Проблема президентских выборов в России пока не самая актуальная тема. Поправки к Конституции 2020 г. с последующим «обнулением» срока пребывания у власти президента В. Путина отодвинули решение этой политической задачи на значительный срок. Почему же этот вопрос стал волновать российское общество?
Вячеслав Костиков, руководитель центра стратегического планирования «АиФ»:
Конституционные новации, принятые Госдумой, дают возможность В. Путину участвовать в президентских выборах 2024 г. Учитывая высокий уровень его политического рейтинга и степень доверия к нему населения, о которых уже многие годы свидетельствуют соцопросы, большинство аналитиков высказывают уверенность, что выборы-2024 (если В. Путин решит в них участвовать) будут фактически безальтернативными.
Формальную альтернативу, разумеется, найдут. Кремль более других политических субъектов заинтересован в этом и позаботится, чтобы демократические формальности были соблюдены. Нет сомнения, что КПРФ, ЛДПР и ряд других партий выдвинут своих кандидатов. Но, учитывая динамику политических рейтингов самих партий и, может, главное — отсутствие в стране грядок для выращивания новых политических фигур, исход выборов вызывает мало сомнений.
Что касается нынешних звёзд российского политического небосклона (Зюганова, Жириновского, Миронова), то они уже сегодня превращаются из «отцов» в «дедушек русской демократии». Что ярко продемонстрировал Жириновский во время недавнего сбора клубники в совхозе им. Ленина в Подмосковье. Будучи опытными и расчётливыми долгожителями российской политики, они какое-то время ещё будут выступать в качестве почётного и совершенно безопасного для Кремля обрамления процедур голосования. И (дай Бог им здоровья) Владимир Владимирович будет по-прежнему приглашать их в Кремль на бокал шампанского по случаю торжественных дат.
Больше, чем выборы
Тем не менее тема президентских выборов начинает всё больше волновать и общественность, и саму власть. Видимо, понимая глубинные истоки такого интереса, В. Путин и сам уже неоднократно затрагивал эту проблему в своих выступлениях. Правда, в самых общих чертах, всякий раз подчёркивая, что выбор остаётся за народом.
История России, к сожалению, свидетельствует о том, что это не всегда так. Оказываясь перед лицом мало понятных для него перемен, народ чаще всего недоверчиво безмолвствует. Что ярко отразил А. Пушкин в трагедии «Борис Годунов». Вспомним одну из сцен «транзита власти».
Боярин Мосальский (из «ближнего окружения» царской семьи) выходит на крыльцо кремлёвского дворца и обращается к толпе.
— Народ! Мария Годунова и сын её Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мёртвые трупы.
Народ в ужасе молчит.
— Что же вы молчите? Кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!
Народ безмолвствует.
Зигзаги транзитов
К сожалению, приходится признать, что такое явление, как «народ безмолвствует», на протяжении нескольких веков являлось характерной чертой русского общества. Но парадокс русской истории состоит ещё и в том, что когда народ отказывался безмолвствовать, как во время революции 1917 г., и захватывал власть, последствия оказывались ещё более трагичными. Транзит власти от одного сословия к другому, от одного «ближнего круга» к следующему обернулся для России трагедией, растянувшейся почти на весь XX в. Последствия сказываются до сих пор.
Интерес к теме транзита власти в России обусловлен и драматичной судьбой русской, а затем советской и постсоветской демократии. Дело в том, что выборы первого лица государства (и не только в России) — это больше, чем выборы. Это, как правило, и вопрос о транзите власти. А нередко и о смене государственных устоев. Вспомним: транзит власти от Черненко к Горбачёву, а от Горбачёва к Ельцину фактически обернулся ломкой и идеологической системы, и системы самой власти.
В таких странах, как Россия, где огромная концентрация власти в руках первого лица складывалась как историческая традиция, транзит власти почти всегда был связан с драматическими событиями, влекущими за собой не только многочисленные жертвы, ссылки и казни бунтовщиков, но и с коррекцией внешней политики, и с длительными периодами государственной неустойчивости, которые называли смутой.
Волею судеб
Обильную пищу для размышлений об особенностях транзита власти в России и на постсоветском пространстве даёт только что вышедшая книга Таира Мансурова «Преемственность, вызовы и интриги власти. Казахстан и мировые лидеры». Она предлагает широкую панораму вариантов (трагических и мирных) передачи власти как в России, так и за рубежом. Перед читателями опыт Китая, США, Сингапура, Украины с её пресловутым «майданом» и, конечно, России. Драматическая история престолонаследия и трансформации власти в нашей стране начинается с убийства императора Павла I и завершается трагедией семьи Николая II, расстрелянного большевиками по указанию Я. Свердлова.
Но особенно интересен советский и постсоветский периоды. Многие драматические эпизоды транзита власти в СССР от Ленина-Сталина и далее через Маленкова-Берию-Хрущёва-Брежнева-Андропова-Черненко к Горбачёву и Ельцину хорошо известны. Большинство советских архивов сегодня открыты и доступны исследователям. Но автор имел возможность наблюдать многие перипетии советских транзитов власти с расстояния протянутой руки. Должности высокопоставленного сотрудника ЦК КПСС, губернатора, посла Казахстана в России позволили ему взглянуть на происходящее с разных ракурсов. Отсюда обилие интересных и малоизвестных деталей из жизни Кремля, ближнего окружения, коридоров власти и их олигархической и силовой составляющих. Перед нами череда интереснейших эпизодов из политических и человеческих судеб практически всех крупных фигур советской и постсоветской эпох, так или иначе вовлечённых в процессы передачи власти. Я особенно выделил бы судьбу Е. Примакова, который очень близко (опасно близко) подошёл к самой вершине власти, но был политически уничтожен в результате интриг ближнего окружения Ельцина.
Рецепт от Назарбаева
Для аналитиков и политологов большой интерес представляет подробно описанный в книге транзит власти в Казахстане от первого президента республики Н. Назарбаева к его преемнику К.-Ж. Токаеву. Транзит прошёл мирно, без частого в подобных случаях кризиса престолонаследия. Он обеспечил Казахстану новый этап стабильного экономического развития и сохранил завоёванное при Назарбаеве место в системе международных отношений. Прежде всего с Россией.
Едва ли есть смысл напоминать о политическом опыте и дальновидности Нурсултана Абишевича. Они хорошо известны. В том числе его стремление (в отличие от Ельцина) сохранить СССР, предсказания по поводу трагических последствий развала СССР. И наконец, нельзя не вспомнить, что Н. Назарбаев был первым, кто высказал идею будущей интеграции бывших союзных республик в единое евразийское пространство. Идею, которую сегодня поддерживает В. Путин.
Главный рецепт от Назарбаева при транзите власти, по мнению автора книги, в том, что тот, не дожидаясь, когда зазвонит колокол, и не поддавшись соблазнам (и реальной возможности) вечного правления, начал заранее думать о преемнике.
Принцип, из которого исходил Назарбаев («власть не самоцель, а инструмент развития»), казалось бы, прост и очевиден, но в политической практике редко воспринимается теми, кто достигает вершин власти. Вспомним, как держались за власть Сталин, Хрущёв, а позднее Ельцин. Брежнев, который многократно просил своё окружение отпустить его, и Горбачёв, добровольно ушедший в отставку, в российской практике — большое исключение.
Вопреки советской практике политического (а при Сталине и физического) устранения даже мнимых претендентов на «престолонаследие» Назарбаев разглядел в лице К.-Ж. Токаева возможного преемника и стал целенаправленно выращивать замену себе, пробуя его на различных государственных постах — министр иностранных дел, председатель Сената, премьер-министр. Набрав при политической поддержке Назарбаева 70,9% голосов на президентских выборах в июне 2019 г., Токаев стал вторым президентом Казахстана и главнокомандующим.
Уникальный в постсоветской практике опыт мирного транзита власти в Казахстане удался. На мой взгляд, полезно присмотреться.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
