которое оставили здесь несколько месяцев назад наши мотострелки. И на карте минного поля, которая, как выяснилось, имелась у десантников, всё было чётко обозначено. Просто ни снять, ни предупредить о минной опасности не успели. Пронесло.
