Это не значит, однако, что политики должны отдыхать. Строительство гражданского общества, явно отстающее от экономики, требует новых подходов. А следовательно, и обновления элиты.
«Сделано в СССР»
Брежневская стилистика застоя была продикто.вана не только омертвлени.ем идеологии и политической системы, но и возрастом номенклатуры. Советско-партийная жизнь была унылой, архаичной, косноязычной. Зато по-своему экономной. Хотя «эпоха Сталина» с её показным аскетизмом (железная кровать, шинель, сапоги, скромная дача) ушла в прошлое, в поведении советской номенклатуры явственно про.глядывали отголоски идеологических представлений о «близости партии и народа». Вожди, которых народ видел на трибуне Мавзолея, по сути дела, были одеты так же, как идущие внизу рядовые демонстранты. Номенклатура имела набор благ и приви.легий. Но они по нынешним понятиям были весьма скромны. Министру или завотде.лом ЦК КПСС полагалась скромная дачка, замминистры делили загородный дом на две семьи. Отдых сводился к отечественному санаторию, раз.влечения — к охоте в Завидове.
Распродажа
Эпоха Горбачёва привнесла элементы раскрепощения. Политики стали говорливее, в печати появилась критика. Важной особенностью горбачёвской поры стало то, что на лидеров перестали смотреть как на «носителей высшего разума». Главный же перелом состоял в том, что власть перестали бояться, перестали принимать на веру всё, ею озвучиваемое.
Ельцинский период (и ос бенно его поздний, олигархи.ческий этап) вообще разрушил все прежние нормы в отношениях власти, народа, элиты. Заслуги, таланты, связи, опыт, «верность народу», игравшие при продвижении вверх важную роль, утратили былую важность. Главным игроком и арбитром стали деньги. Государство исчезало на глазах. Продавалось всё: собственность, депутаты, милиция, прокуратура, телевидение, пресса. Коррупция стала единственной смазкой и приводным ремнём государственного механизма. Пожалуй, основным достоинством «эпохи Ельцина» было то, что власть молча глотала критику и даже насмешки. Вспомним хотя бы знаменитую переда.чу «Куклы». Впрочем, терпимость была вынужденной. Кремль уже мало что контро.лировал. Финансы пропускала через себя «семибанкир-щина». Информационную политику делали два человека — Березовский и Гусинский.
Перезагрузка
Путинская «перезагрузка» возвратила в Россию государство. Крупному бизнесу, отстранённому в целях безопасности от политики, основательно промыли мозги. Сегодня он учится говорить о национальном интересе. Однако развод бизнеса и политики выявил и негативные последствия. На первый план выдвинулся не активный и созидательный класс буржуазии, а новая бюрократия, в том числе «силовая». Обделённая при приватизации, она жадно навёрстывает упущенное.
Последствием отлучения бизнеса от политики является и резкое сокращение общественного контроля над бюрократией и публичной критики. Побочные продукты этого явления — крупномасштабная коррупция, рейдерс-тво, кризис судебной и прокурорской систем. Резко упало влияние СМИ. Голос бизнеса почти не слышен. Пульс Рос.сийского союза промышленников и предпринимателей, Торгово-промышленной палаты едва прослушивается. Государственная дума в отсутствие реально незави.симых партий превратилась в некую регистрационную палату. Избирательная кампания 2007 года завершила распад многопартийной системы. Все политически значимые плоды этого распада достались партии новой номенклатуры.
Пендель под зад?
Да,население удовлетворено наступившей стабильностью. Но социологи подают тревожный сигнал: нарастает недовольство отчуждением власти от населения, бюрократизацией жизни. Осваивая плоды стабилизации, общество готово идти дальше — к работающей на принципах конкуренции, а значит, к более динамичной и открытой политической системе. Около 60% населения считают, что нужна политическая оппозиция власти.
Главный вопрос предстоящего политического сезона — как «Единая Россия» распорядится обрушившейся на неё победой? Пойдёт ли она по пути укрепления своей фактической монополии? Проявит ли самостоятельную инициативу в строительстве гражданского общества? Или ей пот.ребуется «пендель под зад»? Президентский пендель.
Сложность в том, что строительного материала вне партии «Единая Россия» фактически не осталось. Так что новое политическое рагу придётся варить «из собственных кишок».
Память о вождях, героях, великих актёрах с ходом лет приобретает непредсказуемый, порой смехотворный вид. Лет двадцать назад в Чебоксарах в местном музее я обнаружил в витрине усы Василия Ивановича Чапае.ва. Как они могли оказаться в музее, если сам Чапай вместе с усами утонул в реке Урал? Оказалось, что усы не насто.ящие, а бутафорские — актёра Бабочкина, сыгравшего глав.ную роль в знаменитом фильме.
Я об этом вспомнил в связи вот с чем: в условиях эйфории, охватившей власть после победы на выборах, весьма своевременно прозвучали слова В. Путина о том, что «нас пока не за что благодарить». Хороший намёк. Политики, депутаты, вожди должны работать так, чтобы музеи «исторического наследия», о которых вдруг забубнили «друзья власти», демонстрировали потомкам не бутафор.ские усы, майки или кепки, а современную политическую систему, реальное улучшение жизни людей. У нас уже есть Мавзолей с останками «исторического наследия». И этого более чем достаточно…
Утро нашей родины. Какая Россия встает с колен? 
Несгибаемая. Памяти Валерии Новодворской 
Пастухи для тощих коров. Российская элита не справляется с работой 
Призраки коммунизма. Сколько дивизий осталось у Зюганова? 
Вячеслав Костиков: Портянки для XXI века 
