.jpg)
Если бы не московские оппозиционные «гуляния» в уходящем мае, наши столичные «образованцы» никогда бы не услышали имя Абая Кунабаева. А если бы и услышали, скорее всего, не запомнили бы — «мы ленивы и нелюбопытны». Случайное стечение обстоятельств, благодаря которому именно его памятник стал, пусть и ненадолго, «точкой сбора» фрондирующей общественности, заставило многих её представителей — из чистой любознательности — глянуть хотя бы в Википедии, кто это такой.
В Казахстане не так. Для казахов Абай — как для русских Пушкин; из особого уважения его называют исключительно по имени, даже до того, что прибавлять фамилию считается чуть ли не признаком бескультурья. Притом что сам просветитель высказывался о соплеменниках очень по-разному и далеко не всегда лестно. Есть некий символизм в том, что маскотом московского «гайд-парка» стал именно он, проделавший при жизни непростой путь от бархатного этнонационализма к достаточно радикальному прогрессистскому западничеству. Впрочем, тогда для казахов «западник» значило в том числе (а в его случае — в первую очередь) «русофил».
Памятников Абаю на родине много. В том числе и в новой столице, Астане, где мне неделю назад довелось побывать на экономическом форуме. В городе я был впервые в жизни и ехал туда с весьма предметным интересом: ведь скоро операция под названием «перенос столицы» предстоит и нам. Пусть не так далеко, всего лишь в ближнее Подмосковье — но всё равно это значит строить, по сути, новый город.
Астана впечатляет — отливающие золотом небоскребы и причудливые стальные конструкции, растущие будто бы прямо из степи. Город выглядит величественным и пустым — на улицах не встретишь ни торговой лавки, ни уличной закусочной, даже обычные магазины и то редки. Подавляющее большинство населения — чиновники, дипломаты, бизнесмены с семьями и обслугой. Не улицы, а огромные шоссе с редкими пока еще автомобилями. А посреди, на берегу Ишима, стоит наособицу местный Кремль — Ак Орда.
На форуме, напротив — суетно и многолюдно. Кто не китаец или индус — тот француз или британец. Наших до обидного мало, учитывая то, как рванули казахи в последние годы. 7% роста против наших 3,5% — и вот уже заезжее светило мировой экономической мысли, американский профессор Рубини снисходительным тоном поучает казахскую аудиторию: «а зачем вам, собственно, смотреть на Россию? Ещё неизвестно, кто она больше для вас — партнёр или конкурент». И не поспоришь.
Проблемы казахстанской экономики схожие с нашими — пока их рост по преимуществу сырьевой. Правда, в отличие от России, где пока что ограничиваются экспериментами вроде сколковского, у Назарбаева есть достаточно ясная стратегия следующего шага — извлечённая из «хорошо забытого старого» идея «великого шёлкового пути», трансформировавшаяся в проект превращения страны в большой логистический хаб между Китаем и Восточной Европой. Люди просто восстанавливают на новом технологическом уровне то, что когда-то, ещё в доколумбовы времена, было основой существования всей Центральноазиатской цивилизации. Но делают это очень и очень быстро.
Однако не бездумно. Местные чиновники рассказали, как пришлось отказаться от одного крайне значимого законопроекта — Ак Орда «запросила социологию», и после анализа данных опросов и фокус-групп обнаружилось, что достаточной поддержки в обществе оно иметь не будет. В этом смысле местный авторитаризм довольно сильно сбалансирован вниманием к общественному мнению — опять же, на зависть нашему правительству, привыкшему ещё с ельцинских времён скорее «продавливать» (в т.ч. и посредством госпиара) непопулярные решения, чем вот так взвешивать их ещё на этапе до принятия.
Но всё же это именно авторитаризм, местами вполне жёсткий. Для приехавших из России блогеров неприятной новостью было то, что в Казнете полностью заблокирован доступ к платформе livejournal. Конечно, до «великого китайского firewall’а» Казнету далеко, и обойти заслоны при желании там много легче — но всё-таки... Недавние волнения в Жанаозене также сопровождались попытками информационной блокады — впрочем, опять же, довольно «бархатной».
Обсуждая увиденное в кулуарах форума с известным российским блогером Антоном Носиком, мы сошлись на том, что режим Назарбаева — это «наш, советский» вариант кемализма, имеющий в принципе все шансы повторить тот впечатляющий путь, который проделала Турция от состояния «больного человека Европы» до одного из региональных лидеров с глобальными амбициями. Астана, этот, говоря формулой Достоевского, «умышленный город» — в некотором смысле реплика на Анкару Ататюрка. Жёсткий светский режим вполне сочетается с мягким, по сути, ещё полуязыческим казахским исламом (в этом смысле туркам было, конечно, труднее). Но проблемой Казахстана является сама та эпоха, в которую приходится создавать новое государство — если во времена Кемаля модернизацией наперегонки занимались все соседние страны, то сейчас мировой кризис может стать серьёзным испытанием для любых амбиций. Впрочем, к России это относится, наверное, даже в большей степени.
Что бы там ни говорил профессор Рубини, Россия всё ещё крайне значима для бывшей советской республики. Хотя бы потому, что 30% её населения — славяне: именно поэтому официальная пропаганда так настаивает на термине «казахстанцы», предпочитая ему этноним «казахи». Русский язык, по крайней мере в Астане, более в ходу, нежели титульный; тот же Казнет куда более русский, чем казахоязычный. Но мы обладаем удивительным талантом упускать на ровном месте свои естественные преимущества — просто по недальновидности и бескультурью.
И не только «во власти». Про московский памятник Абаю я впервые услышал лет пять назад, из новости про одного модного тусовочного националиста, который ходил в него плеваться — нечего, мол, в русской столице ставить памятники всяким чуркам. Есть горькая ирония в этом плевке — в памятник человеку, который положил полжизни на то, чтобы убедить соплеменников учить русский; и не только Лермонтова с Пушкиным, но и Гёте с Байроном переводил для соплеменников с русских изданий. Другой модный блогер — в то время малоизвестный, а ныне препрославленный борец с коррупцией, также известный своими националистическими симпатиями, примерно тогда же фыркнул у себя в дневнике: вот, мол, ставят в столице памятники кому попало. Хорошо, что его тогда не читали...
Так что если и был во всём этом Чистопрудном хэппенинге какой-то безусловный плюс, так то, что благодаря ему московский Абай перестал быть для нашей «образованщины» «каким-то казахом». Вопрос — что надо сделать для того, чтобы и сегодняшний Казахстан для мыслящей части российского общества перестал быть «каким-то». До того, как эта огромная, богатая и имеющая самую протяжённую с нашей границу станет для нас совсем чужой.
