Но так ли уж плоха была эта идея, которую выдвинул помощник президента Андрей Белоусов? Как и другое предложение, которое тоже пока не находит поддержки: о введении прогрессивного налога на доходы. Надо ли ограничивать богатых в проявлениях роскоши? Об этом «АиФ» поговорил с писателем и публицистом Анатолием Салуцким.
Кому деньги нужнее?
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Анатолий Самуилович, на ваш взгляд, изъять у крупного бизнеса излишки прибыли — это дельное предложение или нет?
Анатолий Салуцкий: Эта идея не взята с потолка. Прежде всего надо понять, что такое сверхдоходы. Эти средства не заработаны непосильным дополнительным трудом, а образовались у экспортёров в результате роста курса доллара: за год он вырос почти на 10 рублей. Иначе говоря, продав за рубеж тот же объём продукции, некоторые отрасли получили гораздо больше средств, чем намечали. Изъять средства предлагалось не вообще, а в бюджет, чтобы затем перенаправить их в другие отрасли экономики. Чувствуете разницу? Не «отнять и поделить», а перераспределить более грамотно.
Огорчает другое: какой шум подняли успешные экспортёры, не желающие делиться сверхприбылями! Дискуссия разгорелась жаркая, и это, на мой взгляд, следствие того, что страна до сих пор не определилась с экономическим курсом. Ещё за год до президентских выборов по поручению президента России над ним начали работать две группы экономистов, плюс к тому свою программу выдвигало правительство. Увы, соперничество этих групп заглохло: возможно, не удалось найти общего языка, и, судя по составу правительства, курс остался прежним.
Между тем ещё с конца девяностых мы слышим бесконечные разговоры о том, что стране пора избавиться от роли сырьевого придатка Запада, активнее развивая машиностроение, приборостроение, станкостроение, электронику, которым явно «недодают». Судя по всему, полтриллиона рублей, взятые у этих экспортёров, должны пойти на поддержку отраслей, изготавливающих сложную современную продукцию, на инфраструктуру.
— Есть и такое популярное предложение: ввести прогрессивный налог на доходы физических лиц. Чтобы тот же владелец металлургического завода отдавал не 13% от заработка, а хотя бы 30-35%. А какая-нибудь медсестра в больнице, учитель со своей копеечной зарплаты вообще пусть не платят налоги. Это было бы справедливо?
— Об этом давно вопиет вся страна. В начале 2000-х вопрос перехода на прогрессивную шкалу налогообложения отложили на будущее. Прошло 20 лет, а ясности так и нет. Люди недоумевают: почему властная элита так упорно противится прогрессивному налогу? Потому что она теряет тут свои прибыли. Богатым это попросту невыгодно. Точно так же нефтяные корпорации сопротивляются ограничению роста цен на бензин: не хотят лишаться доходов. А как там выкручиваются рядовые автовладельцы, их не интересует.
Ситуация с прогрессивным налогообложением глухо, исподтишка так нервирует людей, что в самый неподходящий экономический момент может стихийно из экономической плоскости вырваться в политическую.
Роскошно жить не запретишь
— Роскошь напоказ мы видим не только на экране телевизора, но и в повседневной жизни. Что делать? Ограничить публичные проявления сверхбогатства законодательно?
— Вопрос, мне кажется, в другом. На Западе богатые люди часто спонсируют создание университетов. Почему? По двум причинам. Во-первых, они хотят сохранить своё имя для потомков. Во-вторых, пожертвования такого рода не подпадают под налогообложение, исключаются из прибыли. Наше правительство, увы, непробиваемо: облагает таких спонсоров налогами, априори считая, что они обманщики. Как в русской пословице: тесть-гуляка снохе не верит. А по ТВ каждый день просят о помощи для больных детей. Помогали бы гораздо больше при наличии соответствующего закона...
— Покойный министр финансов Лившиц говорил: «Делиться надо». Олигархи вроде бы и не отказываются, кто-то вкладывается в спорт, помогает музеям. Но всё равно есть ощущение, что делятся маловато...
— Возвращаюсь к сказанному. Уже не одно десятилетие дебатируется закон об освобождении от налогов пожертвований в пользу культуры, образования, медицины. Но благотворителей и меценатов подозревают в жульничестве. Ситуация выглядит нелепо: вместо того, чтобы наладить контроль, строжайше наказывать тех, кто пытается столь безнравственно нажиться, мы рубим на корню саму систему пожертвований. Нечто подобное мы проходили. Известный министр финансов, лучший в мире, урезал средства на развитие экономики с такой формулировкой: «Всё равно разворуют».
— В рядах наших олигархов как-то не просматривается русский Илон Маск, который бы вкладывал личные средства в разработку космических ракет, полёты на Марс и на Луну... Почему?
— Почему не просматривается? Насколько знаю, в России есть немало богатых людей, которые охотно дают деньги на общественно значимые проекты. Пусть и не на космос, но на детские школы искусств, библиотеки, музеи, спортивные залы... Но о них почти не говорят: «неинтересно». Да и сами они, в отличие от Маска, особенно не пиарятся. Создателям рейтингов сподручнее раскручивать скандалы с разводом и делёжкой имущества звёздных особ. Поэтому и о современных Морозовых, Мамонтовых, Солодовниковых мы почти не знаем. Если бы средства, которые жертвуют на благое дело, не облагались налогом, объёмы такой помощи выросли бы в разы. У нас хватает меценатов, которые хотят оставить своё имя в истории не длиной диковинной яхты, а в названии учебного заведения, госпиталя, библиотеки, сооружённых на их средства. Кстати, раньше это было распространено: отсюда Морозовская, Филатовская и многие другие больницы.
Олигархов не трогать?
— От уравниловки советского образца, когда все зарабатывали примерно одинаково, мы перешли к рынку, где доходы самых богатых и самых бедных стали отличаться в десятки раз. Но беспокоит эта ситуация в основном тех самых бедняков, на виду у которых их удачливые соотечественники разъезжают на «Бентли» и «Мазерати», пьют шампанское по 5 тысяч долларов за бутылку — в общем, купаются в роскоши. Должна ли власть что-то сделать, чтобы эта «элита» устыдилась и осознала, в какой стране живёт?
— Что касается «устыдиться» и «осознать», это вопрос особый. Увы, в потребительском обществе категории совести не работают. Проблема в другом. Предположим, у кого-то дома в санузле стоит золотой унитаз. Пока об этом не знает никто, кроме членов семьи, это личное дело хозяина, которое никого больше не касается. Мало ли кто и что себе купит. Зависть, как известно, не лучшее качество. Кроме того, запретить людям тратить честно заработанное незаконно. Контролировать роскошь нужно через налоговые органы. Уплатил все налоги, не упрятал ничего в офшорах — и хоть купайся в шампанском. Желательно, конечно, без показухи.
Другое дело, что с тех же девяностых тему сверхбогатства в России нещадно пиарят, в том числе и на телевидении, которое всячески рекламирует и превозносит жизнь богачей. Власть не ограничивает этот поток восхваления «красивой жизни», хотя, наверное, могла бы. Почему? Потому что «народу нравится». Люди любят смотреть на чужое богатство, обсуждать, у кого что есть. То есть мы сами такие, а государство нам подыгрывает. Это национальная психология. Ни в одной стране мира у богатеев нет такой кичливости, как в России у первого поколения нуворишей. Везде в мире они стараются спрятать своё богатство, не выпячивают его, живут по возможности незаметно. У нас же нарочито выставляют всё напоказ. Нет, кстати, ни в одной развитой стране мира и такого разрыва между очень богатыми и очень бедными... Тут должны приниматься меры со стороны государства: нечего с утра до вечера показывать по телевизору, как баловни судьбы сорят миллионами, и тогда, глядишь, жажда наживы и алчность в обществе пойдут на спад.
— Кто, на ваш взгляд, сегодня лучше всех устроился в России: банкиры, строительные магнаты, владельцы торговых сетей или чиновники, которые выдают «лицензию» на обогащение всем перечисленным?
— Можно смело утверждать, что Россия отдана в аренду чиновникам всех рангов. Что ни день, мы видим по ТВ очередной вариант истории о том, как на дачном участке возвели четырехэтажный особняк, квартиры в нём распродали, а потом выяснилось, что всё это незаконно, дом сносят. Когда рыли котлован, возводили этажи, местные власти этого «не замечали». По всей России чиновники «не видят» таких строек, обогащаются взятками, а потом переходят на другое место работы, оставляя разборки с ограбленными людьми своим сменщикам. Не знаю чиновника, которого сняли бы просто за плохую работу. За коррупцию, ЧП — это да. А за ненадлежащее исполнение обязанностей — такого не бывает.
И, конечно, хорошо устроены люди, прямо или косвенно связанные с властью. Им можно всё, включая нарушения закона по неафишируемым льготам, которыми пользуются и сами чиновники.
— Говоря о сверхсостоятельных соотечественниках, трудно не вспомнить, что богатства нашим нефтяным, металлургическим, финансовым и прочим «королям» из списка Forbes достались зачастую за бесценок. Тем не менее об изъятии сверхдоходов у крупного бизнеса говорят, а о пересмотре итогов «прихватизации» — нет. Эта тема — «священная корова», которую нельзя трогать?
— Известно, что Счётная палата под руководством Сергея Степашина в своё время подготовила список лиц и компаний, которые излишне дёшево приобрели собственность в ходе приватизации. В тот момент была реальная возможность попросить нуворишей доплатить за стоимость активов, обладателями которых они стали. Но на это не пошли, богатых решили не трогать. Быть может, для того чтобы создать в России слой богатых собственников, которого тогда не было, чтобы заводы не утекали за рубеж слишком уж широкой рекой. И в этом была своя логика: в противном случае наши лучшие предприятия скупили бы иностранцы.
Прошло время, но «прихватизаторы», по сути, по-прежнему правят бал. Отсюда и многие непопулярные меры, которые не делают чести власти и лихорадят общество. Между тем «наверху» почему-то не хотят замечать, что общество за последнее 30 лет слишком сильно изменилось. Так, как раньше, уже нельзя. Да, формально оно стало аполитичным, никакие «болотные» сходки уже не пройдут, в России период «цветных революций» себя полностью исчерпал. Но под внешним исконно русским «хатаскрайничеством» на деле кипят стихийные страсти. И роман о сегодняшней России, который я сейчас заканчиваю, вовсе не случайно назван «Немой набат».
