Весной этого года мир сотрясла новость о том, что Международный трибунал по бывшей Югославии неожиданно для многих после 12 лет заключения оправдал экс-вице президента Сербии, лидера Сербской радикальной партии Воислава Шешеля. Обвинённому в финансировании, разжигании межнациональной розни и руководстве сербскими добровольческими формированиями, Шешелю трибунал трижды выносил обвинительные приговоры по второстепенным делам. Однако известный политик вышел из суда с гордо поднятой головой, издав за счёт Гааги за время пребывания в заключении несколько книг, обвиняющих США в преступных действиях в мировой политике, в числе которых «Вашингтонский сексуальный маньяк Билл Клинтон» и «Кровавые ручищи Мадлен Олбрайт». В эксклюзивном интервью для «АиФ» Шешель рассказало о своих планах возвращения в большую политику, а также о политическом раскладе вокруг Балкан.
Наталья Башлыкова: В марте Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии в Гааге полностью вас оправдал. Как вы оцениваете это решение, что вы думаете по поводу этого суда в целом?
Воислав Шешель: Этот трибунал — нелегальная организация. Его сформировал Совет Безопасности ООН, который сам не имел права вести уголовное судопроизводство. Я там боролся 12 лет и доказал, что этот трибунал нелегальный, что он антисербский, опровергнув все ложные обвинения, прозвучавшие в мой адрес. Поэтому судьи в Гааге не имели никакого другого выхода, кроме как освободить меня.
Но это случилось только в этом году! Хотя уже через год-два было ясно, что они ни в чём не могут меня реально обвинить. Я считаю, что за всё это время у Гаагского трибуна была только одна цель — убрать меня с политической сцены Сербии. Таким образом они хотели уничтожить Сербскую радикальную партию. Действительно, по нам тяжело ударили, но до конца им не удалось нас уничтожить. Сейчас шаг за шагом мы возвращаем жизнь нашей партии, которая в этом году вновь вернула себе статус парламентской, и я уверен, что мы придём к власти в Сербии.
Мстить НАТО больше я не буду, потому что я ему уже отомстил.
— О чём вы думали, находясь в тюрьме эти 12 лет, было ли сожаление, что вы добровольно сами согласились приехать в Гаагу?
— Я думал только о том, чтобы победить Гаагский трибунал, победить альянс НАТО, Евросоюз, США. Всё время, проведённое в заключении, я занимался научной работой, читал, писал. Я не сидел сложа руки, тем более что в процессе я защищал себя сам. И как оказалось, я являюсь лучшим юристом, чем все гаагские судьи и адвокаты вместе взятые… Скромность, по моему убеждению, не очень хорошее достоинство… Шутка…
Мне не жаль, что я сам приехал в Гаагу. Для меня огромное удовлетворение, сатисфакция, что я там был и победил этот суд. Но, конечно, больше добровольно я туда не поеду. Я там уже достаточно был, и мне больше нечего сказать Гаагскому трибуналу. Всё, что я хотел им заявить, я уже заявил. Сейчас прокурор пытается обжаловать моё освобождение, но меня это больше не интересует. Мстить НАТО больше я не буду, потому что я ему уже отомстил.
— Они хотят вас вернуть в тюрьму, потому что боятся?
— Да. Они боятся, что я выдвину свою кандидатуру на президентских выборах в Сербии в 2017 году и вполне могу на них победить.
— Был ли шанс быть оправданным у экс-президента Сербии Слободана Милошевича, если бы он не умер?
— Нет. Потому что они изначально решили унизить его, осудить, а затем убить. Но по их собственной ошибке убили Милошевича до того, как был вынесен приговор суда…
— Как вы оцениваете его действия как президента сегодня? Были ли с его стороны допущены ошибки? Почему Иосип Броз Тито смог сохранить страну, а он нет?
— В период его правления у него были и позитивные, и негативные стороны. Мы были с ним периодически то в коалиции, то в конфликте. Настоящими друзьями с ним мы стали только в Гааге, где нас сблизила борьба против трибунала. На посту президента Милошевич сделал очень много ошибок. Поэтому и последствия были столь тяжелы. Он поздно понял, что коммунизм в Европе, по сути, проиграл, долго колебался перед принятием важных управленческих решений и несколько раз капитулировал перед сербскими врагами.
— Прежде всего, это США, Евросоюз, хорваты, боснийские мусульмане, албанцы.
— США и ЕС, как ваша партия, боролись с коммунизмом, но стало ли лучше, когда его не стало?
— Коммунизм ни в коем случае не мог быть хорош. Всё, через что Сербия проходит сейчас, — это прямые последствия коммунистической диктатуры Иосипа Тито и его антисербской политики, которую он проводил в Югославии.
— Но Тито держал страну в единстве, которое после его смерти распалось?
— Нет, Тито именно институционально, шаг за шагом разбивал Югославию постоянными конституционными изменениями, передавая всё большие полномочия республикам. По конституции 1974 года, осталось всего лишь три серьёзных фактора югославского государства. Это сам Тито, который, естественно, в один прекрасный день должен был умереть. Это Союз коммунистов, который распался. Также оставалась армия с неспособными генералами, которые продвигались по карьерной лестнице своим послушанием, угождением, лизоблюдством, но не знаниями и способностями. Поэтому эта армия изначально была осуждена на поражение.
— Тогда был ли выход у Югославии в той ситуации?
— Во время распада коммунизма Сербия фатально опоздала. Хорваты и словенцы, которые первые заявили о выходе из страны, оказались готовы к ликвидации этой идеологии. А Милошевич тогда всё ещё надеялся, что возможно коммунизм обновить.
— Ваша партия боролась с коммунизмом наравне с США, с Западом. Не видите ли вы в этом никаких странностей?
— Нет. Коммунизм — это одно великое историческое зло. Это форма тоталитаризма, который принёс огромный ущерб народам, которым пришлось жить в этой политической диктатуре.
— Но есть мнение, что именно национализм и радикализм развалили Югославию?
— Суть в том, что коммунистическая Югославия была сформирована на антисербских принципах: разделением на республики и автономные края. Проводя реформу территориального деления страны, Тито разделил сербский народ, создав три новых нации. По сути, он насильно навязал эти нации стране, чтобы уменьшить процент сербского населения. Это черногорская, македонская и мусульманская нации. Когда дело дошло до распада страны, Запад хотел делить Югославию по титовским административным границам. Но сербский народ не мог этого допустить…
Мы, сербские радикалы, не принимали участие ни в каких преступлениях и ни в чем не замешаны.
Босния и Герцеговина провозглашена федеративной единицей, в которой три конститутивных народа — сербы, хорваты и боснийцы. Без их абсолютного согласия конституционно правовой порядок не мог меняться.
Но хорваты и боснийцы-мусульмане договорились, что большинством они проголосуют за нужные им решения, и проголосовали за независимость, что в итоге и вызвало войну. Потому что кто такие местные мусульмане? Это потомки сербов, которые за любовь к общественным привилегиям 30 лет назад из православного вероисповедания перешли в ислам. Две трети сегодняшних хорватов — это сербы, предки которых на протяжении истории принимали католическую веру. И хорваты, и мусульмане, естественно, говорят на сербском языке. Никогда не существовало в природе мусульманского языка. Что касается хорватов, то они свой настоящий язык уже давно забыли. В 1850 году они сербский язык утвердили как свой, чтобы в хорватский военный корпус было легче включить более полумиллиона православных. Поэтому в этих условиях война после распада Югославии был неизбежна. Сербская радикальная партия только предупреждала, что война приближается, но мы её ничем не вызывали. Мы националисты, но мы никогда не были экстремистами. Однако, когда родина оказалась в опасности, естественно, мы боролись. Но мы, сербские радикалы, не принимали участия ни в каких преступлениях и ни в чём не замешаны.
Хотя, конечно, уголовные преступления были у всех сторон, как это бывает в любой гражданской войне. Но за 12 лет Гаагскому трибуналу не удалось доказать ни одного обвинения: ни в отношении меня лично, ни в отношении добровольцев Сербской радикальной партии, участвовавшей в войне, а их было около 10 тысяч.
— Не кажется ли вам, что именно национализм сейчас мешает объединению славян: и хорватов, и сербов, и словен — в новое государство?
— Русские, попытайтесь убедить поляков, что вы — братья-славяне! Как поляки ненавидят русских, так и хорваты сегодня ненавидят сербов.
— То есть вы не допускаете, что в перспективе Югославия будет восстановлена или будет достигнуто частичное единство некоторых территорий?
— Нет.
И Вучич, и Николич должны будут сделать выбор между Россией и Западом, и чем раньше это случится, тем лучше. Мы с ними абсолютно различаемся в подходах как сделать этот выбор: Сербская радикальная партия выступает за полную интеграцию с Россией, все остальные партии за союз с ЕС.
— Каким тогда вы видите будущее Балкан? Как вы оцениваете итоги политики Запада, которая проводилась на этой территории?
— США ещё не завершили свою работу на Балканах. В их планы входит завершение процесса получения независимости Косово. Кроме того, они хотят разделить Македонию на албанскую и македонскую части, хотят отнять Воеводину у Сербии (автономный край Сербии, расположенный севернее Дуная — прим. ред.), хотят заставить сербов принять автономию мусульман в Санжаке (области на юге современной Сербии и севера Черногории), и они хотят ликвидировать Республику Сербскую, включив её в состав унитарной Боснии и Герцеговины. Мы должны противостоять этому. Самую большую поддержку мы видим в России.
— Действующий президент Сербии и премьер — бывшие члены вашей партии. Вы как-то назвали их предателями. На ваш взгляд, какова основная мотивация их поступков? Почему они не пошли во власть от вашей партии?
— Томислав Николич сделал это из соображений финансовых, а Александр Вучич руководствовался стремлением к власти, неодолимым желанием её получить. Пока они были в Сербской радикальной партии, я не позволял менять им партийную идеологию и генеральную политику в отношении ЕС. Но каждый из них — и Николич, и Вучич, — выйдя из партии, принял для себя решение изменить свои взгляды, преследуя исключительно свои интересы.
Начинается процесс пробуждения национального самосознания европейских народов. Это показывают венгры, чехи, словаки.
— Что ждёт страну, если она окажется в составе Евросоюза?
— Действительно, власти Сербии хотят в ЕС. Но на Западе никто не хочет видеть там Сербию. Они хотят, чтобы уже урезанная Сербия вошла в НАТО. По моему мнению, ЕС больше не будет принимать новых членов. Этот период уже пройден. Сейчас начинается новый — ускоренного распада ЕС. Я ожидаю, что вслед за Великобританией оттуда начнут уходить и другие государства. Например, так может поступить Греция, которая уже не в силах выдерживать долговые обязательства, также — Италия, Испания, Португалия… Может быть, и Болгария, которая сегодня живёт несравнимо хуже, чем до вступления в ЕС, и хуже, чем Сербия, ведь там не было гражданских войн, эту страну не бомбили. На мой взгляд, начинается процесс пробуждения национального самосознания европейских народов. Это показывают венгры, чехи, словаки.
— А вот что касается НАТО, куда Черногория уже практически вступила. Если в НАТО окажется Сербия, это, на ваш взгляд, скажется на отношении к ней России?
— Черногория — это единственное уникальное мафиозное государство в мире. Там нет настоящих парламентских выборов. Там власть держит банда, во главе которой стоит Мило Джуканович, который повёл Черногорию прозападным путём. Он просто-напросто диктует свою волю, которую мотивировали США. Теперь американцам нужно сделать последний шаг — включение страны в военный альянс, после чего они Джукановича ликвидируют. Американцы не будут долго терпеть мафиозный режим, это ведь они привели к власти в Панаме Мануэля Норьегу, когда нужно было свергнуть демократическое правительство. А что случилось, когда Норьега свою роль исполнил? Его арестовали и судили как уголовника. Могу побиться об заклад, что такая же судьба ждёт Мило Джукановича. А главное — кто вынесет ему этот приговор?! Конечно, Италия, потому что именно эта страна сегодня страдает от его делишек. В Черногории народ против вступления в НАТО. Но население страны невелико — всего 600 тыс. человек. Его треть представлена национальными меньшинствами — боснийцы, албанцы, хорваты-католики. Ещё 40% тех, кто считает себя черногорцами, и ещё где-то 30% определяют себя как сербы. Поэтому достичь критической массы возмущения в этом вопросе будет сложно. В Сербии тоже непростая ситуация. Тяжело убедить народ Сербии, что нужно идти в НАТО. Подавляющее большинство сербов против НАТО. А режим делает компромиссы с НАТО, идёт на уступки, а с другой стороны, пытается сохранить отношения с Россией. Но это не может долго продолжаться.
— То есть, если Сербия выберет НАТО, то отношения с Россией будут испорчены?
— Да, я в этом уверен. Зачем тогда России оказывать помощь сербам? Сейчас огромный нажим на власти Сербии оказывается для того, чтобы были введены санкции в отношении России. Но Вучич не смеет это сделать, потому что это пропасть для Сербии. Если он пойдёт на это, то для России Сербия перестанет существовать. Россия уже сейчас проявляет огромное терпение в отношении Сербии, потому что её политика в отношении России, на мой взгляд, не настолько хороша и не соответствует той доброй политике, которую проводит Россия в отношении Сербии.
— Если население против такой политики, не хочет ни в ЕС, ни в НАТО, почему действующие сербские политики пользуются такой высокой, как показали выборы, поддержкой?
— Александр Вучич — очень опытный политик, он профессиональный манипулятор, который хорошо освоил политику пропаганды. Ему удалось объединить патриотический избирательный корпус, который раньше принадлежал Сербской радикальной партии, и прозападный избирательный корпус. И ему пока удаётся пользоваться поддержкой этих двух направлений взглядов. Но долго это не может длиться. Приближается, как я уже сказал, момент решающего выбора.
В случае вооруженного конфликта с Россией американцам не нужна проблема в тылу. Поэтому им нужно максимально анестезировать, ослабить Сербию и как можно сильнее урезать ее территорию.
— Почему США так сильно заинтересованы в Балканах? Зачем они им нужны в этом геополитическом раскладе?
— В случае вооружённого конфликта с Россией американцам не нужна проблема в тылу. Поэтому им нужно максимально анестезировать, ослабить Сербию и как можно сильнее урезать её территорию. США нужна «великая Албания», которую они видят своим главным опорным пунктом на Балканах. Она бы охватывала нынешнюю Албанию, Косово, часть Сербии вне Косово, часть Черногории, половину Македонии и часть Греции. Им нужна великая Албания, потому что она бы успешно и без вопросов реализовывала их политику.
— Повлияют ли выборы президента США на изменение политики в отношении Балкан? Кто бы ни победил?
— Как раз очень важно, кто победит. Если победит Трамп, мы ожидаем улучшения российско-американских отношений. Мы ожидаем появления договора между Россией и США о разделе сфер влияния, и, конечно, в этом случае мы рассчитываем на более устойчивый мир. Чтобы русские, американцы, китайцы вместе решали бы мировые глобальные проблемы, чтобы глобальная гегемония перестала существовать. Но если победит Клинтон, то тогда ситуация будет хуже, чем сейчас. В мире будет больше войн, кризисных ситуаций, конфронтации. Клинтон — это реальная угроза, что дойдёт дело до войны с Россией.
США хотели отделить от России все автономные республики, особенно те, большинство в которых составляют мусульмане. Отсюда — восстание в Чечне. США инициировали это восстание.
— Не напоминают ли вам действия Запада сейчас в отношении России действия, которые были в отношении Сербии?
— Да. Модель та же. Збигнев Бжезинский ещё в начале 90-х годов опубликовал свою книгу «Великая шахматная доска», в которой совершенно чётко указан план разделения России. Америке и тогда не было достаточно того, что развалился СССР. Им нужен был новый процесс распада России. И один из обозначенных Бжезинским проектов — разделить Россию на четыре части: европейская Россия, Сибирь, Дальний Восток и Кавказ. Они хотели отделить от России все автономные республики, особенно те, большинство в которых составляют мусульмане. Отсюда — восстание в Чечне. США инициировали это восстание.
— Нет. Крым — это территория, которая была отнята у России декретом коммунистического режима в 1954 году. А Косово — территория, которая была отнята у сербов 300 лет назад, в 1690 году, когда дело дошло до великого изгнания сербов из турецкой империи. Сербы освободили Косово в 1912 году. До начала Первой мировой войны в Косово было больше сербов, чем албанцев. Но тут Тито проводил ярко выраженную антисербскую политику. Он изгонял сербов, а албанцам дал полную автономию. Началось систематическое изгнание сербов, которое длилось более десятка лет. Сербов просто вынуждали продавать своё имущество, поэтому их так мало осталось в Косово. В 1999 году США хотели закрыть этот вопрос, однако им это не удалось… Каковы его перспективы? Пока не победит Трамп, не распадётся альянс НАТО, пока Россия не вернётся на Балканы… Россия не может без Балкан, для неё это очень важная геополитическая территория.
Когда в истории Россия была мощной и сильной, сербский народ тоже развивался и расширял свою территорию. Как только Россия становилась слабой и беспомощной, так и сербы пропадали.
— В интернете можно найти обращение к русскому народу от вашего имени, в котором вы просите россиян не выходить на протестные митинги, быть едиными и не предавать президента… Было ли такое обращение? Если да, то почему вы его сделали? Что вы можете сказать о России сегодня?
— К русскому народу я обращаюсь постоянно, во всех своих интервью. Никакого особенного обращения я не писал. Но мои взгляды не меняются в течение десятилетий, с момента формирования Сербской радикальной партии в 90-м году у неё пророссийская ориентация. Я, собственно, из-за этого оказался в Гааге, потому что мешал в Белграде. Я исключительно ценю президента России Владимира Владимировича Путина как мощного государственника. Одного из наилучших, которые когда-либо управляли Россией. Сильнейший государственник современности. Он ускоренными темпами обновляет Россию. А тот, кто обновляет Россию, тот помогает Сербии. Когда в истории Россия была мощной и сильной, сербский народ тоже развивался и расширял свою территорию. Как только Россия становилась слабой и беспомощной, так и сербы пропадали.
— Сербия — православная страна. Насколько поворот на Запад может изменить отношение к православию, и не откажутся ли от него все Балканы?
— Я никогда не был православным фундаменталистом. Я православный, и это моя национальная идентичность, культура, это моя вера. Однако я замечаю, что, где бы я ни был на Западе, хорватам оказывается всяческое покровительство, потому что они католики, а сербов за то, что они православные, ненавидят. Поэтому мы из своей кожи не сможем выскочить. Но, если они себя так ведут по отношению к православию, зачем тогда нам с ними объединяться? Мы должны объединяться только с теми, кто нам близок, с кем у нас есть единая культура, почти один язык, одна вера, с кем мы всегда были союзниками… Что может быть естественней этого?
Коммунизм — облик тоталитарного режима, поэтому он должен быть уничтожен.
— Какая идея сегодня могла бы сплотить православных, если это не религия, не коммунизм, не либерализм и капитализм?
— Коммунизм — облик тоталитарного режима, поэтому он должен быть уничтожен. Капитализм развил демократию, мы не можем цивилизованно жить без демократии, поэтому её мы должны сохранить, но должны стряхнуть с себя либеральный капитализм. На мой взгляд, нужен национальный фундамент, народная субстанция. У нас должна быть экономическая политика, которая пресечёт все негативные последствия неолиберализма. У нас должна появиться хорошо продуманная национальная экономика и наднациональная экономика, но в союзе с близкими к нам народами. Поэтому мы хотим такую политику выстроить с Россией, Белоруссией, Казахстаном. Мы хотим вступить в Евразийский экономический союз, в ОДКБ. Хотим в эти тяжёлые времена, как сказал один умный серб, наш маленький кораблик привязать к огромному русскому кораблю, чтобы легче преодолевать бури и штормы, которые нам угрожают, чтобы спасти народ и государство. Мы хотим такой же статус, как у Белоруссии, чтобы у нас была своя внешняя и внутренняя политика, но при этом чтобы мы были тесно интегрированы с Россией и политически, и экономически, и культурно, и в военном отношении.
— Сегодня этого хотят в вашей партии. Но сколько времени должно пройти, чтобы этого захотело большинство населения Сербии?
— Это очень тяжёлый вопрос. Но я надеюсь, что не потребуется слишком много времени. Потому что наш народ ориентирован на Россию. Единственно, сербы ещё верят в то, что это сделает действующая власть, которую в этом случае мы поддержим. Но если она решительно повернётся в сторону Запада, то мы пойдём на её обрушение.
