Хотя большинство людей довольны жизнью, они боятся за страну и смотрят в будущее с пессимизмом — считают, что самые трудные времена ещё впереди. Как объяснить такую противоречивость настроений в обществе? На вопросы «АиФ» ответил генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерий Фёдоров.
Надоело затягивать пояс
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Валерий Валерьевич, что запомнилось людям в текущем году? С какими ожиданиями мы подходим к его концу?
Валерий Фёдоров: Народу запомнились ЧМ-2018, военные успехи в Сирии, конфронтация с Западом и события в Керченском проливе. А позитивных новостей в социально-экономической сфере было немного. Всего 2–3 года как в нашем рейтинге проблем инфляция с 1–2-го места опустилась до 6–7-го. Но разве мы благодарны «партии и правительству» за низкую инфляцию? Нет, все считают, что она могла бы быть поменьше. А кроме того, доходы почему низкие и не растут? Почему повысили пенсионный возраст? Эти события и проблемы звучат гораздо громче.
Когда в 2016 г. закончился экономический кризис, все мы ожидали, что вот-вот начнётся подъём. Люди устали от затягивания поясов и надеялись, что вскоре будет можно позволить себе побольше, чем обычную кризисную диету. Президентские выборы 2018 г. эти надежды только подхлестнули. Обещаний тяжёлых реформ, которые вновь урежут жизненный уровень, на них не прозвучало, наоборот, позитивные ожидания подкреплялись всеми кандидатами — под выборы происходила пусть не слишком масштабная, но всё же раздача не только обещаний, но и ресурсов в виде доплат и индексаций. Но буквально через пару месяцев мы получили повышение пенсионного возраста. Это сразу переключило ожидания на негатив, появилось разочарование как следствие несбывшихся надежд. В результате упали рейтинги всех государственных и общественных институтов — правительства, губернаторов и партий. Владимир Путин при этом остаётся символом и якорем стабильности — надо же ведь за что-то держаться в этом бушующем море? Но в целом люди вновь надели чёрные очки, все показатели социального самочувствия пошли вниз.
Можно ли эту ситуацию вновь переключить на позитив? Конечно, да: нужны победы! Они могут быть на разных фронтах, но самые востребованные — на внутреннем, социально-экономическом. Должны ощутимо вырасти доходы населения: не маленькой узкой группы, а широких слоёв.
Нам не нравится то, что происходит, но мы не готовы ради призрачного будущего развалить собственную страну до основания. Это, наверное, главное, что удерживает людей от массовых требований о смене правительственного курса.
— За какие еще якоря стабильности, кроме президента, держатся люди?
— Их немного. Есть страх потери того, что у нас имеется — порядка, единства и остатков стабильности. Есть страх революций — резких перемен мы боимся, поскольку перед глазами примеры близких и дальних стран, которые выбрали революционный путь и сегодня лежат в развалинах. Такой путь не для нас. Нам не нравится то, что происходит, но мы не готовы ради призрачного будущего развалить собственную страну до основания. Это, наверное, главное, что удерживает людей от массовых требований о смене правительственного курса. Мы с большой опаской относимся к призывам разрушения всего и вся, чтобы затем построить на пепелище прекрасное новое здание. В этом и главная причина непопулярности радикальной несистемной оппозиции.
Поэтому, когда власть теряет популярность, голоса переходят к не к радикальной, а к системной оппозиции, которая обещает перемены к лучшему, но не грозит великими потрясениями. На выборах губернаторов в сентябре в тех регионах, где не прошли кандидаты от власти, люди проголосовали за ставленников ЛДПР и КПРФ: да, они критикуют власть, но не зовут к революции. А там, где власть сама готова меняться и менять политику, она получает поддержку общества.
— По данным ВЦИОМ, в конце 2018 г. каждый третий считает, что нынешняя политика в стране препятствует укреплению социальной справедливости. Вопросы справедливости люди относят только к государству? А к себе?
— Народ требует справедливости прежде всего на работе и в суде. Мы хотим, чтобы справедливо была устроена и мировая политика — поэтому так не любят США с их гегемонистскими претензиями. За Крым стоим, потому что считаем, что он по справедливости должен быть российским. И санкции, призванные сменить политику и руководство России, по той же причине не достигают цели. Справедливость — базовая ценность, её не обойти. Если власть, сосед ведут себя несправедливо — это вызывает бурю эмоций, и чем дальше, тем больше.
Когда власть говорит: «Я вам ничего не должна», «Я вас не заставляла рожать детей», «Да вы ещё в 60 лет молодые, куда вам на пенсию», — это вызывает возмущение и озлобление.
— Осталось ли российское общество патерналистским — таким, где население по преимуществу лишь требует у государства льготы и блага, а само ничего для себя сделать не хочет?
— Все мы вышли из советской шинели. Советское государство культивировало патернализм: требовало от граждан упорной работы на благо страны, но при этом гарантировало им большой набор социальных благ, пусть и невысокого качества, но всем: жильё, бесплатное образование и медицину, гарантированное трудоустройство, пособия, пенсии по достижении возраста. Поэтому для среднего российского человека социальный идеал — не в будущем, а в недавнем прошлом: ожидание от властей, что они обеспечат этот необходимый минимум. И когда власть говорит: «Я вам ничего не должна», «Я вас не заставляла рожать детей», «Да вы ещё в 60 лет молодые, куда вам на пенсию», — это вызывает возмущение и озлобление. Тут не о патернализме речь, а о смене социального идеала — поскольку политика, которую проводит государство во многих важных для людей сферах, входит в категорическое несоответствие с тем, что они считают верным. Ну не нужно нам платной медицины и платного образования, хотя в их пользе нас убеждают чиновники и бизнесмены...
Какой вывод делает простой человек? «Государство не наше, оно чужое, против народа». Пропасть между властью и гражданином расширяется. Невозможно убедить людей в том, что неолиберальная политика всем нам в конечном счёте поможет. «Продать» её уже нереально. Надо искать другие пути.
— Многие ли поддерживают мнение, что всякий народ имеет то правительство, которое заслужил?
— Опросы показывают, что мы не любим правительство, депутатов, многих губернаторов. Зато любим президента, потому что он неоднократно доказал, что для него приоритет — Россия, ее народ, и он готов пойти за них до конца. Доказал, что работает не на свой карман, а на страну. Но чиновничий аппарат ни уважением, ни поддержкой не пользуется, потому что мы от них ожидаем одного, а они делают другое, и иногда даже не удосуживаются объяснить, почему. Невнимание и неуважение к общественным запросам и социальным идеалам — то, чего люди не терпят и не прощают.
Мантру про необходимые, но непопулярные реформы надо забыть, она работает не на реформаторов, а против них, порождая лишь недовольство и протест. Придумайте уж что-нибудь другое — научитесь проводить популярные реформы.
Где популярные реформы?
— На фоне непопулярных реформ рейтинги власти всегда снижаются. Это естественный процесс. Но потом всё выравнивается... Вы согласны?
— Не убеждён, что надо проводить непопулярные реформы. Если вы так хотите этого, то покажите на цифрах — для чего. Когда начинаешь считать, выясняется, что ожидаемые позитивные эффекты весьма невелики и отдалены во времени. Призывы в очередной раз потерпеть бьют мимо цели. Почему терпеть должны мы, а не вы? Бремя несбывшихся надежд и невыполненных обещаний дискредитирует любую реформу, которую нам пытаются преподнести под флагом «подождите ещё, дальше всё будет хорошо». Да и кто, кроме некоторых особо умных экономистов, может поверить, что повышение цен на бензин нам будет выгодно? «Призываете нас опять затянуть пояса — да вы сами затяните их хоть раз в жизни, что-то всё нам предлагаете!» — говорят люди. Все это они уже проходили в 90-е, и ничем хорошим это не кончилось — страна потеряла половину ВВП и потом пару десятков лет возвращалась к уровню 1990 года. Мантру про необходимые, но непопулярные реформы надо забыть, она работает не на реформаторов, а против них, порождая лишь недовольство и протест. Придумайте уж что-нибудь другое — научитесь проводить популярные реформы.
Чиновничество и само раздражено, ему долгое время не индексируют зарплату, зато за взятки и нарушения чихвостят по полной — дана команда «фас», силовики берут всех, вплоть до министров. Коррупция и аморальное поведение «больших и сильных» вызывают нетерпимость у населения.
— Проводили ли подобные опросы среди чиновников? Насколько велика пропасть между их мнением и чаяниями народа?
— Конечно, элита сейчас закрыта и на жесткие вопросы отвечать не хочет. У нее есть, конечно, свое мнение, но ее представители стремятся ни с кем им не делиться. Они высказывают его в закрытых зонах — банях, на охоте, во время посиделок в ресторанах. Но проникнуть туда нашим интервьюерам, как вы понимаете, практически невозможно. Об их мыслях и настроениях мы можем только догадываться...
Что лежит на поверхности? В России около 2 млн человек работают в государственных и муниципальных структурах. Большинство чиновников — низшего и среднего уровня. Они получают не так много и живут не сильно отлично от тех, кто работает в частном секторе. Многие из них тоже не понимают, почему нужно проводить непопулярную политику. Таким образом, непопулярные реформы раскалывают элиту. Чиновничество и само раздражено, ему долгое время не индексируют зарплату, зато за взятки и нарушения чихвостят по полной — дана команда «фас», силовики берут всех, вплоть до министров. Коррупция и аморальное поведение «больших и сильных» вызывают нетерпимость у населения. В мире социальных сетей и интернет-мессенджеров мгновенный и широчайший резонанс получают хамские выступления чиновников — время, когда мы были готовы закрывать на это глаза, закончилось.
— И эти люди отождествляют себя с народом...
— Не отождествляют, страшно далеки они от народа. Для них он — лишь объект управления. Правда, в последнее время народ всё чаще им показывает: «Ребята, мы не стадо!».
Хотим мира и достатка
— Ряд зарубежных звезд выбрали российское гражданство: Депардье, Сигал, Джефф Монсон, Рой Джонс и другие. Как это воспринимается?
— Позитивно. Это не раздражает людей. Общество считает, что если к нашим паспортам за рубежом выстраивается очередь из людей известных, успешных и богатых — значит, что мы чего-то стоим, это высокая оценка России. Есть, правда, опасения, что новые знаменитые иммигранты ищут у нас просто возможности укрыться от высоких налогов в своих странах. Но это не отменяет того факта, что переход в российское гражданство прибавляет нам гордости за себя.
Людям стыдно называть и считать себя несчастливыми. Поэтому многие, говоря о своём счастье, говорят скорее о желании, а не о действительности.
— Люди называют себя счастливыми и в то же время смотрят на перспективы и ход дел в стране с пессимизмом. Как это объяснить?
— В голове одного человека, будь то русский, американец или китаец, легко уживаются не две или три, а гораздо больше противоположных мыслей. Это не шизофрения, а обычное устройство человеческого мозга.
Счастливы те, кто здоров, имеет семью и возможность зарабатывать. Это вопрос приоритетов: что для человека важнее всего? Сегодня оказывается, что это здоровье. Потому что, если ты не будешь здоров, то не сможешь обеспечивать себя и своих близких. Ничего не будет, а в помощь государства верится слабо. Плюс семья — потому что если кто и поддержит в тяжёлый момент, так это она. Даже на друзей-приятелей, которых у нас стало гораздо меньше, чем 25 лет назад, почти не надеются. Поэтому — какой патернализм, если мы рассчитываем только на себя и свой ближайший круг? Хотя неплохо, если бы была и помощь от государства. Не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что людям стыдно называть и считать себя несчастливыми. Поэтому многие, говоря о своём счастье, говорят скорее о желании, а не о действительности.
— Что хорошего мы ждём от ближайшего будущего?
— Мира — чтобы было меньше войн и потерь, а больше спокойствия, диалога, партнёрства, сотрудничества. А кроме того — экономического роста: поменьше расходов, побольше доходов, чтобы не выживать, а жить, рожать детей, давать им образование и дорогу в счастливую жизнь.
Сэкономят на празднике. Сколько денег россияне потратят на Новый год? 
Что день грядущий нам готовит? Прогнозировать будущее всё труднее 
Успокоить нервы общества. Что говорит народ и как его слышит власть 
Михаил Леонтьев: «С Россией американцам придётся посложнее, чем с Украиной» 
Марш энтузиастов. Пойдёт ли Россия на прорыв или будет лежать на печи? 
