Традиция обцеловывать Китай сохранилась с советских времён «великой дружбы». Об этой дружбе пели песни и слагали стихи. В течение нескольких десятилетий СССР и Китай связывали общая марксистско-ленинская идеология и противостояние «тлетворному Западу». Дружбу скрепляла политическая и экономическая изоляция. Вместе с Китаем СССР держал оборону от критики Запада в ООН и ЮНЕСКО. Хотя оба «великих кормчих» - Сталин и Мао - недолюбливали друг друга, отношения цементировала схожесть политического стиля. Оба были жёсткими диктаторами и смотрели на людей как на «винтики».
Без «старшего брата»
В течение длительного периода Москва в отношениях с Пекином играла роль «старшего брата». Китай до времени терпел это состояние, тем более что братская помощь приносила весомые дивиденды. СССР предоставлял льготные кредиты, щедро делился технологиями, в том числе военными и ядерными, специалистами. Советские вузы были буквально наводнены китайскими студентами.
Сегодня о типе отношений в стилистике «старшего брата» и в Москве, и в Пекине вспоминают неохотно и скорее с иронией. Китай обеспечивает 16% глобального ВВП и, судя по темпам роста, скоро догонит США с их 24%. Доля России снизилась до 2%. При таком перепаде экономического влияния говорить о том, кто из «братьев» старший, просто нелепо.
Россию сегодня устраивает формула равноправного сотрудничества. Но устраивает ли она Китай? На словах - да. Китайская внешняя политика очень взвешенна. Пекин разумно избегает игры мускулами и крайне осторожен в заявлениях. Страна слишком долго выбиралась из исторической ямы и сегодня, когда её экономика обеспечивает 40% мирового роста, не хочет никого дразнить ни яркими политическими заявлениями, ни конъюнктурными ходами. Всем и так всё ясно.
Заявка на лидерство
Мао Цзэдун называл США и СССР странами «первого мира». Китай он относил к третьему миру и хотел играть в этом мире лидирующую роль. Сегодня такое лидерство Пекин не устраивает. Там делают ставку на глобализацию и на своё возрастающее значение в этом процессе с постепенным оттеснением США. При этом решающую роль отводят не военной мощи. Китай сегодня везде присутствует, но нигде не воюет, не участвует ни в каких блоках и принципиально избегает союзнических отношений, в том числе и с Россией. Его глобальной силой становятся экономика и юань. Амбиция Пекина - сравняться с финансовым влиянием США. И основания для этого есть. В 2016 г. Китай добился для юаня статуса международной валюты и уже теснит на рынках японскую иену и британский фунт стерлингов.
При этом Китай старается не афишировать своего нарастающего влияния. Напротив - затушёвывает эту тему. Помощь другим странам - государственная тайна, и западные критики называют Пекин «непредсказуемым спонсором». Следы этого тайного спонсорства (сравнимого по масштабам с иностранной помощью США) можно обнаружить в результатах голосования в ООН, в резолюциях, которые выдвигает Китай.
Ставку делают и на «мягкую силу». При этом Пекин не говорит об особом китайском пути и не пытается экспортировать свою модель развития. Вкладывая огромные средства в науку, культуру и образование, наши соседи «всеми фибрами» впитывают мировой просветительский, научный и культурный опыт. Только в американские университеты ежегодно поступает до 200 тыс. китайских студентов. А «институты Конфуция», призванные распространять по миру «благую весть» о Поднебесной, уже исчисляются сотнями. Китайские электронные СМИ на иностранных языках сегодня одни из самых активных в мире.
Мягко стелет…
Несмотря на то что КНР открыто не заявляет о своих претензиях на мировое лидерство в будущем, а лишь призывает к созданию «новой политической и экономической архитектуры», всё больше стран начинают поглядывать на Восток с тревогой, полагая, что Пекин «мягко стелет, но жёстко спать». Последнюю встречу мировых лидеров по китайскому проекту «Шёлковый путь» проигнорировали США, Япония, Индия. Воздержались от поездки в Пекин и руководители ряда крупных европейских стран. Из-за опасений мировых держав относительно того, что дивиденды в конечном счёте достанутся Китаю, проект идёт ни шатко ни валко. Инвестиции в него падают. Не оправдались и ожидания того, что «Шёлковый путь» привлечёт в Россию значительные иностранные капиталы. Более того, есть опасения, что реализация проекта девальвирует значение нашей Транссибирской магистрали. Эксперты предупреждают и о возможном в будущем столкновении российских и китайских интересов в Средней Азии, которая всё больше вовлекается в сферу китайской экономической активности. Уже сегодня китайские компании контролируют до 25% нефтедобычи в Казахстане. Предоставив Туркмении 12 млрд долл. кредитов, Пекин получил эксклюзивные права на добычу газа в этой бывшей советской республике.
Официальная Москва опасений Запада в отношении китайской экспансии не разделяет. Или утверждает, что не разделяет. В условиях изоляции крепнущие экономические связи с Китаем, безусловно, на руку Москве. Утверждён перечень из полусотни совместных инвестпроектов. Картину «быстро растущего сотрудничества» портит то, что большинство из них в области добычи сырья. Но и здесь китайская сторона ставит жёсткие условия: не менее 50% (а в ряде случаев и все 100%) сырья должно вывозиться для дальнейшей переработки в Китай. На совместных предприятиях требуют использовать китайскую рабочую силу и значительную долю оборудования.
* * *
Особенность китайского менталитета и конфуцианские традиции предполагают способность смотреть на события в длительной перспективе. Провальная кампания «большого скачка» 1958-1960 гг. была в китайской истории скорее исключением. Китай теперь не скачет, он приготовился к долгой поездке. Российским политикам тоже было бы полезно (как учит китайская мудрость) взглянуть на перспективы российско-китайских отношений с большого холма и помнить старую китайскую поговорку: «Продавец тыкв никогда не говорит, что тыква горькая».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
