«Здесь до конца стояли бойцы 810-й бригады морской пехоты», — написал командир штурмовой роты с позывным Буня на стене одного из кабинетов администрации города Суджа Курской области, прежде чем начать эвакуацию своих людей. Приказу об отходе предшествовала целая неделя боёв с вэсэушниками. Подробности этой обороны офицер морпех рассказал aif.ru.
Сразу заключил контракт
На деревянном столике блиндажа в железных кружках дымился свежезаваренный чай. Напротив меня сидит коротко стриженный мужчина средних лет крепкого телосложения. Это ротный Буня, о котором мне столько рассказывал замполит батальона по дороге на позиции 810-й бригады морской пехоты Черноморского флота. Как и положено настоящему герою, Буня ведёт себя скромно, говорит негромко и размеренно.
«Я большую часть жизни прослужил в органах внутренних дел в Республике Крым, — начинает офицер рассказ о себе. — В 2021 году вышел на пенсию. Внимательно следил за новостями, понимал, что происходит в Донбассе. Уже в марте-феврале 2022 года я заключил контракт с Минобороны и целенаправленно пошёл служить именно в 810-ю бригаду. Супруга моя сначала без особой радости восприняла это решение — всё-таки ей предстояло на какое-то время воспитывать четырёх наших детей без моей помощи. Однако со временем она успокоилась, приняла моё решение и поддержала».
Первая должность Буни — пулемётчик. Боевое крещение он принял на Запорожском направлении. Именно там, в горячих схватках с ВСУ, он приобрёл колоссальный боевой опыт.
Из солдат в офицеры
Со временем отцы-командиры заметили в пулемётчике-штурмовике большой потенциал и отличные лидерские качества. С учётом того, что у Буни высшее юридическое образование, не было никаких преград, чтобы назначить его на первичную офицерскую должность — командир взвода.
«Осенью 2023 года я принял взвод огневой поддержки, а уже в декабре, когда сформировали именно штурмовую роту, меня назначили её командиром. Сразу обозначу, я сам изъявил желание перевестись, просто потому, что чувствовал в себе силы, понимал, что именно на этой должности я смогу принести максимум пользы», — говорит Буня.
Однако просто получить офицерские погоны — это одно дело. Совсем другое — стать для подчиненных настоящим командиром, сплотить их вокруг себя, сделать из них единый организм. В решении этих непростых вопросов Буне серьезно помог опыт солдатской службы. Он точно знал, что хочет и о чём думает его боец, так как сам относительно недавно был таким же рядовым.
Надо понимать, что украинская пропаганда рисует наших штурмовиков беспринципными уголовниками и штрафниками, которых сослали из других подразделений. На деле это настоящая армейская элита, локомотив наступления. И «чёрные береты» на деле это доказали. Морпехи-штурмовики и сегодня освобождают русскую землю под Курском от захватчиков.
Семь дней лейтенанта Буни
Рота Буни зашла в Суджу в начале августа, в первые часы вторжения ВСУ на Курскую землю. Определённое время ушло на то, чтобы оборудовать позиции, провести воздушную разведку с помощью беспилотников.
«Мы закрепились в центре города, ждали городского боя, в первую очередь подготовили к обороне здание администрации. Кроме того, вывозили гражданских. Насколько помню, только за первый день мы отправили порядка четырех „Газелей“ с людьми на Большую землю, — рассказывает морпех. — Потом начались первые боестолкновения с противником. Было это в районе городской больницы в западной части города».
Интенсивность боёв росла с каждым днём. Под командование Буни переходили другие воинские подразделения, а кроме того, солдаты-срочники из приграничных частей.
«Наше продвижение вперёд было затруднено, поэтому мы максимально вкладывались в оборону. Отбивали по 3-4 вэсэушных атаки за сутки. К нам приходили бойцы срочной службы. Хочу сказать, что ребята — большие молодцы, они помогали чем могли и вносили свой посильный вклад в общее дело. Кроме того, на позиции продолжали стекаться гражданские, мы уже не могли их вывозить, они укрывались в подвале здания администрации, пока мои ребята сражались», — воспоминает мой собеседник.
Когда я слушал Буню, в моём подсознании Суджанская администрация и сеть зданий вокруг неё очень скоро превратились в Брестскую крепость нашего столетия. Затем мне вспоминались различные деятели из интернета и телевизора, которые как заведённые из года в год пели одну и ту же песню, мол, люди нынче не те. А потом сразу понял — все эти заявления перечеркивает тот факт, что новый политрук Фомин сидит прямо напротив меня, пьёт чай и рассказывает о подвиге своих товарищей.
Самый пик боёв для морпехов пришёлся на 9 и 10 августа. Трудно назвать оружие, которое не применяли бы неонацисты против морпехов, даже ракетами били. Но парни не сдавались, с удвоенной силой уничтожали боевиков и бронетехнику.
От гражданских, которые приходили из оккупированных районов города, всё чаще приходилось слышать рассказы, что оккупанты говорят не на суржике или мове, а как в былые времена — на польском, английском, немецком и французском. Кроме того, опять-таки как раньше, мерзкий голосок из громкоговорителя сообщал русскому солдату, что ему надо сдаться, так как бороться ему не за что. Ответ на это тоже был классический — автоматные очереди.
В общей сложности морпехи 810-й бригады держали оборону около недели. Когда был получен приказ об эвакуации роты из города, Буня был уже ранен — атака дрона-камикадзе.
«Шёл на болеутоляющих...»
13 августа началось выдвижение в тыл небольшими группами. Благодаря практически непрерывной связи со штабом 810-й бригады эвакуация прошла абсолютно без потерь. Безопасные маршруты морпехам подсказывал офицер управления с позывным Боцман. Кроме того, на помощь подоспели ребята под командованием Аида из полка специального назначения «Ахмат».
«Когда меня ранило, командование принял один из взводных, мой друг с позывным Егерь. Я хоть и был ранен, но всё равно шёл чисто на болеутоляющих, через не могу, что называется. С нами были ещё гражданские из подвалов администрации, — рассказывает лейтенант. — Нам повезло, через два дня мы выбрались, проскочили, как говорится. Буквально сама погода была на нашей стороне: например, очень густой туман ложился по утрам. Поход закончился у деревни Русская Конопелька, оттуда нас и вывезли в тыл».
Потом госпиталь, ранение у Буни было серьёзное, лечение предстояло долгое, однако в больничной палате морпех задерживаться не хотел. И организм как будто почувствовал его желание и начал ускоренно восстанавливаться.
«Я просто мечтал вернуться в родную роту, к своим бойцам. Реально переживал за них. Плюс к этому, пока был в госпитале, узнал, что Егерь ранен. Я понимал, что нужно поскорее возвращаться и гнать бандеровцев поганой метлой со своей земли. И вот, всё получилось, как и хотел: я снова на фронте, воюем, всё получается, Слава Богу», — утверждает Буня.
