Одна из последних встреч В. Путина с членами правительства, посвящённая экономическим и социальным проблемам страны в свете коронавирусной эпидемии, вызвала в СМИ особый интерес. И неслучайно. Обсуждали острую и болезненную для населения проблему — неожиданно резкий взлёт цен на базовые продукты питания: сахар, муку, хлеб, подсолнечное масло, макаронные изделия.
На фоне растущей в последнее время бедности (более трети жителей страны причисляют себя к беднякам) этот вопрос приобрёл особую значимость. Интерес вызвала и та острота, с которой В. Путин реагировал на объяснения министров. Пожалуй, впервые в практике таких встреч президент так резко «наехал» на чиновников. И дело не только в нерасторопности министров, ответственных за ценовую политику, а следовательно, и за кошельки граждан. Острота обсуждения объясняется и тем эмоциональным фоном, на котором она проходила. Рост цен накладывается на напряжённость, вызванную коронавирусом.
Цены... но не только
За остротой реакции президента на рост цен кроется и ещё одно обстоятельство, которое пока не стало темой широкой публичной дискуссии, но которое уже проглядывает в прогнозах социологических центров, в том числе близких к Кремлю. С большим запозданием, но и до верхних слоёв «политической атмосферы» стали доходить «непроверенные слухи» о всё углубляющемся расслоении российского общества и даже об угрозе кризиса «социального государства», которым так гордилась власть. Напомню статью 7.1 нашей Конституции. Она гласит: «Российская Федерация — социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека».
На нынешнем этапе жизни страны угроза потери социального государства состоит не в том, что людям будет нечего есть и нечего накинуть на плечи. Слава богу, такие времена миновали. Минимальные потребности населения, несмотря на рост цен, соблюдаются. Растут пособия для самых незащищённых, ширится их перечень. Сегодня социальная несправедливость состоит в ином: в том, что люди утрачивают равный доступ к образованию, медицине, культуре, достойному досугу, обеспеченной старости.
К сожалению, в силу слабости нашей экономики, огромных вынужденных расходов на обеспечение безопасности, расходов на поддержание по-разному понимаемого величия, а в последние годы и в силу наложенных на Россию международных санкций наше «социальное государство» способно обеспечить реально достойную жизнь лишь для нескольких сравнительно узких слоёв общества. По сути, в этом отношении мы повторяем путь США, где существует колоссальный разрыв в уровне жизни богатых и бедных. В советские времена наша пресса с удовольствием писала об этом — о нищете негритянских кварталов, эксплуатации рабочего класса, эгоизме буржуазии и о политиках, которые обслуживают интересы буржуазии и крупных монополий. Сегодня, когда и у нас одни едят, как говорил В. Путин, «макароны по-флотски», а другие — макароны по-господски, наша пресса об этом предпочитает помалкивать.
Единство с кем?
Много в советские времена у нас говорили и о единстве партии и народа. В какой-то мере этот лозунг был даже справедлив, поскольку в руководстве КПСС было немало выходцев из народа. Вспомним лица членов ЦК, депутатов Верховного Совета. В КПСС (20 млн членов) состояли не только госслужащие, военные, творческая интеллигенция и научные работники, но и миллионы рабочих и крестьян. Хорошо помню, как в МГУ на факультете журналистики, где я учился, начиная с третьего курса лучшим студентам настоятельно рекомендовали вступить в КПСС, без особой стеснительности намекая на то, что это поможет и с трудоустройством, и с будущей карьерой.
Сегодня в «Единой России» — нашей нынешней «ведущей и направляющей силе» — 2 млн человек. Но по лицам как-то не видно, чтобы там было много пролетариев и людей «от сохи». Да и в самом руководстве «Единой России» о составе партии говорят очень уклончиво: «Все мы делаем одно дело, каждый работает на своём месте». Но когда телевидение показывает репортажи со съездов партии, то в кадре как-то не видно обилия рабоче-крестьянских лиц. И неслучайно в народе её называют «партией чиновников».
Недавний опрос Фонда общественного мнения (ФОМ) зафиксировал рост негативного отношения жителей страны к чиновничеству. Речь, конечно, идёт не о мелком чиновничестве, жизнь которого, особенно в регионах, мало чем отличается от жизни населения. Речь о высшем слое чиновничества. Не будем приводить самые резкие отзывы участников опросов. Но и мягкие весьма красноречивы: «работают для своих нужд», «народ им не нужен», «живут в другом государстве», «считают, что народ им слуга». И нередко в оценках встречаются слова «ложь», «обман», «воровство». Понятно, что о единстве народа с этой частью элиты речи нет. А сочетание «слуги народа» употребляется в негативном контексте.
Откуда родом, господа?
Откуда она, нынешняя элита? Значительная и самая влиятельная её часть зародилась в ельцинский период в ходе приватизации, раздачи госсобственности «ближнему окружению», залоговых аукционов и многократных бандитских переделов нажитого «непосильным трудом». Окончательно оформившись и закрепившись в высших эшелонах бизнеса, власти и силовых структур, эта новая элита («новые русские», как их называли в 1990-е), в сущности, сформировала свою собственную жизнь, которая протекает параллельно, не смыкаясь с жизнью народа. Народ видит эту жизнь, но не участвует в ней. Эта параллельная жизнь включает свою систему образования (начиная с элитных детских садов и школ), карьерное продвижение, параллельную культуру, свою систему отдыха, свою медицину и здравоохранение. На всех этих параллельных учреждениях, разумеется, нет висячего замка, но цены на «входной билет» доступны лишь для 1–2% населения.
* * *
Линии размежевания растут и множатся. Социологи отмечают нарастающий рост недоверия не только к властям и элите, но и к выборам, партиям, к новым законам и словам. Не верят либералам и консерваторам, «иностранным агентам» и патриотам, судам, прокуратурам, газетам и телевидению, прогнозам на лучшую жизнь. В последнее время, несмотря на открытие новых церквей («три храма в сутки», по словам патриарха Кирилла), стало падать доверие даже к такому институту, как Церковь. За последний год на 8%. Размежевание стало затрагивать будущее, а значит, и судьбы молодёжи, наших детей. Половина жителей страны считает, что Россия идёт по правильному пути, а другая половина — что по неправильному.
Видят ли наверху эти явления? Анализируют ли их? Судя по «форумам оптимизма», которые власть устраивает для самой себя и для избранной молодёжи, элита уходит от критического анализа. Было бы полезно присмотреться к тем драматическим явлениям, которые происходят в Западной Европе и особенно в США. Не затронут ли со временем и нас схожие события, как они «случайно» уже затронули Белоруссию? Будет ли власть, как в советские времена, выискивать «бревно» в глазах западных политиков и западного мироустройства? Или присмотрится наконец к собственным политическим соринкам?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
