На какие крупные общественно-политические силы сможет опираться победивший на выборах-2018 президент? Рассуждает писатель Анатолий Салуцкий.
Очевидно, что позиции президента Путина перед голосованием в марте при любом раскладе кандидатов, при любой партитуре выборов выглядят незыблемыми. И дело не только в его очень высоком рейтинге. Все основные слои общества, включая немногочисленную, но крайне влиятельную, по сути правящую прозападную элиту, заинтересованы в новом избрании Путина президентом (и можно лишь удивляться наивности заокеанских ястребов, уповающих на «элитный бунт» в связи с зарубежными финансовыми расследованиями).
Но после выборов, когда Путин, говоря спортивным языком, пойдёт на финишный круг, вопрос, мне кажется, придётся поставить иначе, нежели это делают рейтинговые службы, фиксирующие всенародную поддержку Кремля. И звучать он будет примерно так: на какие крупные общественно-политические силы опирается президент? Не в парламенте, где верховодит «Единая Россия», а в самой жизни?
«Глубинное государство»
Такая постановка вопроса окончательно проясняет историческую особенность современной России: в стране сложились две противоборствующие, не понимающие и не принимающие друг друга силы. Одна из них — это либеральная элита, видные представители которой призывают к немедленному поиску компромиссов с Западом во имя снятия санкций. А другая — огромное, глухо недовольное «крымнашистское» большинство, которое элитные медийные подпевалы оскорбительно величают быдлом.
О том, что собой представляет первая сила, лидирующая в финансово-экономической и культурной жизни страны, создавшая свой медиакласс, общеизвестно. Однако в последнее время появился важный дополнительный штрих, позволяющий лучше понять её роль. После избрания президентом США Трампа у нас впервые заговорили о существовании в Америке так называемого deep state — глубинного государства, которое реально держит в своих руках главные нити управления страной. Это глубинное государство во главе с четой Клинтон, Обамой, влиятельными сенаторами и крупнейшими бизнесменами, оснащённое мощным медийным вооружением, ожесточённо воюет с Белым домом, связывая руки президенту Трампу. И в этой связи возникает вопрос: а не сложилось ли и в России подобное глубинное государство, подспудно и напрямую оказывающее серьёзное влияние на Кремль?
Ответ подсказывает сама жизнь. Мощный, хотя и немногочисленный прозападный экономический клан, этот либеральный бомонд, сформированный ещё в первой половине 1990-х, безусловно, трансформировался в такое глубинное государство. По сути, да во многом и персонально, оно стало прямым продолжением пресловутой ельцинской «семьи», хотя теперь его чаще называют «корпорация власти». Причём отдельные, особо заслуженные деятели этого глубинного государства стали иллюминатами (просвещёнными) небезызвестного Бильдербергского клуба, считающегося сонмом мировых мудрецов и предсказателей.
Лидеры этого клана несменяемы уже четверть века. Из него выпал, пожалуй, лишь бывший глава МИД Козырев, чьё имя стало нарицательным. И отнюдь не случайно сфера внешней политики не укладывается в прозападные предпочтения глубинного государства. Также из-под влияния deep state выведены ВПК и аграрная сфера, что позитивно сказывается на их развитии. Противостоят этому клану те, кого принято называть «крымнашистским» большинством, т. е. вся трудовая Россия. Но «крымнашистское» большинство не структурировано, раздроблено, это народ, живущий своей трудной жизнью на необъятных российских просторах. И словно сто лет назад, ещё до Октября, как писал Блок, «две раскалённые мести» с ненавистью «дышат друг на друга». Атмосфера такая густая, что при случае, как говорится, сопатки начнут друг другу чистить. Та ситуация, кстати, стала одним из предвестий знамений революции.
На кого делать ставку?
И если учесть ставшее нормой наших дней злое, непримиримое противостояние этих двух сил, которое очень зримо «вылазит» через Интернет, то позиция президента Путина начинает выглядеть в ином свете. Возникает знакомая картина: решения по вопросам внутренней, финансово-экономической или культурной политики президент принимает в узком кругу своего окружения, состоящего в основном из представителей прозападного либерального клана, а в дни всенародных торжеств встаёт в колонны «Бессмертного полка», объединяясь с огромной народной массой. Он просто вынужден постоянно лавировать, открывая то Ельцин-центр или «Стену скорби», то памятник Александру III, не имея возможности твёрдо, однозначно опереться на одну из них. Не берусь судить о его личных предпочтениях, хотя крымская эпопея говорит о многом, и не исключаю, что Путин, как он не раз доказывал, уже разработал свой план выхода из ситуации, со временем становящейся всё более непростой. Но каждодневные факты показывают, что в данный исторический момент у президента нет иного способа поддержания стабильности, кроме лавирования, хотя такая политика может быть только временной тактикой.
Откровенная ставка на прозападный клан вызывает всё большее отторжение у народа, а главное, не приносит практических успехов — страна топчется на месте. А резкий поворот в сторону «крымнашистского» большинства, нечто подобное, что произошло в 2011 г., когда нижнетагильские рабочие пригрозили лично прибыть в белоленточную Москву, сегодня невозможно по другой причине: в нестабильной социально-политической обстановке такой манёвр грозит обернуться непредсказуемыми и недопустимыми массовыми волнениями.
Есть ещё один аспект. Собственно говоря, в подковёрном состоянии он существует давно, однако твердолобые американцы решили вытащить его на свет божий. Они намерены подвергнуть суровым карам «друзей Путина», однако самых известных либеральных деятелей вряд ли тронут. Иначе говоря, легализуют раскол нашей элиты — на прозападную и национально ориентированную. А раскол элиты — это как раз то, что случилось в России 100 лет назад, когда власть выпала из рук правящего слоя и её подобрали большевики.
Потому Путину на четвёртом, завершающем сроке президентства, на мой взгляд, очень нужна мощная цивилизованная, структурированная общественно-политическая сила, на которую он мог бы опереться. Ибо уже сегодня требования «нового курса» громогласно звучат от ряда общественных групп, а в молодёжную моду вновь входит песня Цоя «Мы ждём перемен». Причём эта сила должна быть не радикальной, а способной установить нормальные контакты с патриотической частью сегодняшней элиты, особенно в производственном секторе. 
Вопрос ребром
По вполне понятным причинам Путин не может сделать ставку на компартию, хотя она во многом выражает интересы именно «крымнашистского» большинства. К тому же избирательных «штыков» у КПРФ, чтобы победить на важнейших думских выборах 2021 г., не хватит, а от состава той Думы во многом будет зависеть президентская смена власти. Но если из названия КПРФ уйдёт буква «К», если партия по сути окажется главным выразителем настроений трудовой России, её поддержка рядовыми гражданами, безусловно, возрастёт. В этом случае у Путина появляется возможность опереться именно на неё — на левую, но не коммунистическую партию.
Но пойдут ли сегодняшние коммунисты на декоммунистическое переформатирование своей партии, кстати, не требующее ни предательства их исторического прошлого, ни подсчёта оставшихся «койко-дней» Ленина в мавзолее? Хватит ли у Зюганова и соратников для этого мудрости? Достаточно ли времени до начала предвыборной думской избирательной кампании 2021 г.?
Вопросов много, но и дело-то архиважное, для России судьбоносное, ибо — как не повторить! — смена верховной власти у нас всегда сопряжена с острыми поворотами истории. А сегодня, когда резко усилился нажим Запада, вопрос и вовсе встаёт, как говорят, ребром.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
