Спецоперация на Украине продолжается, поскольку достичь поставленных целей политико-дипломатическими средствами не удалось, заявил на днях пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. О каких целях может идти речь? Примет ли НАТО в свои ряды Украину и насколько реальна угроза применения ядерного оружия в ходе этого конфликта? На эти и другие вопросы aif.ru ответил бывший замначальника Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны РФ, вице-президент Российского совета по международным делам, генерал-лейтенант в отставке Евгений Бужинский.
Когда закончится спецоперация?
Виталий Цепляев, aif.ru: — Евгений Петрович, ваш прогноз — сколько еще продлятся боевые действия на Украине?
Евгений Бужинский: — Посмотрим, как будет проходить частичная мобилизация. Причем мобилизация не только людей, но и промышленности. Ведь экономику надо переводить, по сути, на военные рельсы. Уже понятно, что малой кровью, по-быстрому, добиться успеха не удалось. Придется воевать еще полгода точно. А может быть, год или больше.
Длительность операции будет зависеть от конечной цели. В чем она, мы не знаем. По-моему, возможны несколько вариантов. Первый: дойти на юге до Одессы, соединиться с Приднестровьем, на севере взять Харьков, возможно, Днепр, полностью взять под контроль Донбасс... Достижение этих целей потребует очень значительных усилий. Второй: дойти только до левого берега Днепра. И третий: дойти до западных границ Украины. От того, какая будет выбрана цель, и будут зависеть ход и длительность операции.
На данном этапе основная задача командования, насколько я понимаю — выстроить грамотную эшелонированную оборону на те полтора-два месяца, пока идет подготовка 300 тысяч мобилизованных. Потому что украинцы уже пошли ва-банк, не считаясь с потерями — им нужно что-то отвоевать. И если укрепить оборону удастся, тогда в конце ноября — начале декабря российские военные смогут перейти в наступление.
Мы зимой воевать умеем. У нас все-таки северная страна, и войска к ведению боевых действий при низких температурах приспособлены.
— Некоторые аналитики считают, что до весны боевые действия могут, наоборот, стихнуть, потому что зимой воевать тяжело.
— Я бы этого не сказал. Мы зимой воевать умеем. У нас все-таки северная страна, и войска к ведению боевых действий при низких температурах приспособлены. Получше, чем украинцы, кстати. Плюс зимой не будет «зелёнки», особенно на открытых просторах юга Украины. При нашем господстве в воздухе это должно помочь.
— Недавние ракетные удары по украинской инфраструктуре как-то помогли российским войскам? Или это было просто возмездие за атаку на Крымский мост, впрямую не повлиявшее на ситуацию на фронтах?
— Я давно говорил, что нужно что-то делать, чтобы прекратить поставки оружия с Запада в зону боевых действий. Удар по энергетической инфраструктуре — один из возможных путей. Потому что на Украине вся железная дорога электрифицирована, и чем меньше у них будет электрических мощностей, тяговых подстанций, тем медленнее будут перемещаться грузы, в том числе и военные. Насколько я понимаю, ракетными ударами было выведено из строя 30% энергетических мощностей, это довольно чувствительно. Напрямую на ситуацию на фронтах сами эти удары, может быть, пока не повлияли. Но они несомненно скажутся на ходе боевых действий. Плюс они уже оказали определенное психологическое воздействие и на население, и на личный состав ВСУ.
Сегодня в Европе вообще нет сил, способных возразить американцам. И если Байден завтра скажет, что Украину нужно срочно принять в НАТО, никто не будет против.
«Надеюсь, сумасшедших там нет»
— На присоединение к России новых территорий Киев ответил заявкой на вступление в НАТО. Это был просто демонстративный жест? Или есть вероятность, что Украину в альянс примут?
— Если исходить из логики и здравого смысла, то принимать Украину в НАТО, конечно, нельзя. Особенно сейчас, когда она ведет боевые действия с Россией. Фактически это будет означать вступление НАТО в войну с Россией. Что, в свою очередь, приведет мир к ядерному апокалипсису и взаимному уничтожению. Я надеюсь, что сумасшедших там нет.
С другой стороны, когда на саммите НАТО в 2008 году в Бухаресте президент США Буш настаивал на предоставлении Украине плана действий по подготовке к членству в альянсе, у нас была надежда, что европейцы этого не допустят. И Меркель, и некоторые другие лидеры тогда действительно были категорически против. И как Кондолиза Райс, тогдашний госсекретарь США, ни металась между европейскими делегациями, максимум, чего американцы добились на том саммите — это формулировки «Украина и Грузия должны стать членами НАТО». Но сегодня в Европе вообще нет сил, способных возразить американцам. И если Байден завтра скажет, что Украину нужно срочно принять в НАТО, никто не будет против. При всем уважении, например, к премьеру Венгрии Орбану, он политик не того калибра, по этому вопросу его сломают. Покочевряжиться отдельные страны могут, но решение все равно будет принято.
Однако я думаю, что у Байдена, несмотря на все его странности, все-таки хватит разума не делать опрометчивых шагов. И что с вероятностью 99% Украину в НАТО не примут. Для Киева эта заявка — просто жест. А если он не был согласован с американцами, то они могут и припомнить это Зеленскому. Думаю, Вашингтон уже испытывает раздражение тем, что Киев не просто просит, а требует — денег, оружия. Если он продолжит в том же духе, то он просто может надоесть. Если уже не надоел.
— В 1990-2000-е годы вы вели переговоры со странами НАТО по линии Минобороны. Было ли у вас впечатление, что они там только и думают, как бы Россию ущемить? Или тогда мы еще не были врагами?
— Отношение к нам в то время было скорее снисходительным — как к побежденным. Они делали вид, что общаются на равных. А на самом деле мы просто кожей ощущали, что за ровню нас не держат.
В начале 2000-х, когда Буш решил, что с Путиным можно вести серьезные дела, красной нитью через все переговоры проходило: «Ну зачем нам этот контроль над вооружениями, мы же уже не враги, мы партнеры, того и гляди вообще союзниками станем...». Но подспудно чувствовалось: ну не можем мы, американцы, заключать с вами договоры, потому что вы слабая, проигравшая сторона.
После Римского саммита Россия-НАТО в 2002 году начался всплеск активности: был подготовлен план сотрудничества из 100 с лишним мероприятий, работали аж 28 рабочих групп... Нас то и дело звали на совместные военные учения. Но после войны в Грузии 2008 года все это стало сворачиваться. Сотрудничали все меньше, а ругались все больше.
Ядерный конфликт в Европе с участием США и России невозможно будет контролировать. Что в итоге не будет ни США, ни России, ни Европы — всё, занавес...
— Да, и теперь, похоже, главный вопрос, который всех волнует — доругаемся ли мы с Америкой до ядерной войны?
— Нет, это я абсолютно исключаю. В Пентагоне, конечно, сейчас сидят представители непуганного поколения, люди, которые никогда по-настоящему не воевали. А те, кто помнит Вьетнам, уже в возрасте и ни на что не влияют. Отсюда и безответственная ядерная риторика. Но тот же Байден, который в политике уже полвека, наверняка настроен более осторожно. Есть и другие люди в его окружении, которые понимают, что ядерный конфликт в Европе с участием США и России невозможно будет контролировать. Что в итоге не будет ни США, ни России, ни Европы — всё, занавес...
— И в Штатах, и в Европе опасаются, что Россия применит тактическое ядерное оружие на Украине. И ломают голову, как им на это реагировать.
— Назовите мне хоть один довод — зачем России надо применять ядерное оружие на Украине?
Путин никому никакой «ядерной дубиной» не грозил. Президент лишь напомнил тем, кто занимается этой безответственной риторикой, что ядерное оружие у нас тоже есть и никто не должен об этом забывать.
— Эксперты говорят, что это могло бы деморализовать противника...
— Ядерное оружие не применяется для деморализации противника. Теория «эскалации ради деэскалации», которую западники сами придумали, полностью несостоятельна. Я уверен, что и президент Путин это прекрасно понимает. Если бы мы применили ядерное оружие на Украине, от нас бы отвернулся весь мир. А с военной точки зрения, если уж применять ядерное оружие, то делать это надо по полной. А взрывать какие-то «демонстрационные» заряды — ну это же полная чушь!
Договорились до того, что Россия якобы может устроить ядерное испытание в Черном море, недалеко от украинских границ. Что за бред? Во-первых, ядерное оружие испытывается на специально оборудованных полигонах. Во-вторых, Россия объявила мораторий на проведение таких испытаний и неукоснительно придерживается его. Ну, давайте не будем обсуждать чепуху... И Путин никому никакой «ядерной дубиной» не грозил. Президент лишь напомнил тем, кто занимается этой безответственной риторикой, что ядерное оружие у нас тоже есть и никто не должен об этом забывать.
В нашей доктрине записаны всего два условия, при которых Россия может применить ядерное оружие, будь то тактическое или стратегическое. Первое: если против нас либо наших союзников будет применено оружие массового поражения. Второе: если коллективный Запад пойдет на нас войной всей своей конвенциональной (то есть неядерной) мощью, и под угрозу встанет само существование Российского государства.
— Захват ВСУ какого-нибудь села или даже города на вновь присоединенных к РФ территориях такой угрозой считаться не может?
— В рамках СВО, даже если наш противник будет одерживать какие-то тактические победы, нам нет необходимости сбрасывать на него ядерную бомбу. Ну давайте еще обсудим применение химического, биологического оружия... Некоторые уже договорились до того, что предлагают уничтожить спутниковую группировку США. Но надо реально подходить к складывающейся обстановке.
— А как вам предложение Польши к американцам разместить ядерное оружие на польской территории?
— Опять же: зачем это нужно американцам? Чтобы удовлетворить амбиции поляков?!
— Но приняли же в НАТО Финляндию и Швецию, тоже без видимой необходимости.
— Это, извините, у них называется «политика открытых дверей». Да, это было сделано назло России: дескать, вы начали свою спецоперацию, чтобы Украина не вступила в НАТО, тогда мы возьмем и примем в НАТО Финляндию и Швецию. Как говорится, получите, распишитесь... А для размещения ядерного оружия в Польше нет вообще никаких резонов. Ядерные заряды США есть в Германии, этого вполне достаточно. Несколько лишних минут подлетного времени ничего не решают. Допустим, они разместят эти заряды в Польше, мы разместим в Белоруссии — что это даст?!
Есть ли шанс на примирение?
— Сохраняются ли сегодня контакты между военными России и США? Чтобы можно было оперативно отреагировать на какие-то сбои в системе предупреждения о ракетном нападении, не принять ложную угрозу атаки за реальную.
— Время от времени мы видим новости: то министр обороны Остин позвонит нашему министру Шойгу, то генерал Милли с начальником Генштаба Герасимовым переговорит. Так что все каналы связи, которые были раньше, я думаю, действуют и сегодня.
— Не маловато ли сегодня у России союзников в мире? В ходе недавнего голосования в ООН лишь четыре страны, не считая самой РФ, одобрили присоединение новых территорий.
— Нам, к сожалению, не удалось построить свой союз, как это удалось американцам. И это понятно: американцы строили свой союз на правах победителей, они его финансировали и продолжают финансировать. А когда мы создавали ту же ОДКБ, возможности полностью взять на себя финансирование вооруженных сил наших союзников у нас не было. И получилось то, что получилось. На Украине мы бьемся практически в одиночку. Отчасти своими беспилотниками нам помогает Иран, и слава Богу. Ничего зазорного здесь нет — американцы тоже не всё сами производят. У иранцев хорошие беспилотники, недорогие. И если они нам будут продавать их тысячами, это очень хорошо. Тем более, что в 90-е годы мы по беспилотникам провалились настолько, что отстали от ведущих стран на десятилетия. Стараемся сегодня нагонять, уверен, что у нас получится.
— Шанс на примирение сторон еще остаётся?
— Я думаю, нет. Если только украинцы капитулируют, но на это не похоже. Нет никаких признаков того, что американцы согласятся, чтобы Киев сдался. А Россия не сможет пойти ни на какие компромиссы по вновь обретенным территориям. Так что пространства для переговоров я пока не вижу.
