У каждого генерала есть своя война. Та самая, в которой его имя вошло в историю. Михаил Кутузов — Отечественная война 1812 года, Алексей Брусилов — знаменитый Луцкий прорыв 1916 года, Георгий Жуков — маршал Победы Великой Отечественной. Имен русских генералов в истории много, и вот Борис Громов в ней связан именно с Афганской войной, вернее с её окончанием, когда 15 февраля 1989 года успешно вывел без потерь советские войска из-за перевалов Гиндукуша. В сегодняшний 80-летний юбилей вспомним другого генерала Громова — без войны. С теми, кто его безумно уважает.
«Идите вы подальше, два чудака»
Жаркое лето в начале 1988 года в Кабуле. В штаб 103-й десантной дивизии, так называемый 14-й городок возле аэропорта, приезжает командующий 40-й армии генерал-лейтенант Борис Громов. Повод — проводить уезжающего на учебу в академию Генерального штаба комдива генерал-майора Павла Грачева (будущего министра обороны РФ). Ну, так положено, вне зависимости от личных отношений. Ритуал есть ритуал проводов подчиненного, которого направляют на учебу.
Что там с накрытым столом — наверно присутствовал, но для начала офицеров штаба дивизии собирают в фанерном модуле для «массовки». Всё-таки командующий армии приезжает и присутствие обязательно, чтобы услышать напутственные слова и оценку действий дивизии в целом. Довелось там быть и автору этих строк, тогда военному корреспонденту. Скромно встал возле двери, чтобы при удобном случае свалить незамеченным и заниматься служебными делами.
Зашел Громов, команда: «Товарищи офицеры!», все встали. И командующий здоровается за руку с теми, кто рядом. Я ведь на самом входе и достается первому поручкаться, после чего, как планировалось, быстро шмыгнуть в коридор.
Эту короткую историю вспомнил даже не я сам, а Борис Громов. Уже спустя много лет, когда и десятки интервью с ним довелось написать, и поработать в его команде, Борис Всеволодович как-то сказал: «А я тебя помню, ты тот старлей в штабе десантной дивизии в Кабуле, которому я руку пожимал». Запомнил. Как тысячи других офицеров, с которыми доводилось пересекаться на войне.
Хорошо знающие Бориса Всеволодовича подчиненные и соратники, называют его «командир». Я его называю «мой генерал». И уж любые слова приму как благодарность. Даже когда однажды он в ответ на просьбу об интервью через его пресс-секретаря Андрея Барковского махнул рукой: «Идите вы куда подальше, два ..., вы обо мне знаете больше, чем я сам». Так генерал Громов, в высшей степени тактичный человек, мог сказать только своим.
Елена Вяльбе: «С Громовым в бане не была»
Президент Федерации лыжных гонок России, глава Ассоциации лыжных видов спорта России Елена Вяльбе работала в команде Бориса Громова в Московской области. Когда родила дочь Полину — первый букет в палату был от Громова. Ну, и не только в этот день.
«Скажу сразу — с Борисом Громовым я в бане не была! Не звал! Хотя личные отношения были замечательными, очень человечными и простыми, несмотря на то, что длительное время была его подчиненной в ранге советника, — рассказывает Елена Валерьевна. — Начальником он был достаточно строгим и требовательным: пообещала — выполняй. Все-таки человек с военной косточкой, требовательный к дисциплине и исполнительности.
Помню как-то опоздала на совещание в Звенигороде — колесо проколола по дороге, вот и вошла в зал, когда там уже выступал Борис Всеволодович. Он поднял бровь: „Скорость теряем, Елена Валерьевна?“ Оправдываться не стала, говорю, что, мол, виновата и готова понести суровое наказание. Он говорит: „Хорошо, подумаю, как вас наказать“. Но нужно было знать Громова, человека, который крайне редко выражал эмоции на лице, особенно если это касалось работы, чем вводил в состояние ступора министров и глав муниципальных районов, не понимавших гневается губернатор или доволен результатами. А тут смотрю на него и вижу — дрогнул уголок губ, чуть раздвинулись лучики от глаз. Всё, простил!
А познакомились мы с ним впервые в Воскресенске на хоккейной арене — „Химик“ играл с ЦСКА, а я ведь цээсковская была, вот и приехала. Подошел Борис Всеволодович, поздоровался, а потом сразу огорошил: „Давай с нами в команде поработаешь“. Я так опешила, что сразу и согласилась, о чем ни разу потом не пожалела.
А вот на лыжах на моей памяти никогда не бегал, имею ввиду соревнования „Лыжня России“, которые в Подмосковье проходили во многом благодаря его участию. Приезжал всегда, это да, и стартовым выстрелом из пистолета открывал гонку. Однажды даже собрался стать на лыжню, но передумал. Думаю потому, что привык быть первым, но не терпел очковтирательства и обмана, а тут все бы остерегались дать ему команду: „Лыжню!“ и обойти именитого участника. А он все-таки мастер спорта по гандболу, вот и решил не мешать лыжникам».
Александр Розенбаум: «Это брат мой по духу, плоти и, как мне кажется, по крови»
«Близость отношений и откровений просто потрясающая, практически на генетическом уровне, когда мысли и чувства бьются в один такт, — рассказывает о своих впечатлениях о генерале Громове Александр Розенбаум. — Мы знакомы не с детства, на одном горшке в детском саду не сидели, познакомились уже в достаточно зрелом возрасте. И вот как-то с первой встречи прикипели друг к другу. Тогда, в Афганистане, во время моих достаточно частых приездов в эту страну, которые нельзя охарактеризовать только как концертные выступления, мы и общались-то достаточно редко. Борис Всеволодович — командарм, с его ежечасными проблемами и заботами, у меня своя программа. Толком-то и поговорить не удавалось, но и пары слов было достаточно, чтобы понять друг друга.
Но он всегда незримо присутствовал, там, на войне. Летишь на «вертушке» в Герат, в окружении спецназовцев, а чувствуешь, что Громов рядом. Ну, как-то незримо, но присутствует. И не потому, что он, возможно, дал там команду обеспечить безопасность, сберечь, куда-то в опасное место не пустить. Нет, такого не было, я ему сразу сказал, что хочу все сам увидеть и прочувствовать, и он понял меня, и дал, как говорится, полный карт-бланш. За эту вседозволенность в разумных пределах я ему бесконечно благодарен — Громов дал мне возможность посмотреть на войну изнутри, порох понюхать, потом «песчанку» пропитать, плечо натереть ремнем от автомата.
Дружба тогда родилась и сразу, и вдруг. И стала «долгоиграющей пластинкой», которая продолжается и сейчас, как выдержанный коньяк, который с годами приобретает все больше «звездочек». Всех людей, которые повстречались мне в жизни, можно разделить на четыре категории. Знакомые — их океан. Приятели — река. Друзья — ручеёк. Близкие люди — это родник. Громов как раз из этого родника, где каждая капля ценнее всего на свете. Вот держишь эту капельку в ладонях, бережешь её, смотришься в неё, и пить не пьешь, а сил она тебе дает. Своим примером, в котором честь и доблесть, отношение к жизни, любви, просто человечности.
Говорят, что идеальных людей нет, так вот, Борис Громов приближен к идеалу. Для меня в первую очередь это человек доблести и чести. Образец настоящего русского офицера».
Николай Расторгуев: «Батяня-комбат — это про Громова»
«Борис Всеволодович Громов, помимо того, что генерал, герой Афгана, известный политик, это еще человек из песен, которые я пою. В первую очередь, естественно, приходит в голову «Комбат», который будто про него написан. Он уж точно, «сердце не прятал за спины ребят» и за три командировки в Афганистан проявил себя отцом-командиром, который берег солдат, блестяще, с минимальными потерями, провел вывод войск из этой страны.
Узнается Борис Всеволодович и в других песнях. «Рассея», «Давай за...», «Свои», «За тебя, Родина-мать!» — везде он незримо присутствует, как миллионы русских людей, выходцев из народа, для которых слово «Родина» не пустое понятие, а служение ей является смыслом жизни. Громов, он как раз из таких людей, поэтому понятен и уважаем. И когда мне довелось спеть с Людмилой Георгиевной Зыкиной «Течет река Волга» — в ней тоже есть Борис Всеволодович, мальцом росший на берегах этой великой русской реки. Потом на Волге, вначале в родном Саратове, а затем, в Твери, тогда еще Калинине, он учился в Суворовском военном училище, делал первые шаги в военной карьере.
Была в наших отношениях с Борисом Всеволодовичем и такая забавная история, которую СМИ растиражировали как «сенсацию»: «Расторгуев отказался выпить с губернатором Московской области Громовым!». А ведь действительно отказался, вот только непонятно кто из нас первым отодвинул бокал с шампанским. Дело было на одной из новогодних съемок Первого канала, и там в тот день вместо обычного бутафорского ситро стали наливать настоящее дорогое шампанское. Мы с Борисом Всеволодовичем переглянулись — он отрицательно качнул головой, я тоже отодвинул бокал, тем более, что от алкоголя тогда совсем отказался. В конечном итоге человеческие отношения определяются не на хмельную голову, а совсем по другим критериям. И нашей дружбой я искренне горжусь, надеюсь, что Борис Всеволодович об этом знает. А выпить шампанского за Громова на его день рождения? Конечно, подниму бокал и слова скажу правильные: «Давай за нас!».
