Одними из главных событий ушедшего понедельника, безусловно, стали выступление Владимира Путина с трибуны 70-й Генассамблеи ООН и его встреча с Бараком Обамой. О самых важных моментах в речи российского президента и возможных итогах двусторонних переговоров АиФ.ru рассказал директор Института прикладных политических исследований Григорий Добромелов.
Наталья Кожина, АиФ.ru: Григорий Владимирович, как в целом вы оцениваете визит Путина на Генассамблею ООН?
Григорий Добромелов: Здесь есть несколько важных моментов. Первое — та стратегическая линия, которая была выбрана Владимиром Путиным и российским внешнеполитическим ведомством в последние несколько месяцев, увенчалась успехом. Необходимо было показать, что все усилия по международной изоляции России и созданию вокруг неё недружественного пула государств — провалились. Наша страна нашла ту тему, которая выдвигает её сейчас в авангард геополитических событий и затмевает собой украинскую проблематику — это вопрос борьбы с ИГ (организация, деятельность которой запрещена на территории РФ, — прим. ред.) и Сирия. Многие эксперты считали, что речь Владимира Путина в ООН будет более резкой, предъявит целый ряд новых вызовов Америке и определённых стратегических предложений по реформе мировой политической системы. Но это был лишь своеобразный ход, когда повышалась ожидаемая ставка. В реальности таким образом Путин вынудил администрацию США организовать встречу с Бараком Обамой, и это, безусловно, дипломатическая победа России. Американцы ждали, что Москва предложит какие-то сверхварианты, которые затем придётся отыгрывать на персональной встрече. При этом, когда ставка была принята, а игра выиграна, Путин абсолютно справедливо отказался от резких заявлений, поскольку нашей задачей было втянуть Америку в диалог, от которого она отказывалась на протяжении полутора лет. Ещё раз повторю, Путин выиграл этот тактический ход. Другое дело, что, к сожалению, опять проявилась болезнь внутренней и внешней политики — отсутствие стратегического планирования. Наша страна очень эффективно и удачно играет короткими, блицевыми тактическими партиями, но стратегически она не предлагает новой архитектуры. По этой причине, на мой взгляд, выигрышнее смотрелось выступление Си Цзиньпиня, поскольку он говорил в целом о геополитических раскладах, предлагал новые инструменты и, по сути, скорее говорил о перспективах, о горизонте 30-го года планирования. Путин и Обама сосредоточились в своих выступлениях на диалоге друг с другом. Это не было видением будущего. Это, скорее, было объяснением их нынешних позиций и решений. И это второй важный момент. И наконец, третий — России фактически удалось «вынырнуть» из украинского капкана, в который её втягивали. Несмотря на то, что Барак Обама в своей речи упомянул об «аннексии» полуострова, никто из других мировых лидеров эту тему вообще не поднимал. Произошла ситуация перехода темы обсуждения Крыма в некую риторическую плоскость наподобие того, как в XX веке обсуждались все прочие территориальные споры. Конечно, американцы и их союзники будут каждый раз вспоминать нам этот факт, но он не сделает нашу страну персоной нон-грата в мировой политике. Это самое важное — фактически Путин своим выступлением в ООН завершил процесс присоединения Крыма к России.
— Мы добились диалога с США, но как дальше будет выстраиваться наша политика?
— России ни в коем случае нельзя почивать на лаврах. Достигнуто некое тактическое преимущество, мы вынудили Америку пойти на диалог. Теперь важно расширять то, чего мы достигли. В принципе, Путин умеет делать это довольно хорошо. Сейчас задача нашей дипломатии сформировать вокруг России пул союзников и переключить тему борьбы с «Исламским государством» из разряда дипломатической в разряд практически решаемой проблемы, втянуть всех в урегулирование этого вопроса, как некогда было с Афганистаном. А далее — поставить европейские государства и США в зависимость от России при решении этого вопроса, тогда у нас появятся рычаги воздействия на Америку, чтобы потихоньку, раз за разом смягчать ситуацию с санкциями. Понятно, что это ключевой вопрос. В речи Путина самым важным стратегическим посылом был вопрос экономики, который всех удивил, поскольку никто не ожидал именно этого заявления российского президента — разговора о закулисных переговорах США и Европы о едином торговом пространстве, беспошлинной торговле. Для России вопросы экономики сейчас стоят на первом месте, и важно превратить небольшие дипломатические успехи, которых мы достигли, в серьёзные экономические, чтобы потихоньку отходить от режима санкций, поскольку он мешает нам развиваться.
— Могут ли США и Россия договориться по Сирии с учётом разногласий по Асаду?
— Безусловно, фигура Асада будет поводом для постоянной торговли между Россией и Западом, и не только Россией, но ещё Ираном и, возможно, Китаем. Эти страны не заинтересованы в том, чтобы «сдавать» Асада: опыт Хусейна и Каддафи показали, что это не приводит к успеху, наоборот, создаёт зону неопределённости и хаоса, и, кроме того, есть понимание, что нельзя сейчас уступать Америке по вопросам персональной фигуры лидера. Асад для США — символ того, что они могут менять глав других государств, как им хочется. Для Ирана, России и Китая принципиальный вопрос — показать, что есть страны, в которых американцы не могут поменять лидера ни при каких условиях, даже если он по каким-то причинам их не устраивает. Период, когда Штаты могли без согласия мирового сообщества менять мировых лидеров, заканчивается.
— Что вы можете сказать о речи американского президента, которая вместо положенных 15 минут растянулась на 40?
— Я бы не придавал большого значения внешним атрибутам. Про них все забудут через несколько дней, а содержательные моменты останутся. Действительно, Обама выступал долго, это должно было быть символом и знаком того, что всё-таки это площадка США и они могут делать то, что считают нужным. Содержательно Обама (как и Путин) использовал предоставленную ему площадку для объяснения, а не для формирования новых трендов. Но это во многом вызвано внутриполитической ситуацией в США. Безусловно, речь американского президента не выглядела эффектно, в силу его, скажем так, «родовой травмы». От Обамы с момента его прихода ждали слишком многого, ему выдали слишком много авансов — Нобелевскую премию мира, которую он так и не смог оправдать. Хотя сама по себе его речь была неплохой, но эффект завышенных ожиданий в который раз сыграл с ним злую шутку. В итоге даже удачные ходы Обамы выглядят не столь удачными, потому что от него всегда ждут большего.
— Как вы думаете, почему Обама ничего не сказал по итогам встречи с Путиным, в то время как наш президент пообщался с журналистами?
— Конечно, совместная пресс-конференция была невозможна, поскольку это означало бы потепление отношений, чего Обама допустить не может в силу внутриполитических обстоятельств. Ему важно хотя бы внутри США показывать, что он не идёт на уступки России. То, что не было заявления самого Обамы отдельно от Путина или его пресс-службы, скорее всего, говорит о том, что у них нет радостных новостей для избирателей. Американская пресса отличается от российской, Обаме даже внутри пула всегда задают острые вопросы. В этой ситуации невозможно отделаться общими словами, пришлось бы отвечать на довольно резкие вопросы. Судя по всему, к таким вопросам ни Обама, ни его администрация сейчас не готовы.
В Кремле назвали надуманной тему изоляции России 
Треть граждан поддерживают политику России по Сирии 
Китай заявил о поддержке усилий России в борьбе с терроризмом 
Трамп считает, что США должны оставить России борьбу с ИГ 
