Как президента защищают от инфекции и кто сейчас имеет к нему доступ? Хватит ли у государства денег на пенсии и социальные выплаты? Укрепит ли «коронавирусная дипломатия» положение нашей страны в мире?
На эти и многие другие вопросы редакции «АиФ» в эксклюзивном интервью ответил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков.
Путин тоже тестируется
Виталий Цепляев, «АиФ»: Дмитрий Сергеевич, где сейчас находится президент? Откуда он выходит на связь? Были разные слухи: то ли он укрылся в Сибири, то ли на Валдае, то ли вообще в каком-то бункере...
Дмитрий Песков: Слухов всегда огромное количество. И чаще всего они не имеют никакого отношения к реальности. Президент находится в своей подмосковной резиденции Ново-Огарево — он там и живёт, и работает. Естественно, сегодняшняя ситуация требует очень активной — ежедневной и даже ежечасной — его вовлеченности в работу всей государственной машины. У Путина имеются все виды связи. Именно из Ново-Огарево он проводит все рабочие мероприятия, в основном в формате видеоконференций.
— Соблюдает ли Владимир Путин социальную дистанцию в 1,5 метра, общаясь с посетителями и помощниками? И вообще, контактирует ли с ним кто-нибудь, кроме тех, кто обслуживает резиденцию?
— Все санитарные нормы, конечно, соблюдаются. Что касается очных контактов, президент их действительно минимизировал, хотя они и не исключены полностью. Вы знаете, что с некоторыми министрами, представителями банковских структур в последние недели он проводил и очные встречи. Дистанцию он соблюдать старается. Кроме того, к президенту, естественно, невозможно попасть без соответствующего тестирования. Те, кто попадает — люди в той или иной степени проверенные.
Определенная часть сотрудников администрации президента тестируется несколько раз в неделю. Поскольку мы постоянно ходим на работу. Какая-то часть работает удалённо, кто-то приезжает на работу только в случае необходимости — когда требуется, например, подготовка дистанционных мероприятий.
— Но тесты же не отличаются стопроцентной точностью.
— Да, и это, безусловно, учитывается. Я могу лишь повторить — все возможные меры предосторожности принимаются.
— Сам Путин также сдаёт тесты?
— Разумеется.
— А вы?
— Тоже. Определенная часть сотрудников администрации президента тестируется несколько раз в неделю. Поскольку мы постоянно ходим на работу. Какая-то часть работает удалённо, кто-то приезжает на работу только в случае необходимости — когда требуется, например, подготовка дистанционных мероприятий.
«Масками с женой затарились»
— Признайтесь, много седых волос добавила вам поездка Путина в Коммунарку, где лечат пациентов с коронавирусом?
— Ну, я всё-таки не ходил вместе с ним в палаты.
— Но за президента-то, наверное, волновались?
— Конечно, мы все за него волновались. Но он был в сопровождении очень опытных вирусологов. Даже несмотря на то, что главный врач Денис Проценко впоследствии всё-таки словил этот коронавирус (слава богу, он уже поправился и снова на ногах), в тот момент президент был надежно защищён от инфицирования.
— Вы сами носите маску?
— В кабинете — нет. Когда заезжаю в магазин, ношу всё, что можно.
— А где вы маски берёте? Покупаете или вам их в Кремле выдают?
— Нам в Кремле выдают, но мы с женой и сами ещё в самом начале купили в аптеках и по интернету достаточно много масок. Что называется, затарились.
— У вас, видимо, был инсайд насчет того, что события примут такой оборот и маски из аптек пропадут.
— Нет, никаких инсайдов не было. Я, как и все, смотрел телевизор, видел, что происходит в Китае, в Европе. И можно было легко прогнозировать, что мы имеем дело с какой-то серьезной штукой и маски скоро потребуются всем.
— Санитайзерами тоже запаслись?
— Да.
— Расскажите, как изменился распорядок дня президента. Появилось ли у него больше свободного времени, и если да, то как он его проводит?
— Честно говоря, я не знаю, как президент проводит время за пределами своей работы. Но повторюсь — карантин или нет, большую часть дня он проводит в рабочем режиме. И то, что вы видите по телевизору — это лишь малая часть его повестки. Рабочий день президента никак не нормирован — ни временем суток, ни днём недели.
— Спортом он успевает заниматься?
— Да, конечно. Президент по-прежнему привержен спортивному образу жизни — занятия в бассейне, на тренажерах идут в обычном порядке.
— Эпидемия эпидемией, но в стране начинается дачный сезон. Есть ли в загородной резиденции Путина сад или огород? Что там растёт? Случается ли президенту «покопаться на грядках»?
— Я помню, когда в Ново-Огарево записывали его интервью с Оливером Стоуном, один из разговоров состоялся в мини-оранжерее. Но я не думаю, что у Путина есть время заниматься земляными работами. По крайней мере, мне о таком его хобби неизвестно.
Сейчас нет командировок. Поэтому по крайней мере каждый вечер я вижу семью, детей. Они чаще всего ещё не спят, когда я возвращаюсь домой. Как говорится, нет худа без добра.
— Смотрит ли он трансляции матчей белорусского футбола? Другого-то всё равно пока нет.
— Я не думаю, вряд ли... Всё-таки он отдает приоритет собственным спортивным занятиям. Кроме того, вы знаете, что он любит читать — например, исторические книги.
— А ваш собственный распорядок как-то изменился с началом пандемии?
— Как я уже сказал, я продолжаю ходить на работу. Единственно, сейчас нет командировок. Поэтому по крайней мере каждый вечер я вижу семью, детей. Они чаще всего ещё не спят, когда я возвращаюсь домой. Как говорится, нет худа без добра.
Мы с вами знаем, что коронавирусная инфекция зачастую приводит к летальному исходу, поэтому главное сейчас — сделать так, чтобы не рухнула система здравоохранения. И чтобы было спасено как можно больше жизней.
«Все обязательства государство выполнит»
— Все страны сейчас стоят перед тяжёлым выбором — спасать от заражения как можно больше людей, ужесточая карантинные меры, или не допустить краха экономики, который эти меры могут вызвать. Верный ли путь выбрала Россия? Достаточны ли, на ваш взгляд, меры поддержки — и предприятий, чья работа приостановлена, и граждан, которые могут остаться или уже остались без заработка?
— Сам президент не раз говорил, что абсолютным приоритетом является человеческая жизнь. Мы с вами знаем, что коронавирусная инфекция зачастую приводит к летальному исходу, поэтому главное сейчас — сделать так, чтобы не рухнула система здравоохранения. И чтобы было спасено как можно больше жизней. Наиболее эффективные антиэпидемиологические меры связаны с различными режимами самоизоляции. И здесь важно найти золотую середину. С одной стороны, обеспечивать приоритетную задачу сохранения человеческих жизней, с другой — не дать утонуть экономике. Именно исходя из этих соображений президент принял решение о предоставлении дополнительных полномочий главам регионов. Им на местах виднее, с учетом динамики заболеваемости, какие предприятия можно держать в рабочем состоянии, а какие, наоборот, нужно на время остановить. И сейчас благодаря этим решениям в некоторых регионах уже целые отрасли промышленности удалось перезапустить, предприятия работают. Но где-то ситуация более напряженная и потому требующая более жёсткого режима самоизоляции.
— В ваш адрес было немало критики, когда вы сказали, что вводить пропуска в Москве пришлось из-за «недисциплинированности граждан». Вы действительно считаете, что люди выходили из дома без особой нужды, а не для того, чтобы заработать денег для своей семьи?
— В первые дни после введения этого режима уровень самоизоляции был достаточно высоким. А потом этот уровень стал падать. Это факт, с которым не поспоришь. В введении самоизоляции так, чтобы это было ни то ни сё, нет никакого смысла. А главное, это противоречит основному приоритету — безопасности людей. Выходя на улицу, люди, конечно, подвергают опасности и себя, и других. Поэтому меня можно сколько угодно критиковать, я просто называю вещи своим именами. Я убежден, что московские власти и пошли по пути ужесточения режима самоизоляции, потому что увидели — к сожалению, многие не прислушались к призывам оставаться дома.
Понятно, что у людей могут быть экономические трудности. У всей страны сейчас экономические трудности. Президент Путин озвучил уже несколько планов поддержки — речь и об отдельных гражданах, и о малом и микробизнесе, и о среднем, и даже о крупном бизнесе. Последнее тоже чрезвычайно важно, потому что предприятия большого бизнеса — самые крупные работодатели. Да, меры принимаются. Но если нет необходимости работать на производстве, которое невозможно остановить, если нет необходимости выходить на работу, как выходят наши врачи герои, рискуя своей жизнью, то это время сидеть дома. Это время, когда нужно сохранить свое собственное здоровье, здоровье своих близких и окружающих. Для того, чтобы потом уже всем вместе нам минимизировать последствия экономического кризиса, спровоцированного этой ситуацией.
Могу с полной уверенностью сказать: Россия, даже в самые тяжелые времена, обладает возможностью и необходимым инструментарием, чтобы выполнять все свои социальные обязательства.
— Раз уж заговорили о несознательности — как думаете, почему многие чиновники средней руки, наплевав на коронавирус, уже весной отправились отдыхать за границу? Будут ли такие наказаны?
— Формально их не за что наказывать. Если, конечно, вернувшись на родину, они не проявили халатность, не самоизолировались и не заразили кого-нибудь. Поэтому не думаю, что в данном случае следует демонстрировать какие-то кровожадные устремления. Дело в другом. Не все отнеслись с должной серьезностью к угрозе коронавируса. Кто-то из-за недостатка информации, кто-то, может, по каким-то другим причинам. Но так или иначе, не все сразу поверили, что опасность настолько велика.
— Поступления в социальные фонды в этом году, очевидно, будут снижаться. Не придется ли государству урезать соцрасходы, отказываться от индексации пенсий в следующем году?
— Я бы ответил однозначно: нет. Я не говорю о поправках в Конституцию, которые не допускают такого развития события. Даже действующая редакция Конституции подчеркивает социальный характер нашего государства. И для президента Путина это всегда было абсолютным приоритетом. Могу с полной уверенностью сказать: Россия даже в самые тяжелые времена обладает возможностью и необходимым инструментарием, чтобы выполнять все свои социальные обязательства.
«Помощь в обмен на снятие санкций? Это полный абсурд!»
— Как принимались решения о том, каким странам оказывать помощь в период пандемии? Правда ли, что Италии помогали, держа в уме её будущую поддержку в снятии европейских санкций?
— В данном случае принцип «ты мне, я тебе» абсолютно неприменим ни к подходу российской стороны в целом, ни к убеждениям президента. Помощь оказывалась в первую очередь тем, кто в ней нуждался, кто находился в самой тяжелой ситуации. Каких-либо ожиданий по поводу ответных действий ни у кого не было и быть не могло. Когда кто-то пытается эту тему политизировать, связывать с какими-то «разменными» действиями — это просто чушь, полный абсурд!
Последняя договоренность России с Саудовской Аравией и другими нефтедобывающими странами о новом снижении объемов добычи — это была общая победа. Потому что это в интересах всех стран — и тех, кто добывает нефть, и тех, кто её потребляет, как это ни покажется странным.
— Мировая политика в последнее время во многом связана с нефтью. В чём был смысл так сильно «ронять» цены на нефть, чтобы потом всё равно договариваться и сокращать её добычу? Сделка ОПЕК++ — это скорее победа нашей дипломатии или жест отчаяния?
— Если говорить о предыдущем соглашении ОПЕК+, то Россия не была инициатором его прекращения. Тогда не удалось договориться об условиях продолжения режима сокращения добычи нефти. Что произошло дальше? Даже до того, как появились отягчающие последствия пандемии, объёмы потребления нефти в мире стали снижаться. Спрос на нефть, соответственно, тоже падал. И в какой-то момент, уже вследствие распространения коронавируса, этот спрос просто обвалился. Перестали летать самолеты, перестала на время работать крупнейшая мировая экономика — Китай, потом встали европейские, американские предприятия... И последняя договоренность России с Саудовской Аравией и другими нефтедобывающими странами о новом снижении объемов добычи — это была общая победа. Потому что это в интересах всех стран — и тех, кто добывает нефть, и тех, кто её потребляет, как это ни покажется странным.
— Путин трижды пообщался с Трампом по телефону перед заключением нового соглашения по нефти. Означает ли это, что отношения между Россией и США сегодня в неплохом состоянии? Вспомним опять же, как Трамп благодарил Россию за то, что она прислала в США «очень-очень большой самолёт» с медицинским оборудованием.
— Я бы не стал тут предаваться излишнему оптимизму. Да, мы взаимодействуем в экстремальных ситуациях. Да, мы сотрудничаем там, где это взаимовыгодно. Но и раньше в таких случаях контакты не прерывались. Мы сотрудничаем в космической сфере, ведут диалог наши военные — потому что они зачастую действуют в одних и тех же регионах мира, и надо избегать нежелательных столкновений. Но наряду со всеми позитивными оценками, которые звучали из уст президента США, все-таки давайте не забывать и его слова о том, что «он является президентом, который занимает самую жёсткую позицию в отношении России». Поэтому говорить о нормализации двусторонних отношений пока, на мой взгляд, не приходится.
Обычно телефонные звонки президентов согласуются по каналам министерств иностранных дел, министерств обороны или через помощников по внешней политике.
— Последний саммит G20 прошёл онлайн. Как вы оцениваете такой формат для переговоров на высшем уровне? Если он приживётся, станут ли лидеры государств чаще «встречаться»?
— Несмотря на все меры по обеспечению цифровой безопасности подобных переговоров, они всё равно не смогут полностью заменить личное общение в формате один на один, когда главы государств могут обсуждать наиболее чувствительные вопросы. Так что очные саммиты никуда не денутся. Но с точки зрения мобильности у дистанционного формата есть и свои преимущества. Поэтому я думаю, что он приживется в международных делах и останется даже тогда, когда будут сняты все карантинные ограничения.
— А как технически организуются телефонные переговоры Владимира Путина с его коллегами? Насколько быстро устанавливается связь? Бывает ли так, что президенту звонят, а он отказывается разговаривать?
— Обычно телефонные звонки президентов согласуются по каналам министерств иностранных дел, министерств обороны или через помощников по внешней политике. Делается запрос, и буквально за час-другой такой звонок организуется. Но, скажем, главы государств Евразийского союза более мобильны в таком общении, чаще созваниваются друг с другом. Тут меньше формальностей. Что касается отказов с кем-то разговаривать — слава богу, у нас не было таких кризисов, чтобы президент не брал трубку, когда ему звонил кто-то из коллег.
Президент знает вес своего слова. Когда человек пользуется поддержкой большинства граждан своей страны, когда он является одним из, если не самым авторитетным мировым лидером, то, естественно, каждое слово, которое он произносит публично, анализируется и становится предметом самого пристального внимания.
«Печенеги и половцы» — для наглядности
— Многие удивляются, как президенту удается запоминать такое множество цифр, которые он приводит во время публичных выступлений. У него феноменальная память? Или эти цифры ему кто-то подсказывает, например по телесуфлеру?
— Нет, никаких суфлеров нет и быть не может. Всегда перед крупными мероприятиями президент готовится, и очень серьёзно. И помимо того, что у него действительно очень хорошая память, он прорабатывает все свои экспертные знания по всему спектру вопросов, каждый раз обновляет тот массив информации, который у него есть в голове. Точно так же он никогда не выходит на переговоры, на совещания или ещё куда-то, не готовясь к этому мероприятию.
— Когда Путин включает в свою речь такие обороты, как про «половцев, печенегов и заразу коронавирусную» или про «раба на галерах», он понимает, что народ растащит их на цитаты? Это хорошо продуманные заготовки или действительно экспромты?
— Конечно, президент знает вес своего слова. Когда человек пользуется поддержкой большинства граждан своей страны, когда он является одним из, если не самым авторитетным мировым лидером, то, естественно, каждое слово, которое он произносит публично, анализируется и становится предметом самого пристального внимания. Думаю, он прекрасно отдает себе в этом отчет. Но если вы полагаете, что он ради этого что-то такое специально говорит, то это не так. Он это делает просто ради того, чтобы свои мысли лучше, нагляднее донести до людей. Это главное, почему он прибегает к каким-то красочным сравнениям, историческим образам и т. д.
— Президент отсрочил сдачу деклараций чиновниками и депутатами. Каким образом коронавирус помешал им рассказать о своих доходах?
— Всё очень просто. Мы говорим о множестве людей, которые работают в правительстве, администрации президента, в верхней и нижней палатах парламента, других ведомствах. Всем этим людям для того, чтобы подать декларацию, надо собрать информацию — из банков и т. д. Кто-то успел собрать, а кто-то столкнулся с проблемами — многие учреждения сейчас не работают, где-то невозможно получить справку и т. п. Чтобы не создавать людям дополнительные сложности в кризисной ситуации, и было принято решение отодвинуть сроки декларирования. Но я вас уверяю — никто ничего не скрывает, это абсолютно беспочвенные домыслы. Всё будет сдано, и в том объеме, в котором это необходимо по закону, будет опубликовано.
Эпидемиологические угрозы у нас были много раз за последние лет двадцать — атипичная пневмония, птичий грипп и т.д. Но ни разу еще эти угрозы не разрастались до таких масштабов.
Тяготы забудутся
— Насколько тяжело дались решения об отмене Парада Победы 9 мая, голосования по Конституции 22 апреля? Наверное, ещё пару месяцев назад президенту такое и в страшном сне не могло бы привидеться...
— Я думаю, что эти решения дались действительно тяжело. Но речь идет о жизни и здоровье людей. Речь идет о беспрецедентной опасности. Конечно, эпидемиологические угрозы у нас были много раз за последние лет двадцать — атипичная пневмония, птичий грипп и т. д. Но ни разу еще эти угрозы не разрастались до таких масштабов. Нынешний вызов необычный, и он потребовал таких решений, которые еще несколько месяцев назад нельзя было себе представить.
— Как, на ваш взгляд, изменится наша жизнь после коронавируса? Поменяется ли как-нибудь система ценностей — и у государства, и у людей? И вообще, как скоро жизнь вернётся в нормальное русло?
— Вы знаете, человек так устроен, что, наверное, через месяц или два мы уже будем с трудом вспоминать те тяготы, которые переживаем сегодня.
— Через месяц или два? Вы оптимист...
— Ну, скажем точнее, через пару месяцев. Мне кажется, что всё это не будет продолжаться дольше. Давайте посмотрим на такие страны, как Италия, Испания. Динамика более или менее сопоставимая. Сколько там продолжалась критическая фаза? Максимум полтора месяца. И где-то к середине мая мы тоже уже должны выйти на это плато. А потом, в первый месяц лета, наверное, уже станет полегче. И все эти тяготы, повторюсь, быстро забудутся. Они, конечно, не забудутся у тех, кто потерял своих близких или сам серьёзно переболел. И ещё, каждому из нас потом надо будет много-много работать, чтобы минимизировать последствия пандемии для своей жизни. Это тоже будет непростой период, надо будет вложить в это много сил. Государству нужно будет помогать гражданам — и вы видите, что оно уже помогает. Очевидно, нужно будет чётко контролировать, как выполняются принятые решения. Где могут быть какие-то затыки, не срабатывают механизмы, где помощь не доходит до людей. Много будет задач, конечно. Но жизнь в любом случае вернётся в нормальное русло.
