Корреспонденту aif.ru удалось пообщаться с бойцом штурмового отряда 10-го танкового полка. Боец с позывным Шторм работает на самом переднем крае и считает за счастье видеть своего противника лицом к лицу.
«Стоять на месте — значит погибнуть»
«Что такое штурм? Это когда ты видишь, что впереди землю разрывают тяжелые снаряды. Стрекочут разрывы кассетных боеприпасов, а с неба каждое твое передвижение видят “глаза” противника. Оттуда же с неба прилетают “камикадзе” или дрон просто сбрасывает гранаты. Ты все это видишь. Прекрасно осознаешь все возможные последствия, но идешь вперед. Там, в траншеях или в здании, сидит противник. Твоя задача захватить его позиции и закрепиться. Вот это штурм, если в двух словах», — пытается обрисовать мне реальность последних девяти месяцев своей жизни боец с позывным Шторм.
«А как же страх. Как с ним бороться?» — задаю встречный вопрос.
«Нужно идти вперед. Будешь стоять на месте — погибнешь. Назад — это позор. Поэтому только вперед. Понимание, что твоя цель впереди, а рядом боевой товарищ, на которого ты можешь положиться, придает сил», — отвечает он.
Позывной Шторма созвучен с названием отряда, в котором служит это молодой парень, приехавший в зону СВО в ноябре 2023 года из Челябинска. В штурмовики пошел, потому что это прекрасная возможность видеть противника лицом к лицу. Шторм признается, что ему, в отличие от многих, видеть противника, говорить с ним и брать в плен приходилось неоднократно.
«Две недели удерживали позиции почти без еды»
Последние несколько недель он провел на самом переднем крае, на позициях, только захваченных у врага. «Когда работаешь на передке, мало только захватить позиции противника. Их нужно удержать, а здесь главная проблема даже не в том, что они могут пойти в контратаку. Ее можно отбить. Самое сложное — это выстроить логистику. Противник просто не дает осуществлять подвоз. Контролируется все. Поэтому нередко бывает так, что мы по несколько недель можем удерживать позиции практически без еды. Главное, чтобы вода была», — рассказывает Шторм.
Так случилось во время одной из майских штурмовых операций, когда Шторм со своей группой захватили опорный пункт противника. Взяли пленных, но оказались в ловушке, когда из-за постоянных обстрелов им не могли подвезти провизию и боеприпасы. Покинуть позиции, чтобы даже пешком отправиться в тыл за провизией, никто из штурмовиков также не мог. С неба все контролировали украинские дроны. Так и сидели несколько недель, а скудной провизией делились с пленными.
«Когда зашли на позицию, взяли ее. Взяли одного пленного. Два успели сбежать. Долго этот отстреливался, но сдался в плен. Провизии у них немного было. Мы огляделись. Нашли, что было съестного. Все это собрали в общий “котел”. Делили потом несколько недель на всех, — вспоминает Шторм. — Парень этот — пленный нормально себя вел. Провели с ним беседу, и он зарекся, что не будет пытаться сбежать или завладеть оружием. Так и провели несколько недель. Благо там у нас воды было в избытке. Фильтровали ее с помощью таблеток, и нормально. Протянули. Затем уже постепенно логистику выстроили, и с подвозом стало легче».
Отношение у командования ВСУ к солдатам скотское
Шторм признается, что при общении с врагом ему сложно понять, почему украинцы зачастую насмерть готовы стоять против российской армии. Он не раз сталкивался с тем, что вроде бы рядовые мобилизованные бойцы ВСУ готовы покончить с собой, нежели сдаться в плен российским бойцам.
«Был как-то эпизод. Зашли на позицию. Они понял, что уже все. И один из бойцов противника решил покончить с жизнью. Малость промахнулся. Оказался жив, но тяжело ранен. Мы ему помощь, как смогли, оказали, но все равно погиб, — рассказывает Шторм. А так они такие же ребята, как мы. Сидели с ними общались. Прекрасно говорят по-русски. Мобилизованные. Работали, жили. Взяли их кого на улице, кого на работе. На полигоне погоняли и сюда, под Донецк, отправили. Причем, по их рассказам, отношение у командования к ним скотское. Даже за ранения с них еще деньги вычитают. Штрафуют. Не понимаю, за что они воюют. При этом в плен сдаваться не хотят. Стоят до последнего. Наверное, как и каждый воин».
«Штурмовик должен работать головой»
«За девять месяцев, что ты на СВО, у тебя накопился огромный опыт. Каким должен быть современный штурмовик? Можно ли его подготовить на полигоне?» — задаю вопрос Шторму.
«Однозначно, нет. Сейчас в голове у бойца, который работает на самом переднем крае, должно быть много информации. Он должен отличать, как звучат дрон-камикадзе и дрон-разведчик. Даже по шуму винтов отличить, нагружен ли дрон снарядами или это просто “глаза” противника, — отвечает боец. — Тому, что происходит на передке, нельзя обучить на полигоне. Физика важна, но, прежде всего, должна работать голова. При штурме важно поймать удачный момент. Не надо кипеть и сломя голову нестись вперед. Нужно подловить врага».
«А как относишься к новому явлению, когда наши штурмовики закидывают противотанковую мину в укрепы врага?» — спрашиваю у бойца.
«Я тут спустя несколько недель выбрался в цивилизацию. Почитал интернет. Посмотрел, что пишут об этом. Негатива много, мол, бойцам так делать не стоит. Я же считаю, что это креативный подход. Мы и сами такое исполняли. Взяли позицию таким же образом — закинул им в окно мину ТМ. Они давай разбегаться в разные стороны. Одного ранило. Другой с перепугу в дом к нашим забежал. Попал в плен. Позиции теперь за нами. Нормальное решение сложного вопроса, я считаю», — смеется Шторм.
Шторм опережает мои вопросы. Извиняется и говорит, что у него еще есть куча дел, а времени в обрез. Уже ночью ему обратно заходить на позиции. Ближайшая неделя опять в метрах от врага, а после выполнения всех задач его группа выйдет на продолжительную передышку.
«Я вам так скажу. Уверен, что противник наш одумается и поймет, что мы им не враги. Оружие им все равно придется сложить. Мы упорнее, и сил у нас больше», — чеканит боец.
